Кристофер Дикки - Охота на «крота»
— Чем могу помочь, джентльмены?
— Вы знали Дэвида Биглера?
— Это мой зять.
— Он погиб в тысяча девятьсот девяносто третьем году.
Я рассматривал их в свете лампы, освещавшей крыльцо. У одного был аккуратный короткий ежик, как у отставного сержанта-инструктора, другой выглядел моложе и больше напоминал миссионера-мормона. Над ними вокруг лампы, освещавшей крыльцо, кружились мотыльки и комары.
— Верно, в тысяча девятьсот девяносто третьем. Да, кажется. Но это было так давно. Он влип в какую-то историю в Атланте. Я спрашивал Селму… мою сестру и его жену… наверное, миллион раз, но она мне так ничего и не рассказала. Почему бы вам самим не поговорить с ней?
— Она отправила нас к вам.
Я рассмеялся:
— Она хоть кофе-то предложила? Бьюсь об заклад, что нет. Проходите.
Чайник уже закипал. Наверное, Бетси поставила его, а потом вернулась в спальню.
— Что-то вы не особенно удивились, увидев нас, — заметил стриженый.
— Я рад вас видеть. После того что случилось сегодня утром, надеюсь, вы поднимете секретные архивы по всем этим диким случаям, вернетесь ко всем нераскрытым преступлениям. Думаю, то, что случилось с Дэйвом, должно вас теперь заинтересовать.
— Вы помните, как именно он погиб? — спросил миссионер.
— Я не знаю этого, черт возьми. Он и Дюк Болайд; Дюк тогда работал на кладбище. Так вот, они спутались с какой-то безумной религиозной сектой. Куда опаснее тех, что обычно встречаются здесь. Они поехали в Атланту. Там, кажется, была перестрелка? Или нет? Я уже не помню. Но Дэйва застрелили в большом здании Си-эн-эн и еще какого-то арабского парня повесили на стропилах. Но нашли ли Дюка? Думаю, нам стало бы известно, если бы его нашли.
Агенты никак не отреагировали.
— Вы это хотели выяснить?
— А вы не могли бы поподробнее рассказать об этом «арабском парне», — сказал стриженый.
— Ничем не могу помочь.
— Не можете или не хотите?
— Не могу… но очень хотел бы. Я даже не знаю имени этого араба. Да и вообще — был ли он арабом?
Глава 2
Я теперь почти не делаю десятимильных пробежек, как в прежние времена. Но в то утро, после ухода агентов, я понял, что не могу ничего делать, и решил пробежаться. Надев старые ботинки и туго их зашнуровав, я отправился к ручью Круклег. Тропа едва угадывалась в первых проблесках рассвета, и временами я сбивался с пути и бежал по мелководью, перепрыгивая с камня на камень. Я прополз под ограждением. Пот выступил очень скоро, после чего мне удалось полностью сконцентрироваться на дыхании, на боли давно нетренированного тела, на дороге и уйти в себя. Три четверти часа спустя над горизонтом показался красный купол солнца и осветил высокие зеленые стебли кукурузы и тонкий ручеек, журчавший среди тополей у пересечения Семидесятой и Сто пятой трасс.
Легкие у меня горели, но чувствовал я себя хорошо. Просто прекрасно! Вступив в густую тень деревьев, я продолжал бег в сумраке рощи, продираясь сквозь тонкие ветви терновника, которые, как хитроумные растяжки, преграждали мне путь. В глубине рощи посреди небольшой поляны нагромождение камней закрывало устье ручья. На поляне повсюду валялся мусор: пивные банки, коробки из-под еды, использованные презервативы. Зрелище не из приятных. Камни были исцарапаны, некоторые расколоты, многие исписаны именами старшеклассников и названиями сатанинских рок-групп. Кое-какие названия я слышал, большинство же было мне неизвестно.
Но меня заинтересовали не надписи на камнях и не то, что творилось вокруг, а то, как были сложены эти камни. Мне было интересно, как они здесь оказались. Их наверняка принесли люди. Возможно, из индейского племени осэйдж или канза. Можно лишь гадать, потому что в книгах из библиотеки это место не упоминалось. Все называли их просто «камни» или «камни Джефферсов», по фамилии семьи, которой когда-то принадлежала эта земля.
Со времени пребывания в форте Беннинг я искал место вроде этого, где несколько человек, собравшись вместе, могли бы своими руками построить дом для своих богов. Я видел нечто подобное недалеко от одной из проселочных дорог в Беннинге — грубая, дощатая церковь с одним-единственным помещением, просевшей крышей, осыпавшейся штукатуркой и рваными пластиковыми пакетами вместо оконных стекол. Внутри стояли две кое-как сколоченные деревянные скамьи и стол, сделанный из остатков старой мебели, выполняющий роль алтаря. За ним висел крест — две перекрещенные доски, прибитые гвоздями к стене. Когда я смотрел на него, то представлял себе руки сделавших его людей — грубые, с потрескавшейся кожей, с розовыми ссадинами на черных костяшках и большими мозолями на светлых ладонях, представлял, как эти руки сжимали распиленный дуб и забивали гвозди.
