Джеймс Роллинс - Алтарь Эдема
Макин рискнул поднять голову и бросить взгляд сквозь прутья решетки.
— Они целы? — спросил военный. Он тоже говорил по-арабски, но у него было не иракское произношение.
Толстый опустился на колено, поставил ящик себе на ногу и, немного повозившись, поднял крышку. Макин ожидал увидеть золото и бриллианты, но внутри оказались яйца, уложенные в формованный пенопласт. По виду они ничем не отличались от тех, которые мать мальчиков покупала на рынке, и при виде их чувство голода стало еще сильнее — даже страх ему был не помехой.
Толстяк осмотрел яйца, пересчитал и испустил долгий сиплый вздох облегчения:
— Все целые. Дай бог, чтобы эмбрионы были живы.
— А остальная лаборатория?
Толстяк опустил крышку и встал.
— Ваша команда должна будет сжечь все это. Чтобы никто никогда не узнал о нашем открытии. Ни малейшего следа не должно остаться.
— Я знаю свой долг.
Когда толстяк выпрямился, военный поднял пистолет и выстрелил ему в лицо. Раздался звук, похожий на удар грома, череп толстяка раскололся, брызнули осколки костей вперемешку с кровью. Еще мгновение мертвец стоял, а потом рухнул на землю.
Мальчик зажал себе рот, чтобы не закричать.
— Ни малейшего следа, — повторил убийца и поднял ящик с земли, потом прикоснулся к рации на плече и заговорил по-английски: — Давайте сюда грузовики и готовьте зажигательные заряды. Нужно выбираться из этой песчаной коробки, пока не появились местные.
Макин немного научился говорить по-американски. Всех слов, сказанных человеком, он не смог разобрать, но суть прекрасно понял.
Сейчас здесь появятся еще люди. С оружием.
Он оглянулся в поисках выхода, но в этой львиной клетке они были как в ловушке. Видимо, его младший братишка тоже почувствовал растущую опасность и после выстрела стал дрожать еще сильнее. Наконец Бари больше не мог сдерживать страх, и из его груди вырвалось сдавленное рыдание.
Отчаянно надеясь, что плач не был услышан, Макин еще сильнее прижал к себе брата. Но шаги снова приблизились, и раздался резкий выкрик на арабском:
— Кто там? Покажись! Та'аал хнаа!
— Сиди тихо. Будто тебя тут и нет, — шепнул Макин, прижав губы к уху брата, поглубже затолкал Бари в угол, а сам встал с поднятыми руками и сделал шаг.
— Я искал чего поесть! — сказал Макин, запинаясь, проглатывая слова.
Пистолет смотрел черным дулом прямо на него.
— Иди-ка сюда, валад!
Мальчик подчинился — подошел к двери клетки и выскользнул наружу, держа руки поднятыми.
— Пожалуйста, ахки. Лаа терми! — Он попытался перейти на английский, стремясь показать, что он на стороне этого военного. — Стрелять нет. Я не видеть… Я не знать…
Он пытался подыскать какие-то аргументы, какие-то слова, которые спасли бы его. На лице чужака он видел смесь сочувствия и сожаления.
Дуло пистолета с безжалостной решимостью поднялось выше.
Макин почувствовал, как горячие слезы побежали по щекам.
Сквозь влажный туман он различил какое-то движение. За спиной военного потайная дверь открылась чуть шире — кто-то толкнул ее изнутри. Большая темная тень выскользнула наружу и устремилась к человеку с пистолетом. Она бежала, пригибаясь и держась темных мест, словно боялась света.
Мальчик мельком увидел хищную, мускулистую, поджарую безволосую фигуру с пылающими яростью глазами. Его ум пытался понять, что же он видит, но не мог. Вопль ужаса поднимался в груди.
Тварь двигалась бесшумно, но человек с пистолетом, видимо, что-то почувствовал и обернулся. Как раз в этот момент существо прыгнуло, и человек резко закричал. Грохнул выстрел, но его заглушил дикий вопль, от которого волосы у Макина встали дыбом.
Мальчик развернулся и бросился назад к клетке.
— Бари! — Он схватил братишку за руку, вытащил из клетки и толкнул вперед. — Йалла! Беги!
Чуть поодаль на земле боролись человек и животное. Раздалось еще несколько выстрелов, потом Макин услышал у себя за спиной тяжелый топот ног. С другой стороны парка бежали еще люди, выкрики перемежались пальбой.
Охваченный животным ужасом, мальчик мчался по изуродованному парку, не обращая внимания на шум, не заботясь о том, что кто-то может его увидеть. Он бежал и бежал, преследуемый криками, которые навсегда останутся в его кошмарных снах.
