Ирина Иванова - Экскурсия
Теперь мне стало видно всю кухню: справа у стены стоял небольшой столик с телевизором и стул, слева от него было кресло с Милой. Сейчас я поняла, почему она смотрить с таким ужасом – ее левая кисть была опущена в жерло мясорубки и примотана к ней липкой лентой, любое движение ручки могло лишить ее пальцев.
О, ужас, Зорро привязал конец моей веревки к ручке мясорубки. Садист, настоящий садист, будет смотреть, как я изо всех сил буду стараться не упасть, или хотя бы дернуться. Я буду держаться, Мила, дорогая…
Потом он залез на стол и надел на меня белое платье из пленки. Платье было сшито особым образом: надевалось через голову, по бокам встрочены молнии. Ведь специально все сшил, все продумал, гад паршивый! Зорро надел белый парик, потом отошел, сел на стул и с довольным видом включил телевизор и видик. Началась комедия с участием Мерилин Монро. Она была одета в точно такое же платье и такой же парик! Так вот зачем ему этот костюм, киношной Монро ему мало, подавай живую!
Он пил вино и громко смеялся над киношутками. Как только Мерилин начинала петь, он дергал за веревку, глаза Милы тут же наполнялись ужасом, и я начинала приплясывать в такт музыке, стараясь не шевелить руками. Я так долго не выдержу, я упаду. Мое сердце разрывалось, надо найти силы еще постоять, еще чуть-чуть…
Случайно я заметила, что ручка, вращающая механизм мясорубки, вот-вот отвалится. Я стала сигнализировать Миле: «Посмотри туда, посмотри туда!» – но только с пятого раза она сообразила и утвердительно кивнула, достаточно немного качнуть кресло и ручка упадет сама. Надо только выбрать момент.
Фильм продолжался, начался длинный фрагмент без песен и танцев, Зорро повернулся к нам спиной и направился к холодильнику.
Я решилась, такой момент нельзя упускать. Я кивнула Миле, та дернула кресло вперед и ручка отвалилась, а я с силой потянула веревку, одновременно сдергивая сковородку с крючка металлической конструкции. Все заняло три секунды. Он обернулся и попытался поймать конец веревки, но я сделала рывок, вложив в него всю свою ненависть и злость, и падая, ударила его со всей силы. Мне повезло, я попала ему по голове, мы вместе упали на пол, где я еще раз его стукнула, и он затих. Такого облегчения я не испытывала никогда…
4
Выброс адреналина придал мне сил. Я быстро разрезала веревки, освободив себя и Милу. Она рыдала в голос и не могла встать на распухшую ногу, видимо перелом, пришлось ковылять кое-как. Телефон, здесь должен быть телефон, но куда звонить и что говорить? Нет, надо найти наши вещи: там сотовый, надо позвонить мужу, поднять тревогу… Но нигде кроме кухни нет признаков нашего пребывания, нет ни вещей, ни телефонов…
Тащу Милу к выходу из дома, но дверь заперта. Мы сюда на машине приехали, надо вытащить у него ключи и от дома, и от машины.
Вдруг погас свет. Ужас, он жив и сейчас будет нас искать. Главное – не издавать ни звука. За окнами видны факелы, надо двигаться к окнам, но Мила стонет, каждое движение для нее – мука.
Оставлю ее здесь, попытаюсь открыть окна, если не получится, то выбью стекла и вытащу ее. Добралась до окна, открыла, а там… Нет, это неправда, так нечестно! На окнах были решетки. Такие красивые старинные решетки… Из глаз брызнули слезы. Вспомнила про окно на кухне – оно маленькое и расположено повыше, на нем нет решеток, надо пробираться на кухню.
Поползла к Миле, но там, где я ее оставила никого не было. Где Мила? Сама уйти она не могла, тогда что? Или кто? На меня опять накатила волна страха, лихорадочно забилось сердце, вспотели ладони. Живучий какой, гад! Тут стукнула дверь, ведущая в склеп. Все, Мила опять там. Сейчас подвесит ее на крючок и вернется за мной, что делать?
Пробираться на кухню, вылезти и идти за помощью, но Мила, как же Мила? Надо попытаться его опять вырубить да посильнее, пусть знает русских женщин.
Чудо-лифт, как говорил Павел, вниз едет сам под тяжестью груза, а электричество использует только на подъеме. Итак, на кухню, пока он еще в склепе, открыть окно, затем взять нож побольше и сковородку потяжелее и попытаться поймать его там.
