Mary-Kate Milton - Холодные тела моих любимых 2 (СИ)
Рядом, на стене, висели бамбуковые палки и пеньковые веревки. Но сегодня, я пожалуй, воспользуюсь наручниками, которые, кстати, с одной стороны, уже были прикованы, к железному изголовью кровати.
Для флагелляции здесь были гибкие, подвижные и жесткие кнуты, плети, стейки. И сегодня, я был совсем не прочь наказать свою подружку. От этих мыслей, волна возбуждения снова захлестнула меня, хотя наверно, в этой комнате было невозможно чувствовать себя иначе.
Я опомнился и наспех стал разрывать пакет, с моими покупками. Достав костюм, который недавно приобрел, я улыбнулся:
— Как думаешь, ты хорошо справишься с этой ролью? Я надеюсь, ты будешь умницей, а пока, нам нужно переодеть тебя.
Я подошел к ней. Ее пухлые губки так и манили, а белокурые локоны раскинулись волной, на белом постельном белье.
Я не спеша провел рукой, по ее слегка открытой груди.
— Ну же, они так и просятся наружу.
Я стал расстегивать пуговицу обтягивающей блузки, одну за одной, высвобождая тем самым прекрасную грудь моей подружки. Обнаженный плоский животик, от моих прикосновений покрылся гусиной кожей, и я даже, тщательно начал всматриваться ей в лицо, опасаясь, что она уже пришла в себя. Но нет, она была все так же неподвижна. Покончив с блузкой, я перешел к джинсам, которые сковывали и без того ее узкие бедра. На удивление я и с этой задачей справился без труда и теперь, она лежала передо мной, в одних черных ажурных трусиках. Я дотронулся до них, и на пару секунд задержал свои пальцы. Там было тепло и приятно, я тяжело задышал, хотелось скорее скинуть с себя всю одежду и поиметь ее. Но это было не по плану, поэтому я, как можно скорее взял себя в руки и принялся наряжать свою куклу.
Черный чулки ласкали мои ладони, пока я, аккуратно надевал их на ее гладкие ножки. Посмотрев на начало своей работы, я довольно улыбнулся. Она была идеальна. Если бы только не все ее ошибки, которые она допустила...
С платьем, было сложнее справиться, но все же, я осилил и этот этап. Черное, длинное, но с белым воротником - оно предавало ту невинность, которой ей явно всегда не хватало. И последний штрих - головной убор.
Я приподнял ее голову и заправил прекрасные длинные локоны, под чёрную ткань, скрывая их от посторонних глаз.
— Готово.
Я посмотрел на проделанную работу и остался доволен собой. Внезапно, она слабо пошевелилась. Я немедленно схватил ее правую руку, и окольцевал запястье наручниками.
Теперь - то я действительно был готов. Сердце внутри бешено колотилось, от предстоящего веселья.
Ее глаза распахнулись, пытаясь сфокусировать взгляд, она стала рассматривать все вокруг, судорожно хватая ртом воздух. Попытавшись привстать, она обнаружила, что прикована. Я сидел недалеко и наблюдал за этим зрелищем.
— Что за дерьмо на мне одето?
Свободной рукой она попыталась стянуть с себя головной убор. Я тут же поспешил к ней, речь вернулась, значит, можно начинать.
— Тише милая, - я схватил ее руку,- давай поиграем.
— Что ты себе позволяешь? - Она попыталась освободиться, но это не увенчалось успехом.
— Я всего лишь хочу, чтоб ты уделила мне немного своего времени. Я старался для нас.
Ее глаза начали осматриваться, и в них я прочитал страх. Ее грудь неспокойно поднималась.
— Отпусти меня, иначе я...
— Послушай, не заставляй мне закрывать твой милый ротик,- я провел пальцами по ее губам,- он нам еще пригодится, ведь так?
— Ты больной. Я всегда это знала, - она села на кровати,- отпусти меня, немедленно.
— Сначала ты отпустишь мне грехи. Я не зря подобрал этот образ,- я улыбнулся. - Это так символично, не правда ли, сестра?
Она закрыла глаза и судорожно сглотнула:
— Что тебе нужно от меня?
Я вскочил и подошел вплотную, схватив ее волосы, через клобук:
— Послушай меня, разговоры с тобой, не входят в мои планы. Если ты сейчас не заткнешься, то я убью тебя сразу же.
Я схватил со стола толстую веревку, и повалил ее на кровать, прижав своими ногами ее хрупкое тело.
— Еще одно слово, и эта веревка украсит твою тоненькую шейку. Ты будешь делать то, что я скажу. Это понятно?
Она закивала, я слышал под собой дрожь ее тела. Эта абсолютная власть над ней, начинала меня заводить.
— Хорошая девочка. Присядь,- я слез с нее.
На удивление, она сдалась, и покорно села рядом. Я не ожидал такого быстрого эффекта. На нее это было совсем не похоже.
— Сестра, я хочу, чтобы вы выслушали меня,- я вознес глаза к небу. - У меня есть одно интересное хобби. Сегодня вы на собственном примере ощутите это.