Я подумал, что, когда строишь Божий дом, то временами ощущаешь Его присутствие.
Именно это я искал в чистой вере и в преклонении перед единым Богом, но я ошибался. Я заблуждался, решив, что человек может убивать во имя Бога. В глубине души я верил, что обрету частицу могущества моего Бога. Прошло немало времени, прежде чем я понял, что убийства совершаются лишь ради убийства, и не более. Здесь же передо мной были строители, которые нашли свой путь в рай, если он вообще существует.
Но чувствовали ли присутствие богов люди, которые складывали камни вокруг ручья в Джефферс-Рокс? Возможно ли, чтобы их души и духи, которым они поклонялись, скрывались здесь, в этих забитых мусором расщелинах?
Мне не дано этого знать. Возможно, они и не индейцы, а всего лишь поселенцы, просто складывавшие сюда камни, о которые ломался их плуг. Но мне казалось, что камни образуют определенную форму и сложены в определенном порядке и с какой-то особой целью, выходящей за рамки обычных понятий. Что-то во всем этом было, и однажды в конце долгой, изнурительной пробежки я все пойму. Или почувствую.
Как создать обиталище Бога и как наполнить его духовностью?
Размышляя над этим, я повернул домой.
Как создать свой собственный дом? Что делает его твоим? Почему тебе там хорошо, а другому — нет?
Духовным началом, на котором держалась наша семья, наш дом, была Бетси.
Она «всего лишь маленькое существо — головастик, — как говорил ее отчим, помощник шерифа Бад Николс, — но храбрее грабителя». Мне казалось, что это не совсем верное определение, но очень близкое к истине. Я был выше ее на фут. Когда мы только начали встречаться, я как-то поднял ее в воздух, чтобы поцеловать и пожелать доброй ночи. Она замерла у меня в руках. «Тебе это приятно?» — спросила она, и я больше никогда так не делал.
Такой ли уж сильной была Бетси? Думаю, многое зависело от того, кто находился с ней рядом. Она могла постоять за себя, и поначалу до нее было непросто дотронуться. Но она была готова защищать и тех, кого любила, потому что в детстве ей досталось не так уж много любви. Отца своего она не знала. Мать растила ее одна, пока ей не исполнилось восемь лет. И вот тогда помощник шерифа Николс, как он сам любил говорить, сделал из ее матери порядочную женщину.
Отчиму хотелось, чтобы Бетси была мальчиком и чтобы она была его ребенком. Но Бетси не желала быть ни тем ни другим. Думаю, лет в пятнадцать-шестнадцать она вела необузданную жизнь: мальчики, выпивка, постоянные ссоры с отчимом. Потом ее мать умерла от рака груди, и Бетси ушла из дому.
Когда я встретил ее в 1993 году, после всех войн, в которых участвовал, ей было двадцать два. Она жила самостоятельно и выглядела настоящей женщиной. Она подошла ко мне в книжном отделе супермаркета «Уол-март» и произнесла первые, обращенные ко мне слова: «Вы хотите прочитать одну из этих книг?» На ней были шорты, шлепанцы и футболка как минимум на размер меньше нужного. По ее улыбке я понял, что она подтрунивает надо мной.
— А что? — поинтересовался я.
— Просто вы так долго смотрели на заднюю обложку книги, что я усомнилась, умеете ли вы вообще читать.
Не самое лучшее начало для знакомства, но потом все исправилось. Я пригласил ее на свидание, и мы встречались три месяца и раз пять расходились, пока я не предложил ей выйти за меня замуж.
— Зачем? — спросила она, когда я сделал ей предложение.
— Чтобы вместе строить жизнь, — ответил я. Думаю, это был правильный ответ, потому с тех пор именно этим мы и занимались, или по крайней мере пытались.
— То, что соединил Господь, не дано разорвать ни одному человеку, — произнес я вслух, ускоряя темп на обратном пути, возвращаясь к жене, к ребенку, к себе домой.
Глава 3
Звонок у телефона, стоящего в нашей спальне, не работал. Аппарат щелкал и трещал, как сломанный робот, и я едва расслышал его слабый треск, когда вышел из душа. Я ожидал услышать Бетси. В это утро у нее был выходной, но, вернувшись с пробежки, я не застал ее дома. Обычно она оставляла записку, в которой сообщала, куда они с Мириам идут. Но на этот раз записки не было.
