Лев Пучков - Джихад по-Русски
«Милая» дала. Предсмертной конвульсией дернулись в мощном импульсе мышцы таза, дитя вывалилось в подставленные ладони Антона — и тут же каменно напряженные лодыжки женщины обмякли, безвольно соскальзывая вниз.
— Готова, — огорченно констатировал «притертый». — В смысле, совсем. Конечно, с пробитым легким так тужиться… А смотри — пацан. Вон, писюн видать…
— Оно не дышит, — пробормотал Антон, растерянно покачивая в руках осклизлый комок синевато-багровой плоти и рассматривая пуповину, тянувшуюся неэстетичной кишкой от этой плоти в недра мертвой матери. На гомон спешивающихся казаков, направлявшихся от притормозивших чуть выше машин к месту происшествия, он не обратил решительно никакого внимания. — Оно это — того… Че делать-то, акушер?!
— Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! — пробасил подоспевший атаман с автоматом на изготовку. — И че вы тут, нах, устроили?!
— Погоди!!! — яростно крикнул Антон. — Не видишь, что ли?! Я убил его мать! Ты понял? А теперь оно — того… Оно же орать должно… Че делать, акушер?!
— Отсосать надо, — угрюмо буркнул атаман, окидывая местность мимолетным взором и понимающе сводя лохматые брови на переносице. — Да-а, вот это, нах, тебя угораздило, бляха-муха…
— Чего надо? — непонимающе уставился Антон на шурина. — Не понял?!
— Не орет, нах, потому что забито у него все, — пояснил атаман. — Нос, рот… Отсосать надо. Да чо ты, нах, его так держишь! Ты его еблищем вниз разверни!
Антон неловко развернул дитя лицом вниз, не раздумывая присосался к носоглотке и в три приема удалил забившую дыхательные пути слизь, сплевывая на дорогу — о брезгливости в тот момент он как-то не думал.
— А теперь — поджопник, — поощрительно крякнул атаман. — Давай, давай!
Антон сочно шлепнул по сморщенной дрябло i заднице ребенка, примерился было дать еще шлепок… Дитя всхрапнуло, заглатывая первую порцию воздуха, сипло заперхало и огласило окрестности молодецким взвизгом.
— Во! — одобрительно крякнул атаман, доставая нож и перерезая пуповину. Затем ловким движением — будто всю жизнь только этим и занимался, завязал пупок под самый корень. — Одним чеченом больше… И чо ты с ним собираешься делать?
— У Татьяны молоко… Ну, кормит же она, — сбивчиво пробормотал Антон, ощущая вдруг во всем теле внезапно навалившуюся безмерную усталость. — Или в райцентр… А там видно будет…
— Совсем сдурел? — вскинулся атаман. — Чечена в дом взять? Тебя чо, нах, — по башке треснули, нах?! Не, ты гля на него — гинеколог фуев! Те зеркало поднести? Рожа светится, нах, будто сам родил!
Антон пожал плечами, удивляясь сам себе. Конечно, ситуация более чем странная. Пес войны, с задубевшей от своей и вражьей крови шкурой, умудрившийся выжить в непрерывной пятилетней бойне и отправивший на тот свет не один десяток супостатов… дал жизнь сыну врага. И бормочет что-то насчет взять в дом… Чушь какая-то! Но может ли кто из его боевых братьев похвастаться, что когда-либо был в таком положении? Нет, разумеется! Война — не роддом, смотри выше. И кто его знает, как повел бы себя сам атаман, окажись он на месте своего примака…
— Ладно, ладно, — примирительно буркнул Антон. — Разберемся как-нибудь… — и мотнул головой в сторону «притертого», так и оставшегося на водительском месте в «таблетке»:
— Кстати, братишка, вот он, твой снайпер. Эта баба по вам и стреляла.
— Что-о?! — будто ударенный током дернулся «притертый» — вперился в спасителя горящим взором. — Баба?! Ах ты ж… А ты… Ты что ж раньше-то…
— Ну, извини, братишка. Извини… — Антон отвел взгляд, неловко передернул плечами. — Чего уж теперь-то… Вон — готова…
Глава 4
Скандал в благородном семействе
Если куньк в голове — медицина бессильна.
Женя Смирнов — полковой зубодер, Сычев боевой брат
Итак, поехал наш таежник потомственный налево. Нехорошо, конечно, неприлично… Однако не спешите осуждать либо злорадствовать, давайте, пока наш сибирячок перемещается по маршруту, мельком глянем, как это он докатился до жизни такой.
Начинал Саша в полном смысле с нуля. В 1982 году товарищ Кочергин А. Е. окончил НИИЖТ (Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта) с синим дипломом — на пятерки учиться, это каким же занудой нужно быть!
