Лев Пучков - Профессия – киллер
Остаюсь я. Учитывая тот факт, что гоблины опытные, думаю, они прекрасно понимают: в качестве заложника я очень неудобен. Более того, если они подойдут близко, я просто не дам им забраться на броню. Выходит, они будут меня убирать по возможности без шума.
— Сделай шаг назад, — попросил первый.
Он именно просил — тихо, без эмоций, — и это было очень плохо: значит, он очень опытный. Наверно, убил немало людей и сотворил массу пакостей, так что эта акция для него — дело плевое. Голос не вибрирует. Не нервничает он, хотя ситуация еще та… Руки у него не дрожат, и он точно целится. И, не колеблясь, нажмет на спусковой крючок, если ошибусь.
Я отступил назад, как просили.
— А тыпар упры руки на калысо и ширако раздвынь ноги, — подал голос второй, более нетерпеливый.
Я тут же выполнил и это. Хорошо. Прекрасно! Он должен будет подойти ко мне для того, чтобы сунуть нож под лопатку или стукнуть по кумполу.
Они правильно сделали: обыкновенный человек, стоя с широко разведенными ногами, под углом в 45 градусов к земле, когда вся тяжесть тела переносится на согнутые руки, не может даже быстро выпрямиться, а не то что оказать активное сопротивление. Но я не обыкновенный.
Судя по голосу, у второго поигрывают вазомоторы — в отличие от первого. Похоже, он немного скован и комплексует. Это также значит, что он не шибко хорош в ближнем бою и я даже из такого положения успею убить его, как только он замахнется для удара. Ладно. Гранатометчик будет в замешательстве, наверное, не больше одной секунды. Его брат-гоблин окажется в этот момент у брони и обязательно пострадает при выстреле, если что. Мне хватит этой секунды, чтобы перехватить автомат второго номера, а с двадцати пяти метров по ростовой я не промажу даже из-под колена. Ладно!
— Подожди! — неожиданно вмешался первый и что-то сказал нетерпеливому гоблину на своем языке.
Одно слово я понял — «спецназ». И уловил недовольство в его голосе. Это он напомнил второму, что я спецназовец и просто так ко мне подходить опасно.
— Сядь и сделай шпагат, — попросил он.
Я обернулся и хотел возразить, что так сесть не смогу, но гоблин не позволил мне открыть рот. Он угрожающе качнул гранатометом.
— Сядь, сядь. Я же видел, как ты слезал с БТРа. Ты можешь. Не бойся, мы тебя убивать не будем, только наденем наручники. Ты нам нужен…
Так я вам и поверил. Нужен я вам, как голой заднице ежик. Однако делать нечего: сел на землю, сделал шпагат и уперся руками в колесо. Вот теперь уже неладно. Сопротивляться действительно сложновато: для того, чтобы свести ноги, придется отталкиваться от колеса, прогибаться и упираться руками в землю. Это долго.
Опытный гоблин что-то тихо сказал своему помощнику. Я понял, что он отправил его ко мне. Благодаря обострившемуся от напряжения слуху я уловил короткий скрежещущий звук: второй достал нож. Так же звучит извлекаемый из ножен НРС.
Пока он подходит, есть несколько секунд, чтобы сообразить. Так-так… Нож на правом бедре, чуть выше колена. Значит, правша. Будет бить правой, а в левой держать автомат… Или нет? То, что нож на правом бедре, еще ничего не значит. Так как же?! Да, правша. Точно, правша! Гранату держал левой рукой, а прикручивал пороховой заряд правой. Потом поднял автомат с земли — тоже правой и наставил автомат на меня, положив указательный палец правой руки на спусковой крючок… Есть.
Будь ты даже горой скальных мышц с отличной реакцией и хорошо срабатываемыми автоматами — грош тебе цена, если в считанные секунды не успел прокачать все параметры противника до того, как вступил с ним в контакт.
Он подошел и на миг замер, оценивая, представляю я опасность или нет. Я уже успел три раза прогнать ситуацию и более оптимального варианта, чем тот, что высветился сразу, не обнаружил. Ну!!!
Он ударил на выдохе, хекнув, как это делают сельские забойщики свиней.
Я сместил корпус вправо, насколько позволяла растяжка, и одновременно поднял левую руку.
Рука с ножом нырнула вперед, завязнув локтевым сгибом у меня под мышкой.
Все. Он уже был мой. Не вставая со шпагата, я сломал ему руку. Почти одновременно подтянул его головой впритык к колесу и свернул ему шею.
И тут с ужасом обнаружил, что его автомат от рывка упал и съехал по гальке в канаву. Мне стало страшно: не успеваю!