Он не понял ничего из того, что случилось, и только одно знал наверняка. Он запомнил горящие, голодные глаза разумного существа, светящиеся коварством.
Мальчик знал, что это было. Зверь, который в Коране называется Шайтан, рожденный из божественного огня и проклятый за то, что не пожелал признать верховенство Адама. Макин узнал истину.
Наконец дьявол пришел в Багдад.
Акт первый Первая кровь
Глава 1
23 мая, 7.32 утра
Новый Орлеан
Когда «бронко» продирался через обломки, оставленные ураганом, его так подбросило на очередной яме, что Лорна едва не пробила головой крышу салона. Машина соскользнула на левую обочину влажной дороги, и она сняла ногу с педали газа, пытаясь вернуть контроль над автомобилем.
Пронесшийся над Новым Орлеаном ураган «Катрина» сорвал листву с деревьев, ручьи вышли из берегов, а в чьем-то плавательном бассейне даже оказался аллигатор. К счастью, основную свою мощь выдыхающийся смерч обрушил на территории дальше на западе. И тем не менее матушка-природа своими ливнями словно решила вернуть эти места к их исходному заболоченному состоянию.
Мчась по дороге вдоль реки, Лорна думала об одном — о телефонном звонке, который раздался двадцать минут назад. В ОЦИИВе остались без энергии. Генераторы не включились, а потому сотни исследовательских проектов оказались под угрозой.
Она обогнула последнюю излучину Миссисипи, и впереди показался Одюбонский центр по исследованию исчезающих видов — он занимал площадь более тысячи акров вниз по реке от Нового Орлеана. Хотя и связанный с городским зоопарком, ОЦИИВ не предназначался для публики. На защищенной лесом территории располагалось несколько открытых загонов, но главным в Центре было здание общей площадью тридцать шесть тысяч квадратных футов, вмещавшее шесть лабораторий и ветеринарную клинику.
В этой клинике и работала доктор Лорна Полк, написавшая диссертацию по теме «Медицина диких и прирученных животных». На ее попечении находился замороженный зоопарк — двенадцать емкостей жидкого азота, в котором хранились сперма, яйцеклетки и эмбрионы сотен исчезающих видов: горной гориллы, суматранского тигра, газели Томсона, толстотелой обезьяны, африканского буйвола.
Эта работа представляла собой лакомый кусок — в особенности если тебе всего двадцать восемь и ты только-только закончила аспирантуру. Ее исследования обещали с помощью искусственного осеменения, трансплантации зародыша и клонирования на основе замороженного генетического банка отодвинуть исчезающие виды от края пропасти. И хотя ответственность, лежавшая на ней, была велика, Лорна любила свою работу и знала, что делает ее хорошо.
Она неслась по дорожке к главному зданию, когда зазвонил мобильник, вставленный в державку. Вцепившись в баранку одной рукой, Лорна схватила телефон и поднесла к уху. Звонивший, вероятно, услышал щелчок включения, потому что заговорил, даже не дождавшись ответа:
— Доктор Полк, это Джеральд Гранджер из технической службы. Решил, что нужно вас известить. Мы запустили генераторы и теперь подаем питание на обесточенную линию.
Она посмотрела на часы, вделанные в торпеду пикапа: электричества не было около сорока пяти минут. Произведя в уме подсчеты, Лорна испустила вздох облегчения.
— Спасибо, Джеральд. Я буду через минуту. — И закрыла телефон.
Добравшись до парковки для персонала, она остановила машину и опустила голову на руль — от огромного облегчения ей хотелось заплакать. Еще несколько мгновений пришлось потратить на то, чтобы окончательно успокоиться, потом она выпрямилась и сместила взгляд на руки, лежащие на коленях. И только тут осознала, что же на ней надето. Она выскочила из дома в помятых джинсах, старой серой водолазке и ботинках, что мало соответствовало образу ученого-специалиста, в котором она обычно здесь появлялась.
Уже собираясь вылезать из «бронко», она поймала свое отражение в зеркале заднего вида. Боже мой… Ее светлые волосы, как правило, аккуратно расчесанные, с утра были связаны конским хвостиком на затылке, но теперь выбившиеся пряди торчали во все стороны. Образ растрепы дополняли косо сидевшие на переносице очки в черной оправе. Короче, гораздо больше она сейчас напоминала пьяную студентку, возвращающуюся с гулянки.
Что ж, решила она, если все так плохо, пусть будет еще хуже, и отстегнула заколку, позволив волосам упасть на плечи. После чего вылезла из машины и двинулась к главному входу.
