Татьяна Устинова - Мой личный враг
— Прошу прощения, — сказала Александра несколько смущенно, — но я не запомнила вашего имени. Меня зовут Александра Потапова. Я журналистка. Работаю корреспондентом в «Новостях» на первом телевизионном канале. — До сих пор, представляясь, она испытывала прилив жгучей гордости. — А вы?
— Меня зовут Филипп Бовэ, — ответил француз, ничуть не смущенный нарушением этикета: наверное, он сам разбирался в нем не слишком хорошо. — Я приехал в Россию писать книгу. Пробуду здесь, возможно, около года.
— Вы журналист? — спросила Александра. В то, что он знаменитый писатель, она как-то не очень поверила.
— Не совсем журналист, — ответил он, подумав. — Когда-то хотел быть журналистом. Но так им и не стал. Появились… другие дела.
Понимающе кивая, Александра думала о том, как бы повежливее отойти от него. Конечно, она уже не школьница-переросток, а вполне зрелая женщина с надежно упрятанными комплексами, но все-таки возвышаться над ним — маленькое удовольствие. Хотя он был не намного ниже, сантиметра на три, пожалуй… Но и три сантиметра ее нервировали.
— Кажется, я не даю вам есть, — догадался француз.
— Я сегодня очень устала, — доверительно сообщила ему Александра, с сожалением рассматривая рыбу на прозрачном ломтике свежего хлеба: откусить при нем она не решалась. — Пятница — самый трудный день. Обязательно произойдет что-нибудь непредвиденное. Перед выходными все стараются как следует накачать народ, чтоб никто, не дай бог, не забыл, в какое ужасное время мы живем…
— Накачать? — переспросил он недоуменно. Александра засмеялась.
— Ну, вывалить очередную кучу чернухи, — пояснила она весело.
— Ага. Чернухи, — сказал француз и тоже засмеялся. — К сожалению, я знаю только классический русский язык, и мне иногда трудно с пониманием.
— Ничего. Если вы собираетесь писать о нас книгу и будете собирать материал, от вашего классического русского не останется и следа, — пообещала ему Александра. — Будете говорить, как все сейчас говорят.
— Вы меня утешаете, — пробормотал Филипп.
Девушка ему нравилась, и говорить с ней было приятно. По крайней мере, она не смотрела ему в лицо завораживающим взором и не старалась поразить его воображение неземной красотой или потрясающим интеллектом.
Чуть ли не весь вечер он старательно придуривался, что ни слова не понимает по-русски, и вот — на тебе! — разговорился с какой-то случайной девицей, неизвестно как попавшей на эту вечеринку восходящих звезд и почти знаменитостей.
Она была высокой — вровень с ним или даже чуть выше — и крупной. Аристократической худосочности в ней не было и в помине. Длинные ноги, сильная шея, нежная кожа, очень короткие волосы. Филиппу этот короткий блестящий «ежик» просто не давал покоя — так хотелось его потрогать. С чего бы?
— Пойдемте на балкон, а? — не выдержала Александра. — Там никого нет, и можно покурить. Вы курите?
— Курю, конечно, — сказал Филипп и как привязанный пошел за ней, разглядывая ее шею с оставленным завитком темных волос.
— Я только возьму еще бутерброд, — извиняющимся тоном сказала она. — А вы не хотите?
Филипп с удовольствием выпил бы кофе, да и не мешало бы также сделать пару звонков, однако придется выждать еще с полчаса — уехать сейчас просто неприлично.
Оказавшись на балконе, Александра заметно расслабилась. Здесь было темно и прохладно — из приоткрытой рамы тянуло осенней сыростью, пахло дождем и автомобильными выхлопами. Шум вечеринки заметно стих, но дверь, в которую должен был войти Андрей, просматривалась отсюда очень хорошо, так что она его не пропустит.
— Принести вам кофе? — спросил француз, про которого Александра совсем забыла.
— Да, если можно, — благодарно сказала она — кофе ей очень хотелось.
Глядя, как француз пробирается между гостями к столу с напитками, Александра внезапно его пожалела. Бедняга, все его бросили. Даже Вика. Он же не виноват, что не похож на Алена Делона и вообще сильно отличается от стандартного французского очаровашки, созданного русским женским воображением. Ни шарма, ни обаяния, ни пресловутой элегантности. Зачем он понадобился Вике?
Конечно, не всем удается заполучить на вечеринку настоящего француза, а Вике удалось. Может, в этом все дело? Теперь все увидели, что француз действительно был, и больше он ей не нужен. А может, он чей-то приятель? Или друг?
— Молока не было, — сообщил француз, возникая на пороге. — Сахар я захватил.
— Спасибо, — прочувствованно сказала Александра. — Где-то здесь была пепельница.
