Александр Шабалтас - Во власти Зверя
Несчастье в одно мгновение перечеркнуло прошлое. Нахлынуло невыразимое чувство одиночества, казалось, непроницаемая пустота окружила его со всех сторон. Бледный, с окаменевшим лицом, он совсем не походил на того счастливого человека, каким был всего несколько ми-нут назад.
Испугавшись своих ощущений, Иван стал быстро одеваться. Машу, он решил не будить. «Будет лучше, если она обо всем узнает утром», - подумал он, чувствуя, что у него сейчас просто не хватит сил сообщить ей о случившейся трагедии. Тихо прикрыв за собой дверь, он спустился на улицу.
Липкий туман окутал город. Было сыро, холодно и вскоре Ивана начало знобить, сердечная боль, резко начавшаяся дома, не утихала. Он машинально прижал руку к груди, к тому месту, где затаилась боль.
Николай жил в двух кварталах от его дома; дорогу Иван знал хорошо, поэтому в темноте и тумане шел достаточно быстро. Но чем быстрее он шел, тем сильнее болело сердце. «Я дойду, я обязательно дойду», - задыхаясь, твердил он про себя. И все же, вынужден был остановиться: ноги почему-то стали ватными и отказывались повиноваться. Присев на скамейку, чтобы немного отдышаться, Иван потерял сознание.
Глава 2
«Священник возвращался домой, где его ждали скромный ужин и теплый камин. Сегодня ему пришлось задержаться до поздней ночи. Вот уже несколько дней он работал над старинными рукописями, это были Коптские тексты, обнаруженные в Верхнем Египте, Пятое Евангелие от Фомы. Работа над тайными словами Иисуса, записанные Дидимом Иудой Фомой, захватила его целиком, и чем больше он углублялся в суть текстов, тем бессмысленней казалась ему суетность мира.
Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти: «Иисус сказал: Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет и когда найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем».
Священник понимал, когда начинал работу, что соприкасается с чем-то очень важным и непостижимым, но то, что он узнал, действительно потрясло его; перед ним открылся жестокий мир людей, отчужденный от правды, упивающийся своим безверием, насквозь пронизанный гордыней, и во главе этого мира стояли правители - марионетки и служители церквей всех вероисповеданий. И то, что они были не в состоянии что-либо изменить, вызывало в нем чувство безысходности.
Отец Алексий шел по пустынным улицам почти на ощупь. Внезапно он ощутил непонятное беспокойство. Хотя священник не испытывал страха, сознание опасности постепенно овладевало им. «Мрак и туман – вот среда дьявола, - подумал он. – Тьма и ложь его силки, чтобы уловлять нас неразумных и грешных. Дьяволу и стараться не нужно, мы сами торопимся ему навстречу. Дни проходят, и нас всех, так и не постигших Истину, затянет в преисподнюю. И я такой же грешник, а может даже больший, ибо поставлен был, чтобы наставлять людей на истинный путь, прививать в сердца людские любовь и милосердие, но не исполнил, не справился, не понес крест свой. Теперь ликует дьявол, насмехается над стыдом и бессилием моим».
Туман сгущался. Становилось труднее дышать. Было что-то сверхъестественное в этом тумане: казалось, он насыщен каким-то смертоносным ядом.
Отец Алексий ускорил шаг. Он почти не замечал холода; его мозг, да и весь он сам находились в сильнейшем возбуждении. Перед ним возникло видение - грозное зрелище Вселенского масштаба. Человечество представилось ему огромным живым организмом, по-раженным неизлечимым недугом; ужасная боль терзала его изнутри, безжалостно предрекая гибель.
- Милосердный Бог, ты один знаешь, как мы страдаем! Помоги нам, защити и помилуй наши души! - прошептал он, и, как бы в ответ на его молитву, туман стал понемногу рассеиваться, на небе обозначились звезды. Свет от небесных огней немного успокоил измученную сомнениями душу священника.
Вскоре он подошел к своему дому. В окне горел свет, и это было странно, так как женщина, которая у него убирала и готовила, уходила домой около шести вечера. Священник немного помедлил и открыл дверь. В комнате сидел незнакомый мужчина…»
Глава 3
Иван открыл глаза. Сознание возвращалось медленно. Оглядевшись, он увидел, что находится всего в нескольких шагах от дома, где жила семья Николая. Во дворе стояли милицейская машина и машина скорой помощи.
Поднявшись на второй этаж, Иван увидел милиционера; тот попросил документы, и, узнав, что он друг Николая, сочувственно вздохнул:
- Проходите, Иван Сергеевич, там вас ждут.