Практику проходил в Тайшете, а по распределению угодил… в Москву. Да-да, то были еще те времена, когда для широкой публики, не отягощенной протекторатом сильных людей, существовала некая видимость хаотичного распределения после окончания вуза по принципу «куда пошлют»: шустрый москвич мог попасть на Амур, а тундролюбивый оленестеб чукча — в Киев.
Скудной зарплатой инженера депо Москва-Сортировочная Саша не удовольствовался: молод был, охоч до всяких земных слабостей, да и здоровьем недюжинным бог наградил — не падал от усталости после трудового дня в депо. Подрабатывать грузчиком на родной станции было как-то неприлично — инженер-путеец как-никак, техническая интеллигенция и все такое прочее. Осмотревшись по сторонам и приладившись к столичной жизни, Саша перебрал несколько видов побочного заработка и устроился в ночную смену оператором на АЭС. Получалось вполне приемлемо — через двое на третьи сутки ночь не спал, зато имел почти в два раза больше, чем на путях, — с учетом «приварка» за счетчики.
Вот там-то, на АЭС, Саша и познакомился с Ириной. Сами понимаете, юность — пора безрассудств и непредусмотренных регламентом развлечений. Какой-то очередной воздыхатель катал девушку по ночной столице, зарулил на АЭС заправиться, а затем, не удосужившись даже отъехать на приличное расстояние, решил на скорую руку поскрипеть задним сиденьем в целях заполучения мимолетного оргазма. То ли данный товарищ сверх меры под градусом был, то ли имел на сей счет свое особое мнение — но ситуацию оценил неверно, сочтя подругу готовой соучаствовать в кратковременно потном сплетении тел (а духота имела место, июль месяц, небо в тучах — вот-вот дождь хлынет). Не готова была подруга — до истошного визга и криков о помощи.
Инженер-путеец, в душе которого Родина и ВЛКСМ воспитали активную жизненную позицию, крики услышал и поспешил вмешаться. Пришлось того эротомана изрядно потрепать: отвлеченный от своего упоительного занятия, он отнесся к Саше не очень дружелюбно и вдобавок попытался навязчиво демонстрировать приемы входящего тогда в моду карате. В результате незадачливого каратиста доставили с некоторыми травмами в «Склиф», а Ирина укатила домой на такси, в знак благодарности оставив Саше визитку — будут проблемы, обратись, родители сильненькие, могу быть полезна.
Оправившись от травм, эротоман воспылал жаждой мести, навел справки и в один прекрасный вечер, пригласив двоих приятелей, вновь навестил негостеприимную АЭС, желая предметно разобраться с дремучим оператором, ничего не понимающим в тонкостях внезапного сильного чувства. Оператор разнообразием посетителей баловать не стал — вооружившись метлой на железной ручке, ввалил всем по первое число и звякнул в милицию. Забирайте охальников — недосуг мне тут с ними, клиентов отпускать надобно.
А вот тут получился типичный диалектический дифферент на нос (по нашему излюбленному гнуснейшему принципу «Закон что дышло…») — эротоман, гад ползучий, оказался из того же круга, что и Ирина, — папенька у него ходил в больших чинах.
Притащили Сашу совместно с незадачливыми мстителями в отделение, посадили в «обезьянник», а мстителей оставили снаружи и отнеслись к ним с подобающим сочувствием, как к пострадавшим гражданам. С подсказки дежурного, мстители накатали заявления на операторово злодеяние, в дежурной части стремительно возбудили уголовное дело по факту нанесения телесных повреждений и потащили парня в ИВС. А парень — не дурак, возьми и подпусти слезу: дайте маме позвонить, она как раз в гости из далекой Сибири приехала, остановилась в общаге и будет страшно убиваться, когда поутру не обнаружит горячо любимого сыночка.
Ну, сами понимаете, там в отделении хоть и сатрапы, но не совсем же конченые. Дали. А Саша накрутил номер Ирины и, величая ее Мамочкой (дежурный рядом стоял, слушал), вполне подробно изложил, в какую историю угодил.
Через сутки парня из ИВС выпустили: родители Ирины включились в процесс и быстренько расставили все на свои места — диалектический дифферент был ликвидирован. Правда, для вящего эффекта (ну никак не хотели заниматься большие товарищи каким-то плебеем с улицы!) дочке пришлось посвятить папу с мамой в печальные детали того приключения, с которого, собственно, все и началось. Кроме того, имелись и другие мотивы для оглашения таких непристойностей — папенька пострадавшего был силен, требовались хорошие козыри в борьбе с его происками.
