Линдси Фэй - Прах и тень
— Смотрите на церковь.
В дрожащем лунном свете я с трудом различил среди кладбищенских деревьев сгорбленную фигуру. Человек бросал последние комья земли на могилу с миниатюрным надгробным камнем в изголовье. Вытерев лоб тыльной стороной ладони, он направился в нашу сторону.
— Это и есть лорд Рамсден, — пробормотал я.
— Назад, за гребень холма! — скомандовал Холмс, и мы отошли в кусты. — Он почти закончил… Должен признаться, Уотсон, в этом деле мои симпатии полностью на стороне преступника, но вам следует сохранять объективность и в своих суждениях полагаться только на себя. Я намереваюсь предстать перед бароном в одиночку. Будем рассчитывать на то, что он окажется разумным человеком. Если же нет… А сейчас пригнитесь, да поскорее! Ни звука!
Присев на камень, я нащупал револьвер в кармане пальто. Чиркнула спичка, донесся запах сигареты Холмса, затем я услышал негромкий звук шагов по склону холма. Холмс выбрал укрытие с чрезвычайной тщательностью: скала закрывала меня от посторонних глаз, но в расщелину между ней и прилегающим валуном я мог наблюдать за происходящим.
Выйдя на гребень холма, барон оказался в поле моего зрения. Он тяжело дышал, хватая воздух, лицо его блестело от пота, несмотря на мороз. Бросив взгляд на расстилающийся перед ним лес, он остановился, охваченный страхом, и вытащил пистолет из кармана подбитого мехом пальто.
— Кто идет? — спросил он скрипучим голосом.
— Лорд Рамсден, это я, Шерлок Холмс. Мне надо поговорить с вами.
— Шерлок Холмс! Что вы здесь делаете в такой час?
— Я мог бы спросить вас то же самое.
— Полагаю, это не ваше дело, — огрызнулся барон, но в голосе его прозвучали панические нотки. — Я нанес визит другу…
Холмс вздохнул:
— Не могу допустить, чтобы вы лжесвидетельствовали подобным образом. Я знаю, что ваша сегодняшняя миссия имеет отношение скорее к мертвым, чем к живым.
— Откуда вы это знаете? — вопросил барон.
— Мне все известно.
— Выходит, вы обнаружили ее могилу.
Пистолет, направленный в землю, сильно дрожал в руке лорда, описывая небольшие круги, словно он не знал, как им пользоваться.
— Я нанес туда короткий визит нынешним утром, — признался Холмс. — Вы сами сказали, что любили Эленору Роули. И поступили очень разумно, сообщив мне это: все равно после ее смерти не удалось бы утаить ваши многочисленные встречи и оживленную переписку.
— Да, я все вам рассказал!
— Вы мастерски вели свою игру с того момента, когда ваши близкие обнаружили пропажу кольца, — продолжал мой друг, не сводя гипнотического взгляда серых глаз с лица барона. При этом все внимание Холмса, как, впрочем, и мое, было приковано к пистолету. — Вы просили меня и доктора Уотсона содействовать полиции, настаивая при этом, чтобы мы оставались в Блэкхит-хаус, пока все не утрясется. Мои комплименты вашему профессионализму.
Глаза барона сузились от ярости.
— Я был с вами откровенен, проявив всю мыслимую учтивость к вам и мистеру Уотсону. Зачем же вы тогда пришли на ее могилу?
— Лишь потому, что вы утверждали, будто не знаете, где она.
— А что мне было делать? Да, она составляла для меня целый мир, но… — Он сделал паузу, пытаясь справиться с чувствами. — Наша любовь была ревностно охраняемой тайной, мистер Холмс. Я и так достаточно унизил себя, рассказав о ней наемному детективу.
— Люди вашего положения обычно избегают болезненных тем личного свойства, беседуя с посторонними, — продолжал детектив. — Во время нашей первой беседы в Лондоне вы, очевидно, решили: если выложить начистоту все сразу, я утрачу интерес к делу. Ваша тактика позволила бы вам завершить намеченное, если бы вам попался менее дотошный исследователь. Однако даже ваши россказни о нахальных деревенских мальчишках, бесчинствующих по ночам на кладбище, оказались похожей на правду выдумкой. Впрочем, я многое понял, увидев в воскресенье вечером, в каком состоянии ваша одежда.
— Как я уже говорил вам, моя собака погналась за фазаном и попала в капкан, поставленный кем-то из жителей деревни.
— Я бы поверил этому, если бы в грязи были перемазаны только ваши брюки, — терпеливо разъяснил Холмс. — Но больше всего были испачканы предплечья, как это бывает, когда человек опирается на локти, чтобы выбраться из ямы глубиной примерно в его рост.
