В чужом теле (ЛП) - Лаймон Ричард Карл
Никаких огней с той стороны не горело.
«Кричать могли откуда угодно» — подумал он.
Нил уже давно привык слышать отдаленные крики и вопли по ночам. Иногда выходил из своей квартиры на балкон, вглядывался вдаль и прислушивался. Но никогда не делал чего-то больше. Большинство таких криков, как он подозревал, были результатом каких-то развлечений местных подростков.
— Не надо!
Нил скривился и ощутил мурашки по всему своему телу.
Он резко свернул влево, съехал с дороги, ударил по тормозам, затем заглушил мотор и погасил фары, выдернув ключ из зажигания. Зажав чехол с ключами в зубах, он откинул правой рукой крышку ящика сбоку от сидения. Пошарив там ладонью, он залез под блокнот, кошелек для мелочи, стопку салфеток, и вытащил пистолет «Зиг Зауер».380 калибра [2].
Подумал про запасной магазин. Где-то там должен лежать.
Но не было времени искать его.
Все еще держа ключи в зубах, а пистолет в правой руке, он распахнул дверь левой и выпрыгнул из машины. Подскочил к бреши в сетчатом заборе, нырнул сквозь нее и побежал прямо к самому густому пятну темноты у подножия насыпи.
На бегу он вытащил изо рта кожаный чехол. Сунул его в передний карман своих шорт. Карманы были глубокими, так что ключи принялись шлепать его по бедру при каждом шаге.
Свободные темно-серые шорты казались светлыми в непроглядной ночи.
Ноги выделялись еще ярче. А белые носки словно сияли. Только кроссовки и рубашка были темными.
Надо было одеться в черное.
«Ага, — подумал он, — Точно. Надо одеваться как полагается на мои полуночные спасательные операции».
Он поверить не мог, что делает это.
Должно быть, рехнулся.
Он ни разу в жизни не бросался кого-то спасать. И никогда не думал, что жизнь может ему такой случай предоставить.
Пистолет в машине предназначался для самообороны, как средство последнего шанса в случае нападения преступников. Он купил его, насмотревшись новостей, где транслировали в прямом эфире съемки с вертолета, как погромщики средь бела дня вытаскивали людей из машин на перекрестках и зверски избивали во время беспорядков 1992 года.
Ведь никто не предупредит заранее, что ты вдруг окажешься посреди массовых погромов, или попадешься на глаза бандиту, который захочет угнать твою тачку, а заодно и тебя грохнуть.
Исходя из этих доводов он и возил в машине пистолет.
Чертовски незаконно, но риск того стоил.
Пусть лучше судят двенадцать, чем несут шестеро, как говорят.
Интересно, стал бы он сейчас что-то делать, если бы оказался в этом месте безоружным?
Ни за что. Это было бы сущим безумием.
«Это и так безумие!» — напомнил он себе.
Но продолжал бежать, вскидывая ноги, взмахивая руками, перепрыгивая через смутные очертания рельсов, колючих кустов, ям в земле, старых покрышек, остатков мягкого дивана, целой кучи раздавленных жестянок, от которых воняло машинным маслом. Обогнул несколько крупных кустов, бампер от машины, пару деревьев, унитаз, судя по запаху, не так давно использованный по назначению, и старую дверь, что лежала плашмя на земле, будто вход в подземелье.
Потом что-то схватило его за ногу.
Корень дерева, моток колючей проволоки, или же кабель от одного из погрязших в земле бытовых приборов.
Он не знал точно, что, но оно схватило его за левую ногу, и он с размаху полетел вниз головой вперед.
Во время падения, едва не заорал «Бля!»
Но сохранил самообладание, и закричал лишь мысленно.
Падать было больно. Он рухнул на невидимую мозаику из травы, грязи и мусора.
Что-то под ним хрустнуло, смялось, зашуршало, нанесло его телу сразу несколько царапин и уколов. Из легких словно разом вышибло весь воздух. Что-то вдарило по яйцам. Огонь вспыхнул в коленях, кистях рук и груди. Он подумал, что теперь наверняка будет куча кровотечений.
Хотелось подняться немедленно.
Кто знает, какие жуткие вещи могут сейчас лежать прямо под ним, впиваясь в его плоть.