— Что ты собираешься сделать? - Ее голос дрожал и был тихим.
— Всего лишь хорошо провести время, - я поднялся и встал напротив нее, медленно расстегивая брюки, - я хочу, чтоб ты показала, все свое мастерство. Ты же не давала целибат? - Я усмехнулся и, достав из кармана резинку, одел ее на уже давно готовый член.
Она смотрела на меня стеклянными глазами и не двигалась.
— Открой свой ротик.
Она отрицательно покачала головой, и из глаз брызнули слезы.
— Сестра, не расстраивайте меня, - я с силой нажал на ее щеки, и ей все- таки пришлось открыть рот,- от того, как ты это сделаешь, зависит твое дальнейшее будущее.
—Хотя... - Сдавленный смешок вырвался из моей груди, -кого я обманываю? Твое будущее решено, ты можешь повлиять только на его вариации.
—Пожалуйста, не нужно...- Девушка всхлипнув, попятилась назад, закрывая лицо свободной рукой.
Резко нагнувшись вниз, я схватил веревку, оказавшись с ней лицом к лицу.
—Совсем испортила свой макияж, - я нежно провел рукой по черным разводам туши, - Ты правда, этого не хочешь?
Моя личная служительница, отрицательно замотала головой, и хорошенько замахнувшись, я наградил ее увесистой пощечиной.
—Ты не смеешь мне отказывать, разве тебе не ясно это? - Одним махом я затянул веревку на ее шее, и выпрямился в полный рост.
—Я не знаю, что за помойка творится в твоей голове, - она еще раз громко всхлипнула.
— Дело в том, что ты изначально попала не в те руки. Все, кто окружали тебя, пропитаны ложью до мозга костей. И наверно теперь, ты единственная, кто знает правду. Я убиваю тех, кто мне не нравится. Я та фатальная ошибка, в вашей жизни. А сейчас, ты откроешь свой рот и сделаешь мне приятно, потому что я начинаю испытывать раздражение. А у меня сегодня намечается насыщенный благотворительный вечер. Не задерживай меня.
Я, одним движением руки разорвал верх ее непорочного платья, и моему взору открылась прекрасная грудь, что снова повлекло за собой возбуждение.
— Больше никаких разговоров.
Я придвинулся максимально близко, и ей ничего не оставалось делать, как обхватить меня своими нежными губками.
— Давай, крошка. Ты наверняка знаешь, как я люблю.
Мое терпение было на пределе, я схватил ее за волосы, и стащил на пол. Наручник, звеня, спустился по конструкции, заведя ее руку за спину.
Глядя сверху на девушку, стоящую на коленях, и с мольбой смотрящую в мои глаза, я понимал, что она абсолютно унижена, ее воля сломлена, и она вряд-ли будет продолжать сопротивляться. С силой, я начал двигаться, яростно насаживая ее на себя, поперхнувшись от неожиданности, она уперлась ладонью в мой живот, и отвернула голову, переводя дыхание.
—Никаких рук, сука,- еще одна пощечина заставила порозоветь ее милое личико.
Откинув голову назад, я полностью окунулся в эту атмосферу. В воздухе так и пахло моим возбуждением и ее животным страхом. Я потерял счет времени, она все делала идеально правильно, а в моей голове, стал вырисовываться дальнейший план действий.
Что ж, я думаю, эта крошка заслужила перед смертью немного расслабиться. Так и быть я помогу ей в этом.
Оттолкнув ее от себя, я начал раздеваться:
— Ты была послушной, поэтому напоследок тебя ждет небольшое поощрение. Ляг на живот.
Она покорно встала с колен и безразлично поплелась к кровати. Немного постояв, будто размышляя над чем- то, она все- таки беспрекословно послушалась меня. Покончив с рубашкой, я задрал ее платье, оголив красивые длинные ноги, в чулках. Времени оставалось немного, и вдоволь налюбовавшись открывшимся мне видом, я навалился на нее всей массой. Отодвинув тонкую полоску ее трусиков, я вошел в нее.
— Ты просто до безумия везучая. Не одной моей жертве не удавалось перед смертью получить такой приятный бонус.
Она содрогалась под моими толчками, и я слышал, как она всхлипывает при каждом движении. Вряд ли это значило то, что она получает удовольствие, но мне было плевать.
Обмотав веревку вокруг локтя, я уперся рукой в ее спину, и, совершая финальные толчки, потянул удавку на себя, она выгнулась всем телом, отчаянно хватаясь рукой за петлю, сдавившую ее горло. Я потянул еще сильнее, ее тело мелко содрагалось продлевая мое удовольствие, рука сжатая наручником драла туго натянутую шелковую простынь, оставляя тонкие царапины.
Это было неописуемое ощущение. Всепоглощающая эйфория. Я не понимал, почему не делал этого ранее. Ее тело еще пару раз содрогнулось в конвульсиях, и безжизненно обмякло. Убедившись, что любые признаки жизни отсутствуют, я отпустил веревку и вышел из нее, снимая тугую резинку. Я не имел права оставить хоть какие-то следы.
