Сидни Шелдон - Расколотые сны
– Требуется подмога?
– Нет, спасибо.
– Эй, как насчет интимного ужина в субботу вечером?
– Благодарю, я уже приглашена.
– Снова кадришься с боссом?
– Послушай, Тиббл, какое тебе… – рассерженно начала Эшли.
Но тот не дал ей договорить:
– Не пойму, что ты в нем нашла? Кретин, мозги квадратные. Прикинь, какой тебе смысл с ним валандаться? Мы с тобой нехило время проведем, вот увидишь.
И, подмигнув, добавил:
– Сечешь, о чем я толкую?
– Извини, Тиббл, у меня много дел, – процедила Эшли, стараясь не сорваться.
Но ничуть не смутившийся Тиббл наклонился еще ближе и прошептал:
– Тебе давно следует знать, крошка, что я не отступаю от задуманного. Никогда.
Эшли с брезгливой гримасой посмотрела ему вслед.
Неужели это он? Бр-р-р…
Ровно в двенадцать тридцать Эшли поднялась из-за стола и отправилась в “Жемчужину Рима”, где договорилась пообедать с отцом.
***Она сидела за угловым столиком в переполненном ресторане, глядя на приближавшегося отца. Нужно признать, он действительно красив и в пятьдесят остается стройным и подтянутым. Недаром люди оборачиваются, когда он проходит мимо.
"Каково это – быть дочерью знаменитого отца?” Много лет назад доктор Стивен Паттерсон стал зачинателем нового и сенсационно-успешного метода хирургических операций на сердце, требовавшего самого минимального вторжения в самый жизненно важный орган человека. Теперь его постоянно приглашали читать лекции и проводить курсы обучения хирургов в самых известных больницах мира. Мать Эшли умерла, когда девочке было двенадцать, и теперь у нее не осталось ни одного родственника, кроме отца.
– Прости за опоздание, Эшли! – извинился он, целуя дочь в щеку.
– Ничего страшного, я сама только появилась. Стивен придвинул стул и уселся.
– Видела “Таймс”?
– Да. Шейн показывал.
– Шейн? – нахмурился отец. – Твой босс?
– Не босс. Просто…, просто один из старших дизайнеров.
– Никогда не следует мешать бизнес с удовольствием, Эшли. Ты ведь встречаешься с ним вне работы? По-моему, это в лучшем случае нелепо, а в худшем – непоправимая ошибка.
– Папа, мы всего лишь хорошие… У столика возник официант:
– Не хотите ли взглянуть в меню? Доктор Паттерсон круто развернулся:
– Вы, кажется, не видите, что мы беседуем? – рявкнул он на весь ресторан. – Убирайтесь и не подходите, пока не позовут!
– Я…, я… Простите.
Совершенно уничтоженный официант исчез. Эшли съежилась от стыда. Опять она забыла о почти безумной вспыльчивости отца. Однажды он ударил ассистента, сделавшего что-то не так во время операции.
Эшли вспомнила дикие ссоры между отцом и матерью, когда дело доходило едва ли не до драки. Каждая такая стычка смертельно пугала ее. Причина скандалов много лет оставалось неизменной, но что это была за причина, Эшли не помнила. Мозг маленькой девочки словно заблокировал неприятное открытие.
Отец спокойно продолжал, как бы не замечая позорного бегства официанта и смятения дочери:
– На чем мы остановились?… Ах да. Подобные отношения с Шейном Миллером я считаю ошибкой. Огромной ошибкой.
Его слова пробудили в памяти еще одну тягостную историю. В голове вновь и вновь с навязчивостью испорченной пластинки звучал отцовский голос:
– Такого рода отношения с Джимом Клири – ошибка. Огромная ошибка.
Эшли как раз исполнилось восемнадцать. Тогда она жила в Бедфорде, штат Пенсильвания, городе, где родилась и выросла. Джим Клири был всеобщим любимцем и пользовался огромным успехом среди девчонок Бедфордской средней школы. Футболист, красавец с неотразимой улыбкой и редкостным чувством юмора. Эшли казалось, что все одноклассницы умирают от желания переспать с ним и большинство уже осуществило свою мечту. Когда Джим стал назначать Эшли свидания, та была полна решимости не сдаваться. Она не станет подражать этим жалким безвольным дурам! Сначала девушка была уверена, что ему нужно от нее лишь одно, но со временем убедилась, что это вовсе не так. Им было хорошо вдвоем, и Джим, казалось, искренне наслаждался ее обществом.
Зимой старшеклассники собрались поехать в горы на субботу и воскресенье. Все предвкушали удовольствие покататься на лыжах, посидеть в горной хижине и поразвлечься без постоянного надзора взрослых. Джим Клири ни о чем другом не мог думать – он был заядлым лыжником.
– Мы классно проведем время, – пообещал он Эшли.
– Я не еду.
Джим ошарашенно моргнул и в полном изумлении уставился на Эшли:
– Почему?
– Ненавижу холодную погоду. Пальцы даже в перчатках превращаются в ледышки.