Сколько действий, думаете, можно произвести за две секунды? Отвечаю: много. За эти две секунды я успел высвободиться из-под вздрагивающего, но уже мертвого гоблина, сомкнуть ноги, дотянуться до тяжелого кинжала с железным набалдашником на рукоятке, удобно перехватить его, обернуться — и услышать щелчок бойка…
Выстрел из РПГ здорово отличается от выстрела из автомата. Так, если в тебя стрельнули из автомата и не попали, ты сначала наблюдаешь вспышку, а потом слышишь выстрел. это если достаточно далеко. При стрельбе из РПГ между щелчком бойка и непосредственно выстрелом проходит что-то около двух десятых секунды.
Мне удалось за это время прыгнуть вперед, в сторону живого гоблина, и метнуть в него нож. Я не Тарзан, чтобы с двадцати метров нанести ножом смертельный удар, но интуитивно выбранный способ решения задачи оказался верным.
Уловив периферийным зрением, что в него что-то летит, гоблин чисто рефлективно дернулся назад. Буквально чуть-чуть! Но этого хватило. Вместе с гоблином на пару сантиметров сместился гранатомет и рванувшаяся в этот момент из ствола граната…
Я всегда очень уважительно относился к секундам, мгновениям, мигам. В обычном течении жизни о них забываешь. Время измеряется в минутах, десятках минут — в часах. Рабочий день — в часах, сутки — в часах. Никто не скажет, договариваясь о деловом или интимном свидании: встретимся у фонтана в тысячу семьсот тридцать шесть секунд пополудни.
Помните кино про Штирлица: «Не думай о секундах свысока…»? Я солидарен. Секунды, миги, мгновения — это другое измерение, другой уровень существования. Меняется скорость биохимических реакций в организме, исчезает возможность спокойно проанализировать обстановку, поскольку на этом уровне само время как таковое будто исчезает.
В этом измерении — война. Часть войны — ожидание: утомительные марши, засады, долгий и мучительный плен госпитальной койки. Другая часть — схватка, ближний бой с физическим контактом, когда все, буквально все пропадает куда-то и остается только — кто кого.
Гоблин, не смотря на свой большой боевой опыт, использовал этот миг почему-то так, как среагировал бы на его месте любой нормальный человек: зажмурился, присел и прикрылся гранатометом. Мало ли чего! При взрыве противотанковой гранаты, даже если она кумулятивная, бывают неприятные сюрпризы, когда цель находится слишком близко. Типа куска раскаленного железа, летящего с бешенной скоростью в обратном направлении. Видимо, гоблин это хорошо знал, а потому потратил миг, чтобы позаботиться о своей жизни.
Этого мига мне хватило, чтобы, зажав уши, покрыть в десяток прыжков разделяющее нас пространство. Когда он открыл глаза и увидел меня перед собой на расстоянии трех метров, было уже поздно переводить автомат из-за спины: для этого требовалась еще треть мига, и он это понял. Действительно опытный был гоблин.
Вместо ненужных действий он поднял автомат на уровень лица и низко присел, пропуская над собой мое тело, летящее ногами вперед.
Мои подошвы просвистели буквально в двух сантиметрах над его головой. Я приземлился в низкую стойку и следующие полмига боролся с инерцией.
Мне надо было срочно назад, к гоблину, а инерция полета на эти полмига оторвала меня от него!
Он воспользовался этим, чтобы выпустить из рук гранатомет, перевести автомат из-за спины и прочно ухватить его, направив ствол в мою сторону.
Я в ужасе сжался и стиснул зубы — сейчас очередь разорвет мое тело на части…
И в этот момент за спиной гоблина оглушительно рвануло.
Сработал самоликвидатор выстрела, который он собственноручно выпустил несколько секунд назад, будучи уверенным на двести процентов, что не промажет. Но он промазал, а с момента нажатия на спусковой крючок прошло много мигов — и он забыл, забыл, что, если граната не находит цель, она самоликвидируется.
Поэтому он чисто рефлекторно обернулся и присел чуть-чуть — всего на полмига, но этого было достаточно, чтобы я справился с инерцией и прыгнул к нему, нанося с отмашки удар кинтасами правой в здоровый нос и одновременно ухватывая левой ствол и дергая его влево-вниз.
Он успел нажать на спусковой крючок до того, как я, закрепляя результат, заехал ему кулаком в висок, и ствол неприятно вибранул в моей руке — довольно неожиданно, так, что я чуть его не выпустил.
От второго удара гоблин заметно поскучнел и обмяк, но я еще раз крепко угостил его локтем в лобешник. После этого он мешком рухнул наземь.
