Черное лето - Крэйвен Майк

Глава вторая

Две недели назад

День 1

В сельской Англии погас синий свет. Величественные старые полицейские участки викторианской эпохи ушли в историю, сменившись современными, хорошо оборудованными и бездушными центрами передового опыта.

Да и старые добрые участковые куда-то подевались, оставшись разве что в воспоминаниях тех, кто тоскует по сельской идиллии. Полицейские по большей части видят свой трудовой путь сквозь окно патрульной машины. У «Теско» вдвое больше круглосуточных магазинов, чем у полиции круглосуточных участков.

Хуже всего дела обстоят в Камбрии. На все графство в три тысячи квадратных миль (третье по величине в Англии) имеется всего пять штатных полицейских участков.

У Олстона, самого высокогорного городка в Северных Пеннинах, и шансов никогда не было. Его полицейский участок, отдельное большое и красивое здание, в 2012 году продали и оставили только полицейский стол. Теперь в четвертую среду каждого месяца член полицейской команды района Эден-Рурал, которого называют решалой, приезжает туда, садится за стол в библиотеке и выслушивает жалобы населения.

Констебль Грэм Олсоп терпеть не мог четвертую среду месяца и терпеть не мог, когда его называли решалой. Порой жалобы, которые ему приходилось выслушивать, были настолько ошеломляюще мелочными, настолько головокружительно нелепыми, что коллективный разум деревенских жителей казался ему примерно таким же, как у ведра с червяками.

За примерами того, с чем приходилось мириться, далеко ходить не требовалось: вот, скажем, около месяца назад к нему явился пожилой джентльмен и бросил на стол полный мешок собачьего дерьма. Честное слово, настоящего сраного дерьма. Старикану надоело находить его среди своих великолепных отмеченных наградами роз «Леди Пензанс». По его мнению, сосед разрешил своей таксе гадить на них за то, что он побил ее на деревенском празднике, и оскорбленный джентльмен потребовал, чтобы Олсоп отвез какашки в лабораторию для анализа ДНК. Судя по всему, его очень удивило, что не существует ни лаборатории, ни базы данных ДНК собак, которая может выявить автора таких шедевров. Поскольку дело было гражданское, констебль посоветовал ему обратиться к адвокату, а мешок вместе с содержимым забрать с собой. Конечно, если бы это дурно пахнущее дело дошло до убийства, констеблю Олсопу пришлось бы в любом случае за него браться, но иногда приходится идти на риск.

Сегодня день выдался сравнительно легкий. Библиотека открывалась в девять, первые чокнутые приходили только через час, и за этот час Олсоп и библиотекари могли вдоволь напиться чаю с тостами.

В то утро у него был даже план: почитать газету, а потом сходить в магазин за сыром. Одна из библиотекарей пообещала научить его готовить суфле, а по мнению Олсопа, приготовить сырное суфле для своей многострадальной жены было бы совсем неплохим способом подготовить ее к его предстоящей поездке в Португалию, где он собирался поиграть в гольф.

Отличный план.

Но особенность отличных планов в том, что они могут в мгновение ока превратиться в мешок с какашками.

Сперва он подумал, что девчонка с бодуна. Стыдливо возвращается домой после бурной ночи. На ней были черные легинсы, футболка с длинными рукавами и шерстяная шапка. Она сильно хромала и то и дело останавливалась. Дешевые кроссовки шуршали по ковру.

Встав посреди библиотеки, она огляделась по сторонам. Не похоже было, что она ищет книгу – ее глаза пробежались по детским книжкам, литературе об истории края, автобиографиям. Видимо, все это была уловка, а на самом деле она хотела посетить туалет – быстро постирать вещи, вколоть себе что-нибудь и вернуться на такси обратно в Карлайл. В Олстоне учебных заведений не было, но студенческие вечеринки все равно проходили.

Но… большую часть своей карьеры Олсоп проработал патрульным в центре Карлайла, и его инстинкты пока ему не изменяли.

Что-то тут было не так.