– Но представь только, как весело…
– Я не еду.
И он остался в Бедфорде, чтобы побыть с ней. Обнаружилось, что у них общие интересы, одинаковые жизненные принципы и вместе им никогда не скучно. Как-то Джим Клири с непривычной робостью пробормотал:
– Мальчишки все время пристают ко мне. Хотят знать наверняка, ты моя девушка или мы с тобой всего лишь… Что им сказать?
– Скажи, что ты мой парень, – улыбнулась Эшли.
***Но доктор Паттерсон, очевидно, не слишком одобрял их дружбу.
– Ты слишком часто видишься с этим мальчишкой Клири.
– Отец, он хороший, порядочный и добрый, и я его люблю.
– Любишь? Какая чушь! Разве можно любить какого-то идиотского футболиста?! Не позволю своей единственной дочери выйти замуж за балбеса-спортсмена. Он недостаточно хорош для тебя, Эшли.
Позже она слышала эту фразу каждый раз, когда знакомилась с очередным мужчиной.
Отец сыпал упреками, всячески изничтожая несчастного Джима едкими репликами, но настоящий взрыв произошел в ночь выпуска. Джим Клири заехал за Эшли, чтобы отвезти ее на бал, и удивленно застыл на пороге, увидев, что она всхлипывает.
– В чем дело? Что случилось?
– Мой…, мой отец сказал, что увозит меня в Лондон. Он…, он записал меня в колледж… Джим тяжело вздохнул:
– Он сделал это из-за нас, верно?
Эшли пристыженно опустила глаза и кивнула.
– Когда ты улетаешь?
– Завтра.
– Нет! Эшли, ради Бога, не позволяй ему разлучить нас! Послушай, я хочу жениться на тебе. Дядя предложил мне хорошее место в Чикаго, в его рекламном агентстве. Я сумею заработать на нас двоих. Будем учиться, хотя бы по вечерам. Давай убежим. Завтра жди меня на вокзале. Поезд на Чикаго отходит в семь утра. Ты поедешь со мной?
Эшли долго смотрела на него, прежде чем снова кивнуть:
– Поеду.
***Позже, думая о том вечере, Эшли никак не могла вспомнить, что творилось на балу. Они с Джимом весь вечер просидели в укромном уголке, взволнованно обсуждая свои планы.
– Почему бы не полететь самолетом? – спросила Эшли.
– Потому что при покупке билетов спрашивают фамилии. Если мы поедем поездом, никто не дознается, куда мы делись.
Когда музыка стихла, огни потухли и бывшие школьники веселой толпой повалили из зала, Джим тихо спросил:
– Не хочешь заглянуть ко мне? Предки уехали на весь уик-энд.
Эшли поколебалась, раздираемая желанием побыть с Джимом немного подольше и страхом перед отцом.
– Джим…, мы так долго ждали. Какое значение имеют еще несколько дней?
– Ты права, – разочарованно вздохнул Джим, но тут же расплылся в улыбке. – Должно быть, я остался единственным в этой стране, кому повезло жениться на девственнице.
***Дома Эшли уже дожидался доктор Паттерсон, багровый от ярости.
– Где вы шлялись так долго?!
– Простите, сэр. Бал…
– Не желаю слушать никаких ваших чертовых оправданий, Клири. Интересно, кого вы пытаетесь одурачить, молодой человек?
– Я не…
– С этой минуты держите свои грязные лапы подальше от моей дочери, ясно?
– Отец…
– А тебе лучше помолчать! – завопил он. – Клири, немедленно проваливайте из моего дома, и чтобы я больше вас здесь не видел.
– Сэр, ваша дочь и я…
– Джим…
– Немедленно иди к себе.
– Сэр…
– И если я когда-нибудь увижу твою рожу еще раз, переломаю тебе все кости!
Эшли в жизни не видела его в таком бешенстве. Дело кончилось криками и едва ли не дракой. Когда Джим все-таки ушел, Эшли залилась слезами. Она убежала к себе и долго сидела на постели, сжавшись в комочек. Она не должна позволять отцу разрушит! ее жизнь. Ее будущее – Джим, и она уйдет с ним. Больше ее ничего здесь не удерживает.
Эшли потихоньку встала, побросала в сумочку кое-какие вещи и, выскользнув с черного хода, побежала к дому Джима, расположенному всего в нескольких кварталах. Сегодня она останется у него, а завтра они вместе уедут в Чикаго.
Но на полпути Эшли остановилась. Стоит ли портить все, что так прекрасно начиналось? Лучше прийти прямо на вокзал.
И она пошла домой. И всю ночь не спала, думая о счастье, которое ждет их впереди. Какие только фантазии не рождались в мозгу девочки, стремившейся вырваться наконец на волю и избавиться от давящей опеки отца. В половине шестого она подхватила сумку, на цыпочках прошла мимо закрытой двери отцовской спальни и села на автобус, идущий к вокзалу. Джима еще не было. Она приехала слишком рано. До поезда еще целый час.
