Нельсон Демилль - Адское пламя
Конфиденциально. Напоминание: в свете возможных грядущих осложнений с Ираком необходимо уделять особое внимание выходцам из Ирака, проживающим в конусе.
«Конус» означал континентальные Соединенные Штаты. Под «осложнениями» понималась война. Остальное расшифровывалось: «найти иракца, которому мы могли бы пришить террористическую угрозу США, чтобы облегчить жизнь ребятам в Вашингтоне, прежде чем они начнут сыпать бомбы на Багдад».
Далее сообщение гласило:
Главной угрозой и главным объектом остается УБЛ, особое внимание контактам УБЛ-СХ. Совещание по этому вопросу — на следующей неделе. Явка обязательна. Уолш, СА-Ш.
Разъясняю для непосвященных: УБЛ означает Усама бен Ладен, хотя его зовут Осама, что дает аббревиатуру ОБЛ. Однако кто-то уже давно предложил транслитерацию этого арабского имени как «Усама», что тоже правильно. Средства массовой информации, поминая этого мерзавца, используют по большей части имя Осама, тогда как разведка все еще именует его УБЛ. Но это один и тот же засранец. СХ — это Саддам Хусейн. СА-Ш означает «специальный агент и шеф опергруппы».
Следующее послание было от другого моего начальника, уже упомянутого выше Винса Парези, капитана УП Нью-Йорка, откомандированного в распоряжение АТОГ, чтобы держать под постоянным приглядом трудновоспитуемых полисменов, которые не очень любят играть в одной команде со своими приятелями из ФБР. Я вхожу в их число. Капитан Парези заменил капитана Дэвида Стейна, который, так же как Джек Кениг, погиб — вернее сказать, был подло убит — год и месяц назад во Всемирном торговом центре.
Дэвид Стейн был отличный мужик, и мне его здорово не хватает. Джек Кениг, несмотря на все свои недостатки и те проблемы, которые возникали в наших взаимоотношениях, был настоящим профессионалом, жестким, но справедливым начальником и большим патриотом. Его тело так и не нашли. И тело Дэвида Стейна тоже.
Еще одно тело, так и не обнаруженное в развалинах Всемирного торгового центра вместе с двумя тысячами других трупов, принадлежало Теду Нэшу, офицеру ЦРУ, чудовищно тупому уроду и смертельному врагу вашего покорного слуги.
Мне, конечно, хотелось бы вспомнить что-то более приятное в связи с этим говнюком, но в голову приходила только одна фраза: «Хорошо, что мы от него избавились».
Этот парень имел еще и скверную привычку возвращаться с того света — успел это проделать по крайней мере один раз, а без официального опознания трупа рановато откупоривать шампанское.
Как бы то ни было, послание капитана Парези сотрудникам Управления полиции Нью-Йорка и АТОГ гласило:
Всем усилить наблюдение за иракцами, которые были нам полезны в прошлом. Также следует привлечь и допросить иракцев, занесенных в списки подозреваемых и находящихся под надзором. Особое внимание уделять иракцам, имеющим связи и контакты с выходцами из других исламских стран, то есть саудитами, афганцами, ливийцами и т. д. Расширить действия по устройству засад, наблюдению и слежке за мечетями. Совещание через неделю. Явка обязательна. Парези, КПТ. УП Н-Й.
Кажется, кое-что начало проясняться.
В это трудно поверить, но еще совсем недавно, когда мы пытались определить суть своей повседневной работы, наши взаимные послания формулировались более осторожно, чтобы не создалось впечатление, будто мы плохо относимся к исламским террористам или стараемся им как-то насолить. Но это быстро переменилось.
Третье сообщение было от моей жены, Кейт Мэйфилд, которую я прекрасно видел — она сидела за столом в своем отсеке, за перегородкой, разделявшей сотрудников Управления полиции Нью-Йорка и ФБР, работающих на нашем двадцать шестом этаже. Моя жена — прелестная женщина, но даже если бы она таковой не являлась, я бы все равно ее любил. Вообще-то, будь она не красива, я бы ее просто не заметил, так что это вопрос спорный.
Сообщение было такое:
Давай смоемся пораньше, поедем домой, займемся сексом, я тебя угощу хот-догом под соусом чили и приготовлю выпить, пока ты в одних трусах будешь пялиться в телевизор.
А если честно, в послании говорилось:
Давай отправимся на уик-энд в романтическое путешествие — поедем на мыс Норт-Форк дегустировать вино. Я закажу номер в гостинице и завтрак. Целую, Кейт.