Сперва он не совсем верно оценил ситуацию. Вид у девушки был не пристыженный, а испуганный. Ее глаза бегали в поисках чего-то. Она щурилась на пыль, лениво плававшую в воздухе, и ни на чем не задерживала взгляд дольше чем на секунду. Аккуратно расставленные в алфавитном порядке книги ее совершенно не интересовали. Она рассматривала сотрудников библиотеки и друг за другом мысленно вычеркивала.

Олсоп понял, что рецепт идеального суфле в это утро он не узнает. Девушка пришла сюда ради него. Она дохромала до его стола и застыла, обвив левой рукой свое худое тело и схватившись за правый локоть. Ее лицо было перекошено от боли, голова склонилась вбок. Она могла бы показаться даже милой, если бы не пугала так сильно.

– Вы полицейские? – спросила она.

– Ну, не все, – ответил Олсоп.

Она не улыбнулась, вообще никак не отреагировала на это шутливое замечание. Олсоп всматривался в ее лицо, пытаясь хотя бы примерно предположить, что сейчас произойдет. Что-то явно должно было произойти.

Вид у девушки был измученный. Усталые карие глаза, жуткие синяки под ними. Спутанные, безжизненные волосы, торчащие из-под шапки. Острые скулы, кожа, покрытая грязью, расчерченной дорожками слез. Жирные пятна у рта. И она была очень худой. Не модельно худой. Изможденной. Изголодавшейся.

Олсоп вышел из-за стола, выдвинул стул, и девушка с благодарностью на него плюхнулась. После этого констебль вернулся на свое место, сложил пальцы и опустил на них подбородок.

– Ну, милочка, чем могу помочь? – Как полицейский старой закалки, он не нуждался в современных гендерно-нейтральных формах обращения.

Она не ответила. Просто смотрела сквозь констебля. Его могло и вообще там не быть.

Впрочем, и это не выходило за рамки нормы. Он привык иметь дело с разного рода посетителями и знал, что многим иногда нужно время подумать.

– Ну вот что, давай-ка начнем с простого. Скажи нам, как тебя зовут?

Она моргнула и как будто вышла из транса, но, похоже, понятие имени было ей чуждо.

– У тебя ведь есть имя, верно? У всех есть, – продолжал Олсоп. Девушка так и не улыбнулась.

Но имя она назвала. И Олсоп понял, что у него серьезные проблемы. У всех них серьезные проблемы.

Глава третья

День 4

Старый чероки сказал своему внуку, который на кого-то разозлился:

– Позволь рассказать тебе одну историю. И я ненавидел тех, кто поступил со мной несправедливо. Но ненависть причиняет вред тебе самому, а не тем, кто причинил тебе боль. Это все равно что принять яд в надежде, что умрет твой враг. Я много раз боролся с этим чувством. Внутри меня словно два волка борются за власть над моим духом. Один волк добр и не причиняет никому вреда. Он живет в гармонии со всеми, кто его окружает, и ни на кого не обижается.

– А второй волк, дедушка?

– Второй, – ответил старик, – полон злобы. Любая мелочь приводит его в ярость. Он не в силах мыслить, так велики его ненависть и гнев. И это беспомощный гнев, потому что он ничего не может изменить.

Мальчик посмотрел в глаза старому чероки.

– Какой же волк победит, дедушка?

Старик улыбнулся.

– Тот, которого я кормлю.

Детектив-сержант Вашингтон По недавно размышлял над старой басней о чероки. Всю свою жизнь он кормил злого волка. Ему казалось, что причина очевидна: мать, бросившая его в младенчестве. С возрастом он становился все злее, и чувство покинутости не исчезало. Время от времени оно становилось слабее, но не настолько, чтобы он спокойно проспал всю ночь, не просыпаясь и не дрожа от ярости.

И теперь он знал, что основой этой ярости стала ложь.

По был зачат, когда его мать изнасиловали на дипломатической вечеринке в Вашингтоне, округе Колумбия. Она его вовсе не бросила. Она назвала его Вашингтоном, чтобы у нее хватило смелости уйти. Она понимала, что не сможет скрыть отвращение, когда на лице ее сына начнут проявляться черты насильника.

Человек, который вырастил его, человек, которого он называл отцом почти сорок лет, не был его биологическим отцом. Эта честь принадлежала другому.