Он мог легко представить массу вариантов: ржавые гвозди, битое стекло, использованные презервативы, подгузники или гигиенические салфетки, собачьи или человечьи фекалии, пауки, слизни, змеи. Полу-раздавленная крыса может сейчас выскользнуть из-под его живота и куснуть в отместку.
Какое-то время, однако, он попросту не мог пошевелиться.
Затем приподнялся на четвереньки, и отдышавшись немного, встал. Стоять в полный рост не получалось — слишком больно. Приходилось пригибаться, и дышать все еще было тяжело.
«Вот тебе и награда за попытку поиграть в героя!» — подумал он.
Чувствовал себя так, словно его здорово отколошматили дубинкой по груди и паху.
Теплые струйки стекали с его правого локтя и обоих колен.
— Не надо, — услышал он, — Пожалуйста.
Не крик, скорее умоляющий всхлип.
Откуда-то из темноты среди деревьев, прямо по курсу и чуть левее.
Не отрывая взгляда от того места, Нил сжал зубы и поковылял в ту сторону. Он старался не слишком шуметь.
— И что мне за это будет? — донесся мужской голос.
— Все, что ты хочешь. Пожалуйста.
Тихий смешок:
— Да, я так и думал.
— Я не хочу умирать.
— Рад это слышать. А знаешь, что скажу? У нас тут полное согласие. Я тоже не хочу, чтобы ты умирала. В ближайшие несколько часов, по крайней мере. — снова раздалось хихиканье.
Затем тихое шипение женщины.
— Неужто не больно?
— Да. — грустный и какой-то обреченный тон ее голоса вызвал у Нила комок в горле.
— Ой, крутая девка, это так мило. — сказал мужской голос.
Затем раздался охающий вскрик.
— Хм, или не такая уж крутая.
— Пожалуйста, не надо, — всхлипнула она.
— Ммммм, ай-яй-яй.
— Аааах!
— А теперь больно?
— Пожалуйста…
— Скажи мне кое-что.
— Что? — охнула она.
— Скажи мне, что ты грязная, вонючая шлюха.
— Я грязная, вонючая шлюха.
— Тебя надо очистить болью.
— Меня надо… очистить болью.
— Я — твое спасение.
— Ты — мое спасение.
— Пожалуйста, заставь меня кричать.
— Пож-жалуйста заставь… меня кричать.
— Неубедительно. Не верю, что ты всерьез просишь.
— Я всерьез прошу!
— Правда?
— Да!
— Врешь.
Она взвизгнула.
Доковыляв до дерева и выглянув из-за ствола, Нил увидел их впереди — все еще довольно далеко слева. Возможно, метрах в десяти.
Смутные, размытые силуэты, которые стояли, похоже, лицом друг к другу. Один был чернее ночи, другой светлый.
Оба были усеяны маленькими пятнышками света, который пробивался сквозь кроны деревьев.
Светлая фигура, определенно женская, находилась лицом к темной. На ней, похоже, не было никакой одежды. Спина прижималась к стволу дерева. Возможно, привязана к нему. Нил видел, как она дергается и извивается. Слышал ее всхлипы.
Темная рука мужчины потянулась к ней. Пальцы держали что-то блестящее. Какой-то небольшой инструмент.
Пассатижи?
— Нет! — охнула женщина, — Не надо!
— Да, о да! — сказал из темноты мужчина.
Инструмент двинулся к ее левой груди.
Нил закричал:
— Стоять!
Обе головы быстро повернулись.
Лицо мужчины было мертвенно-белым под зарослями густых черных волос.
— Брось пассатижи, Распутин хренов! — заорал Нил, — А то мозги вышибу!
Тот вскинул руки вверх.
— Не стреляйте! — крикнул он, — Я сдаюсь! Не стреляйте!
Над его головой, поблескивая в свете луны, виднелись пассатижи в правой руке и нож в левой. Тонкое, заостренное на конце лезвие было почти в локоть длиной.
— Брось это все! — сказал Нил, целясь из пистолета в темную фигуру.
Его трясло. Сердце оглушительно колотилось. Во рту пересохло как в пустыне.
Незнакомец повернулся к нему, все еще держа руки с ножом и пассатижами поднятыми. Он был крайне тощим, как скелет.
Черные волосы и борода в основном скрывали лицо, за исключением бледных выпирающих скул. Черная рубашка с длинным рукавом будто прилипла к ребрам, и костям рук, и впалому животу.