За каким это чертом мне тащиться куда-то дегустировать вино? Оно повсюду одинакового вкуса. К тому же гостиницы, где завтрак включен в стоимость номера, обычно полное дерьмо: полуразвалившиеся и грязные заведения с ванными девятнадцатого века и скрипучими кроватями. К тому же приходится завтракать вместе с другими постояльцами, обычно всякими свиньями-юппи из северной части Уэст-Сайда, которые только и делают, что обсуждают раздел «Искусство и досуг» в «Нью-Йорк таймс». Как только я слышу слово «искусство», сразу хватаюсь за пистолет.
Я напечатал ответ:
Отличная мысль. Спасибо за идею. Целую, Джон.
Как и большинство мужчин, я скорее посмотрю в дуло нацеленной на меня штурмовой винтовки, нежели на рассерженную жену.
Кейт Мэйфилд — агент ФБР, юрист и часть моей команды, в которую входит также парень из нью-йоркской полиции и еще один агент ФБР. По мере необходимости время от времени к нам присоединяются люди из других агентств — например из Службы иммиграции и таможни или ЦРУ. Парнем из ЦРУ обычно был уже упомянутый Тед Нэш, который, подозреваю, одно время питал романтические чувства к моей, тогда еще будущей, жене. Не любил я его вовсе не поэтому — за это я его ненавидел, а не любил по чисто профессиональным причинам.
Тут я заметил, что Харри Маллер уже убирает свой стол и запирает в сейф секретные материалы, чтобы обслуживающий персонал — мусульмане или немусульмане в равной мере — не могли снять фотокопии или переправить их факсом в свои занесенные песками страны.
— До звонка еще двадцать одна минута, — сообщил я.
Он поднял на меня глаза:
— Надо еще забежать в техотдел.
— Зачем?
— Я ведь тебе уже говорил. У меня операция на севере штата. В клубе «Кастер-Хилл».
— Я думал, тебя пригласили в качестве гостя.
— Нет, я влезу туда без разрешения.
— А как вышло, что именно тебе это свалилось?
— Не имею понятия. Да я и не спрашивал. У меня есть внедорожник, пара сапог, шапка с наушниками — стало быть, я вполне гожусь на такую роль.
— Верно.
Харри Маллер, как я уже говорил, тоже бывший нью-йоркский полицейский в отставке после двадцати лет службы, из которых последние десять провел в отделе разведки. Теперь федералы взяли его к себе, чтобы он сидел в засадах, следил за подозреваемыми, пока «костюмы», как мы именовали сотрудников ФБР, занимаются умственным трудом.
— Слушай, — спросил я, — а что ты там упомянул насчет крайне правых взглядов? Мне казалось, ты работаешь с нами. — «С нами» означало службу в отделе Ближнего и Среднего Востока, которой нынче охвачено около девяноста процентов сотрудников АТОГ.
— Не знаю, — ответил Харри. — Да я и не спрашивал. Мне просто надо их там сфотографировать. В церковь с ними ходить не обязательно.
— Ты уже видел предписания от Уолша и Парези?
— Ага.
— Как думаешь, война будет?
— Я не… надо подумать.
— А у этой группы правых есть какие-нибудь контакты с иракцами или с УБЛ?
— Не знаю. — Харри бросил взгляд на часы: — Надо бы забежать в техотдел, пока они не закрылись.
— У тебя еще есть время, — сказал я. И спросил: — Ты один туда едешь?
— Ага. Ничего особенного. Просто обычное наблюдение, даже не скрытное. — Он посмотрел на меня: — Между нами, Уолш считает, что это всего лишь симуляция бурной деятельности, чтобы было чем заполнить новые досье. Сам понимаешь, мы же не только арабов за задницу хватаем. Мы расследуем и деятельность всяких местных групп вроде неонацистов, самодеятельных народных ополчений, сервайвалистов[2] и разных прочих. Это неплохо воспринимают средства массовой информации и конгресс, если такое до них доходит, согласен? Так бывало и до одиннадцатого сентября, помнишь?
— Верно.
— Ладно, надо бежать. Увидимся в понедельник. Мне первым делом придется поговорить с Уолшем.
— А он в понедельник работает?
— Ну раз он не пригласил меня к себе домой попить пивка, надо полагать, будет здесь.
— Ладно. Тогда до понедельника.
И Харри ушел.
То, что он говорил насчет новых досье, звучало не слишком убедительно, поскольку у нас имелось собственное отделение, занимавшееся местными террористами и прочими подобными делами. Кроме того, слежка за богатыми ребятами крайне правых взглядов, у которых имеется собственный клуб на севере штата, выглядела довольно странно. Странным было и то, что Том Уолш намеревался быть на службе в выходной только для того, чтобы расспросить Харри о результатах обычного, рутинного задания.