Лена бросилась навстречу - маленькая и такая беззащитная в своем горе, она была похожа на раненую птицу.
- Ваня, зачем он это сделал?! Что теперь будет с нами?!
Прижав Лену к своей груди, Иван не знал, что ей ответить. Ее жизнь до сегодняшней ночи зависела от сильного и уверенного в себе мужчины. Теперь, когда его не стало, ей будет очень трудно. Сердце Ивана разрывалось от сочувствия к этой, убитой горем, женщине.
«Сейчас, как никогда, Лене необходимо будет собрать все свои силы и мужество, иначе реальность раздавит ее, как делала миллионы раз с такими же несчастными, как она, женщинами, - думал он. - Человек, доведенный до отчаянья, становится уязвимым, неприспособленным к жизни, а наше беспощадное общество не признает слабых людей».
В комнате, где расстался с жизнью Николай, работала оперативная группа. Медики установили, что смерть наступила около двух часов ночи. На столе лежала записка, документы, деньги - все в идеальном порядке. В записке всего одно предложение: «В моей смерти прошу никого не винить».
Все то время, пока следователь задавал вопросы, Ивану казалось, что весь этот кошмар происходит не с ним, и не в Колиной квартире. Ему очень хотелось крикнуть: «Старик, кончай валять дурака, пойдем лучше выпьем по рюмочке», но, когда Колю положили на носилки, чтобы увезти в морг, он вдруг понял, что изменить уже ничего нельзя. На посеревшем лице друга застыла маска отчаяния, словно в последнюю секунду он передумал умирать, но смерть неумолимо увлекла его за собой. Ивану почудилось, что здесь кроется какая-то страшная тайна. Не мог его друг вот так просто уйти из жизни, в этом он был уверен.
Когда все разъехались, Иван вернулся в квартиру. Лена металась из угла в угол, словно безумная. Иван обнял ее за плечи и усадил на диван. Сейчас он пожалел, что не взял с собой жену: Маша смогла бы подобрать нужные слова, чтобы успокоить подругу.
- Леночка, ты должна взять себя в руки, - хрипло проговорил Иван, чувствуя, как банальная фраза застряла у него в горле. Он понимал, что его слова не доходят до ее сознания, но все равно продолжал говорить. – Колю не вернуть, а ты нужна детям.
- Ваня, как же так? Ведь у нас все было хорошо. Летом на море собирались. Господи, о чем это я? Горе то, какое горе! – Лена опять заплакала. – Вчера мы ходили на юбилей. Колечка шутил, играл на гитаре, много смеялся. Когда мы вернулись домой, я отправилась спать, а Коля решил принять ванну. Ночью я проснулась. Меня, как будто током ударило. Вошла в кабинет, а там…
Почти до самого рассвета просидели Иван и Лена, вспоминая все, что было связано с Николаем, и лишь под утро Лена, вконец обессиленная, забылась тревожным сном. Тихо прикрыв дверь спальни, Иван подошел к телефону, набрал номер Сергея. Теперь их осталось только двое…
В школе их называли – «три товарища». Как и герои романа Ремарка, они действительно были неразлучными, и даже в армии служили в одной части. Отслужив, каждый поступил в свой любимый институт, клятвенно пообещав, друг другу жениться в один день. Так и случилось: три пары зарегистрировали браки во Дворце Бракосочетания в один день. Свадьбы гуляли три дня; их жены стали лучшими подругами, что еще больше укрепило мужскую дружбу.
Телефон Сергея не отвечал. Иван вдруг вспомнил, что Сергей вернется из отпуска только через неделю.
Бледно-серебристый свет проник в комнату сквозь задернутые шторы. Иван подошел к окну. Небо прояснялось, где-то за горизонтом обозначилась алая полоска зари. Начинался новый день.
На душе у Ивана творилось что-то невообразимое: тяжелый груз горя словно придавил его к земле. Впервые в жизни он явственно ощутил душевную боль и пустоту. Иван в растерянности стоял посреди комнаты, теперь, когда рядом никого не было, он мог дать волю своим чувствам: слезы покатились по щекам, принося небольшое облегчение.
«Что же произошло с тобой, старик? Подскажи мне», - подумал Иван, немного успокоившись, окидывая взглядом комнату. На журнальном столике он заметил старенький кассетный магнитофон, а рядом с ним пустая коробочка из-под кассеты. Неожиданно абсурдная мысль пришла ему в голову – включить магнитофон, но, когда он это сделал, то услышал знакомый голос:
