Наталья Калинина - Ледяной поцелуй страха
Девушка дошла до конца моста и достала карту, чтобы свериться с маршрутом.
— Вам помочь? — услышала она за спиной на английском с итальянским акцентом. Повернувшись, увидела молодого человека, мимо которого прошла. Высокий красавец-брюнет со светло-зелеными глазами смотрел на нее с улыбкой. И Настя неожиданно для себя соврала, что заблудилась. Но вместо того чтобы проводить девушку до отеля, мужчина предложил показать Венецию. И Настя опять согласилась. До самого утра они ходили по переулкам, мостам, улицам, исхоженным за эти дни Настей, но уже вдвоем. Катались по ночным каналам на гондоле. И Настя как завороженная слушала рассказы нового знакомого.
Франческо признался ей, что в тот момент, когда Настя проходила мимо, он писал сообщение сестре Даниэле. И, заметив незнакомку, отправил восхищенное восклицание сестре: «Только что мимо меня прошла очень красивая девушка с волосами цвета венецианского золота! Но наверняка у нее на этом мосту свидание». «У нее свидание с тобой! Не будь дураком, иди и завоюй ее!» — написала со всем своим темпераментом Даниэла. И Франческо не стал спорить со старшей сестрой…
— Погодите-ка… А как же ты за него замуж пойдешь, если он по-русски ни бельмеса, а, Настасья? — спросила мама Полины.
— А я итальянский учу, это раз! Два, а кто сказал вам, что я за него замуж пойду? — отрезала девушка, наконец-то откладывая мобильный.
— А зачем же ты тогда итальянский учишь, если замуж не собираешься? — спросила мама.
— Для общего развития. Язык красивый.
— Чао, бел-ла-а, — пропела Полина, собирая со стола грязные тарелки.
— Ничего не понимаю, девицы, — вздохнула мама, ставя перед дочерью пиалу с дымящейся горкой вареников с капустой. — Значит, Настя с этим итальянцем переписывается сутками, учит язык и при этом заявляет, что замуж за него не пойдет. Тогда зачем тратить время на бесполезную переписку?
— Почему же бесполезную? — возмутилась девушка, принимая из рук хозяйки пиалу. — Говорю же, он интересный человек!
— И много вы там через телефон наобщаетесь? Кстати, на каком языке вы хоть переписываетесь?
— На своих. У нас стоят программы-переводчики, — важно пояснила Настя и украдкой под столом опять заглянула в телефон.
— Совсем мир с ума сошел, — вынесла вердикт мама. — Столько усилий, и ради чего, если замуж не собираешься.
— Замуж — не напасть, замужем бы не пропасть.
— Мам, оставь ее в покое, — вступилась за подругу Полина.
— А ты бы вот брала пример с нее. Настасье хоть этот турок…
— Итальянец!
— Ну, итальянец, какая разница. Ей хоть итальянец этот пишет, а тебе кто?
— А мне — читатели.
— Читатели, — передразнила мама и горестно вздохнула, будто ставила на дочери крест. — У тебя одни книжки на уме.
— Еще и персонажи! — ввернула Анастасия и украдкой подмигнула подруге. — Они ей и заменяют мужчин.
— Ну а что? — подыграла Полина. — Хочу, брюнета с зелеными глазами себе нафантазирую, хочу — блондина голубоглазого, придумаю ему интересную профессию и историю. Все страдания — вымышленные. И носки чужие стирать не надо, и у плиты часами стоять. Одни плюсы.
— Ну а надоедает, без зазрения совести убивает, — хмыкнула Настя.
— Совсем с ума девки посходили: персонажи! — охнула мама. — Живете в какой-то нереальной жизни.
— Тань, оставь их. А то они и вареники не доедят, споря с тобой. Не видишь, им просто нравится тебя дразнить, — вмешался отец. Хозяйка замолчала, но ненадолго. Уже минут через пять тишины, которую нарушало лишь звяканье столовых приборов, она опять обратилась к дочери:
— Погостили бы еще, Поль. Месяц — это ничего! Дописала бы свою книгу тут спокойно.
— Не могу, ма. Скоро выходит новинка, будет продвижение, и мне нужно находиться в столице.
— Ну а ты? — повернулась ко второй девушке женщина.
— А у меня — заказы. Я и так с большим трудом выкроила этот месяц, перенесла столько встреч. Я не могу терять клиентов, тетя Таня! Мы — девушки творческих профессий, но то, что не работаем в офисах, не значит, что у нас нет расписания и каникулы могут длиться целый год.
— Ох, — только и вздохнула мать, заменив этим междометием долгий монолог.
Старая маршрутка доверия не внушала, но иного способа добраться в этот час до железнодорожного вокзала районного города, откуда в начале первого ночи уходил на столицу поезд, не было: прождать попутную машину можно было до самого утра, а автобусы ночью не ходили. Полина порывисто обняла на прощание родителей, пообещала позвонить им с перрона и первой вошла в пахнущее бензином нутро микроавтобуса. За нею следом нырнула и Настя. В «Газели» уже находились другие пассажиры: пара, занявшая места рядом с водителем. Женщина визгливым голосом пилила своего спутника, а тот, понурив голову, будто школьник, в угрюмом молчании выслушивал упреки. Девушки заняли два места за водителем, и чуть позже к ним присоединилась еще пара пассажиров: мужчина с мальчиком лет четырех-пяти. Мужчина с ребенком сели напротив них.
Когда водитель в надвинутой на глаза промасленной кепке завел мотор, в салон вскочил еще один припозднившийся пассажир: мужчина лет тридцати в деловом костюме, с компьютерной сумкой и саквояжем в руках. Он будто торопился на деловые переговоры или, наоборот, возвращался с них. Но его лощеный вид, столичная суетливость и нервозность казались здесь такими необычными, что на нового пассажира оглянулись не только замолчавшая на время женщина с переднего сиденья, но и сидевший напротив девушек мужчина. Будто в маршрутку зашел не обычный для московских улиц человек, а инопланетянин. Новый пассажир, однако, не обратил на украдкой разглядывающих его людей никакого внимания, занял последнее место в почти пустом салоне и извлек из сумки ноутбук. «Занятный персонаж, — подумала Полина. — Вернее, человек сам по себе обычен — в Москве, но необычным становится в другом месте. Пожалуй, включу его в какую-нибудь книгу». Маршрутка двинулась с места, и девушка, отвернувшись к окну, за которым окрестности уже кутались в пока еще прозрачное покрывало сумерек, привычно стала размышлять над новым сюжетом.
…Идея пришла в дороге по пути к родителям. С девушками в купе ехали женщина и ее сын — худенький мальчишка лет двенадцати в круглых очках. Соседи Полины и Насти приезжали в Москву на неделю: женщине хотелось показать сыну столицу. Мальчишка, как только тронулся поезд, забрался на одну из верхних полок, вытащил из рюкзака потрепанную книгу и углубился в чтение. Полина с уважением покосилась на него, заметив, что тот читает знаменитые «Вечера на хуторе близ Диканьки», и не удержалась от похвалы.
— Да он у меня вообще не от мира сего, — с плохо скрываемой гордостью сказала соседка. — Пацаны во дворе в футбол гоняют, а он над книжками сидит. И не комиксы какие-нибудь читает, а вон, видишь, классиков. Умный!
— Ну мам, — неожиданно низким для его возраста и комплекции голосом смущенно буркнул парень.
— Читай, читай, Павлуша! Это он в меня. Я в местной библиотеке работаю. Отличная работа, лучше не придумаешь! И не тяжелая физически, ну, разве что иногда приходится коробки с новыми книгами потаскать. И нахожусь среди книг, которые обожаю, — делилась женщина, выкладывая на столик упакованную в коробку из плотной фольги курицу-гриль, свежие помидоры и огурцы, а также целлофановый мешочек с вареными вкрутую яйцами. У Полины при виде этих продуктов сердце забилось сильнее от нахлынувших воспоминаний о путешествиях в детстве. Больше всего она любила поезда дальнего следования, а с ними были неразрывно связаны взятые в дорогу холодная жареная курица, отварные яйца и помидоры, которые здесь приобретали особый аромат и вкус, стеклянные стаканы в тяжелых подстаканниках с пакетиками чая, сахар-рафинад, расфасованный в маленькие упаковочки с нарисованными на них локомотивами, жесткое казенное белье, верхние полки и мерный стук колес, под который так хорошо спится. Все эти воспоминания забурлили в душе шампанским, опьянили подзабытой детской радостью от предвкушения долгого путешествия. «Надо эти эмоции включить в какую-нибудь книгу», — привычно подумала Полина и только потом поняла, что, несмотря на свои недавние заверения о «творческой засухе» и полном отсутствии желания писать, уже думает о новом сюжете.
А вскоре соседка по купе, представившаяся Ириной, узнав, что Полина — автор известной серии мистических книг, рассказала об одном случае.
— С одним моим родственником произошло. Он тоже из деревенских, с Урала, прошлым летом приезжал в гости с семьей. Есть неподалеку от их поселка одно странное местечко, которое прозвали Гиблым, там и скот, и люди пропадают. Как в Бермудском треугольнике. Так вот, родственник возвращался как-то домой, а путь рядом с тем Гиблым местом проходил. Ну, он мужик трезвого ума, в легенды всякие не верит. Смешно ведь… Да и не раз он там хаживал. Так вот, шел он в тот вечер, еще до сумерек, и вдруг навстречу ему — девушка, идет как раз со стороны этого Гиблого места. Подошла и спросила дорогу — мол, заблудилась. Родственник объяснил, даже проводить вызвался: девушка молодая, красивая, отчего не проводить? Прошли они вместе значительную часть пути, говорили, дошли до нужного ей места, мой родственник воскликнул, мол, вот куда тебе надо. Оглянулся, а девушки и нет. Исчезла, будто и не было ее. Он еще покричал, но, не дождавшись, пошел своей дорогой. И только потом уж понял, что выглядела та девушка странно: одета в длинный сарафан поверх светлой вышитой рубахи. Да говорила еще непривычно, употребляя незнакомые или устаревшие слова и речевые обороты. И на него вдруг такой страх накатил, что он даже часть пути бегом преодолел. Вспомнил слухи об этом месте: о пропаже людей, о появлении, наоборот, в этих местах прохожих, одетых в старинные одежды. Рассказывали, что однажды на глазах у многих свидетелей прямо по полю пронесся паровоз с вагонами, хоть там и рельсы не проложены. Это был самый настоящий паровоз, с трубой и дымом, в окнах вагонов виднелись пассажиры — дамы в шляпках и мужчины в котелках. А кто-то рассказывал и про мчавшуюся по полю прогулочную коляску, запряженную тройкой лошадей. То ли в этом Гиблом месте дверь в другую эпоху, то ли там испарялись какие-то ядовитые газы, вызывавшие галлюцинации. Честно говоря, я склоняюсь больше к этой версии. А может, просто молодежь балуется, в ролевые игры играют. Не знаю.