Рамсден поднял пистолет. Глаза его горели безумием, но Холмс спокойно продолжал:
— Вы так страстно любили Эленору Роули, что извлекли свадебное кольцо своей бабушки из семейного склепа. Рассчитывали сделать это в полной тайне: едва ли кому-нибудь, кроме вас, придет в голову разрывать могилу. Вы подарили кольцо мисс Роули, твердо намереваясь жениться на этой дочери местного торговца, чья красота, как мне говорили, сравнима разве что с благородством ее души.
Взгляд барона затуманился, а голова едва заметно поникла, однако пистолет по-прежнему был направлен на Холмса.
— И конечно, сделал бы это, не разлучи меня с ней судьба.
— Сегодня утром я имел долгий разговор с бывшей служанкой мисс Роули. Ваша возлюбленная, заболев, сообщила вам в письме, что уезжает лечиться на континент вместе с родителями.
— Врачи ничего не сумели сделать, — признался барон, нервно стиснув пальцы свободной руки. — После ее возвращения тяготы путешествия ускорили ход болезни. Она тайно известила меня, что ее любовь ко мне неизменна со времен нашего детства. Отец Эленоры поставлял нашей семье галантерейные товары… Через три дня она… — Он весь содрогнулся от невыносимого страдания, прижав руку ко лбу. — Ничто не могло быть хуже случившегося, даже моя собственная смерть.
— Как бы там ни было, леди умерла, — заметил мой друг с сочувствием, — а вы так сильно горевали, что не сразу поняли: она вшила ваш залог любви в подкладку погребального одеяния. Обретя способность трезво мыслить, вы, несомненно, осознали, что ваша фамильная драгоценность безвозвратно утеряна.
— Я тогда сам занемог: совсем лишился разума. Большую часть месяца я был лишь бледной тенью себя прежнего. Полностью утратил интерес к чему-либо, — равнодушно констатировал барон. — Тем временем сумасбродства брата следовали одно за другим, как дни в календаре, а наша семья оказалась вовсе не столь богатой, как представлялось моей матери.
— Проверка бухгалтерских книг выявила отсутствие драгоценности.
— Иначе я никогда бы не забрал кольцо назад — ни при ее жизни, ни после смерти. Да поможет мне Бог! Все беды, которые навлек брат на семью, — ничто в сравнении с моим горем. Возможно ли сочетание слов «грабитель могил» рядом с именем лорда Рамсдена? — Собрав в кулак остаток воли, он все же сумел немного успокоиться и распрямился в полный рост. Глаза его тускло поблескивали. — Думаю, что нет, — продолжал Рамсден, и слова его обрели какую-то новую пугающую четкость. — Может случиться так, что единственный человек, знакомый с сутью дела, погибнет нынешней ночью.
— Но все же такое развитие событий маловероятно, — спокойно заметил мой друг.
— Это вы так думаете! — прорычал его клиент. — Но вы недооцениваете мою…
— Я не столь глуп, чтобы отправиться на подобную встречу одному, — объявил Шерлок Холмс. — Мой друг доктор Уотсон был настолько любезен, что составил мне компанию.
Я осторожно вышел из-за валуна.
— Так, значит, вы захватили с собой шпиона! — вскричал барон. — Вы хотите погубить меня!
— Поверьте, лорд Рамсден, я не причиню вам ни малейшего вреда, — возразил Холмс. — Мы с моим другом готовы поклясться: никто не узнает от нас об этом деле, если кольцо будет возвращено.
— Оно здесь. — Барон приложил руку к нагрудному карману. — Вы говорите всерьез? Это невероятно!
— Вздумай я пренебрегать интересами клиентов, моя скромная карьера уже давно бы потерпела крушение, — заявил мой друг.
— Ни полиция, ни семья, ни кто-либо еще ничего не узнают о кольце после того, как я верну его на место? Я не заслуживаю такой милости.
— От меня они не услышат ничего, — торжественно заявил сыщик.
— И от меня тоже, — добавил я.
— Мне достаточно ваших заверений.
Голова барона склонилась на грудь, словно он совсем лишился сил, охваченный горем.
— Это не первое преступление, которое я покрываю, и, боюсь, не последнее, — признался мой друг тем же успокаивающим тоном.
— Всю жизнь буду вам признателен за молчание. В этом деле вы проявили безупречную осмотрительность и заслуживаете самых высоких похвал, чего я никак не могу сказать о себе.
— Вот тут я с вами не соглашусь, — начал было Шерлок Холмс, но барон с горечью продолжал:
— Элли предпочла скорее умереть в одиночестве, чем обмануть мое доверие. А что дал ей взамен я?
— Полно, лорд. Едва ли разумно мучиться такими мыслями. Вы действовали в семейных интересах, и в конце концов вам удалось сохранить вашу тайну.