Слава богу, окно без решеток, свет от факелов немного освещает кухню. Вот нож, вот сковородка. Слышу, как хлопнула дверь, он идет за мной. Я быстро залезла в лифт, тот медленно пополз вниз.
В склепе полный мрак, надеюсь, что Мила еще жива. Черт, наткнулась на тележку, больно ударилась рукой. Иду на ощупь, вроде вот тут мы и висели. Да, Мила здесь, сердце бьется, жива, но без сознания. Я с усилием сняла ее и оставила лежать, пусть пока отдохнет. А я подожду этого извращенца, пусть только придет, получит по полной программе.
Я доползла до тележки и выдвинула ее в проход. Неожиданно включился механизм лифта и он уехал вверх, значит, свет включил, затем лифт вернулся, но не пустой. Распространяя смрад по всему склепу в нем горел, дымился и плавился полиэтилен из кухни. Я нащупала бутылки с вином и начала их бросать в огонь. После пятой бутылки полиэтилен потух, но находиться в склепе было невозможно, горло раздирало, я дышала с трудом. Надо тащить Милу к двери, он все равно придет проверять, только дожить бы.
Я погрузила Милу на тележку и с трудом передвигаясь потащила ее к двери. Силы уже на исходе, с ситуацией помогает справляться только воля и старая закалка, мышцы еще помнят перегрузки на тренировках. А ведь прошло 20 лет!
Нож и сковородку я не забыла. У дверей запах был меньше. Я села и стала ждать, воды нет, но есть вино, я выпила залпом полбутылки, и такая на мне напала усталость, и так стало жалко себя и Милу, что разрыдалась я в полный голос со слезами и соплями. Вот расплата за наше легкомыслие.
Потом на меня навалилась такая тяжесть от пережитого, что я почти отключилась, уснуть не дал скрежет ключа в замке. В голове как будто то что-то щелкнуло, я мгновенно очнулась и сосредоточилась Сейчас ты у меня получишь! Я схватила нож и сковородку и в боевой готовности встала у двери.
Но вместо человека в проеме двери появился факел, перемещающийся вправо – влево. Державший его проверял, есть ли кто у дверей. Я села на корточки с ножом в руке, потом подползла к щели, факел освещал силуэт Зорро. Из моего положения я могла ранить его в ногу и я со всей силы размахнулась, воткнула нож, а потом отпрыгнула. Нападавший завизжал, выронил факел, потом с яростью начал дергать дверь, пытаясь ее захлопнуть, но упавший факел застрял в дверном проеме и не позволял двери закрыться. Сейчас Зорро вытащит факел и дверь захлопнется. Я отреагировала мгновенно, засунув в щель сковородку. В образовавшийся проем рука проходила свободно, я поднялась и решила бить выше, в грудь и шею. Как только Зорро показался в проеме, я с силой начала наносить удары по верхней части тела. Толчки прекратились, он просто сполз по косяку на пол, истекая кровью в трех или четырех местах. Я выдохнула, сердце билось так, как будто я пробежала стометровку за 10 секунд…
Руки трясутся, оказывается, я обожгла их о факел, но все тело болело так, что ожогов я уже не замечала. Потихоньку я открыла дверь, Зорро стонал, но не шевелился. Не подстелил себе ничего, ковер испортил, ах, какая досада!
Зорро успел переодеться и стал Павлом. Скольких ты так покалечил и убил? Это тебе за всех! Мне было его совсем не жалко.
Я быстро вытащила Милу из склепа, дала воды. Слава богу, приходит в себя, но пусть отлежится немного.
Надо выбираться, найти ключи. Борясь с отвращением, я начала шарить по карманам пиджака, желая побыстрее найти ключи, и не заметила, как Павел зашевелился и вдруг с силой, как будто клешней, схватил меня за руку. От неожиданности я начала отбиваться ногами. Но он цеплялся так, словно хотел оторвать от меня что-нибудь на память.
Непонятно, чем бы закончилась это борьба, но вдруг на голову Павла опять обрушилась сковородка, это была Мила, вложившая в этот удар всю свою ненависть. Теперь хорошая и правильная речь Павла-Зорро никого не соблазнит. Молодец, Мила! Быстрее, быстрее отсюда.
Слава богу, мы выбрались и мы живы, больше никаких индивидуальных экскурсий с неизвестными мужчинами, только группы и только с гидами – женщинами.
После всего пережитого мы с искренней радостью встретили полицейских, пусть даже не понимающих ни слова по-русски…