Они закурили, глубокомысленно глядя за окно, в черную осеннюю московскую ночь.
— Вы в «Останкино» уже были? — Александра съела свои бутерброды, утолив сосущий голод в пустом желудке, а кофе и сигарета настраивали ее на благодушный лад.
— Нет, — ответил француз. — Меня приглашал господин Митрофанов, продюсер программы… — Было видно, что он силился вспомнить, какой именно.
— «После бритья», — подсказала Александра. — Это хорошая утренняя программа. Кирилл Митрофанов в наших кругах человек известный.
— Я с удовольствием посмотрю ваш телецентр, хотя ничего не понимаю в телевидении. Должно быть, это интересно. Верно?
— Ужасно интересно, — воодушевилась Александра. — Я работаю уже три года, начинала ассистентом режиссера в одной крошечной программке, а сейчас — в девятичасовых «Новостях» на первом канале.
Она явно гордилась своими успехами, эта странная девица, неловко жавшаяся в тень балкона. С ее внешностью могла бы носить себя с большей уверенностью. Такая не потеряется в любой толпе, подумал Филипп. Мимо нее никто не пройдет равнодушно. А она, похоже, себя стесняется.
— Вот вы где спрятались! — раздался вдруг торжествующий возглас хозяйки дома, и появилась Вика, таща за собой упирающуюся красавицу с длинной гривой платиновых волос и в облегающих кожаных джинсах.
Едва взглянув на эти джинсы, Филипп моментально понял, что последует дальше. Ему стало смешно.
— Это ты утащила от нас Филиппа? — Вика с дружеским укором погрозила Александре пальцем. — Он не может принадлежать только тебе. Есть и другие!
На балконе сразу стало душно от смешанного запаха экзотических духов, спиртного и сигарет.
Aлександра съежилась на стуле, мечтая поскорее убраться отсюда и зная: стоит ей только встать, и все сразу увидят, какая она огромная. Как лошадь. И эта вобла с белыми волосами тоже увидит.
— Филипп, это моя подруга Лена, — сообщила Вика с дружелюбнейшей из улыбок, продолжая держать платиноволосую за руку. — Познакомься с моей подругой Элен, — с трудом выговорила она по-английски.
Филипп залопотал что-то, смешивая английские и французские слова, и Александра взглянула на него с веселым изумлением. Он явно делал вид, что ничего не понимает.
— Да, да, — надрывалась Вика на своем английском. — Это моя лучшая подруга Элен. Она… — Вика повернулась к Александре: — Как сказать «актриса»?
Александра подсказала нужное слово.
— Да, конечно, actress, — повторила Вика. И снова залопотала по-английски: — She is a very good actress. Last year… last year… Шурочка, скажи ему, пожалуйста, что в прошлом году ее приглашали на Бродвей!
Никто и никогда не называл Александру Шурой. Кроме Вики.
— Да ну его, Вик, пошли лучше к ребятам, — заскулила платиноволосая. На что он тебе сдался? Плюнуть некуда…
Александре стало неловко:
— Last year, — быстро начала она, пока разговор двух задушевных подруг не зашел слишком далеко, — Helen was invited to visit New York and to take part in one of the Broadway shows.
— Fine! I spent a lot of time in NY last winter, and I like Broadway shows very much! What movie did you take part, or maybe musical? — восхитился Филипп.
— Он говорит, что прошлую зиму часто был в Нью-Йорке и что он очень любит бродвейские постановки. Он спрашивает, в каком спектакле вы играли, или, может, это был мюзикл?
— Пошел он в баню! — возмутилась платиноволосая. — Какое ему дело? Скажи, что это был спектакль для богатых. Для бога-тых. Он на такие не ходит.
Вика дернула подругу за руку.
— Заткнись, Ленка, — проговорила она с ангельской улыбкой. От этой улыбки Филипп внутренне содрогнулся. — Ты мне обещала. Он, конечно, ни черта не понимает, но тон есть тон. Сбавь обороты. Ты хочешь в Париж или не хочешь?
— С этим? — Сара Бернар смерила Филиппа взглядом. — У тебя что, крыша съехала?
— Да какая тебе разница, с этим или с другим? Паспорт-то у него вполне французский…
Филипп, не в силах сохранять на лице выражение приятной заинтересованности, торопливо затянулся и фыркнул. Александра с оглушительным, как ей казалось, грохотом стала выбираться из своего угла. Платиноволосая посмотрела на нее с высокомерной жалостью: сама она была ровно вдвое тоньше и изящней.
— Стой, — вдруг сообразила Вика, — не уходи. Я переводить совсем не могу, а Ленка только fuck you знает — ты же понимаешь, что это такое. Так что давай, Шурок, поработай. Ленка, спроси его о чем-нибудь. Ну соображай, соображай!..
