Уоррен Мерфи - Последний оплот
Римо протиснулся через толпу студентов и преподавателей и оказался рядом с дюжим полицейским. Тот обернулся и грубым голосом сказал что-то на иврите. На это Римо ответил по-корейски, упомянув мать полицейского и ослиные уши. Полицейский пробурчал еще что-то, и Римо уже собирался перейти на более понятный язык, когда между ними выросла Зава, предъявила какую-то карточку и заговорила с полицейским, стараясь его успокоить. Полицейский поднял руку, и они прошли дальше.
Римо и Зава остановились у двери комнаты Б-27. Если бы они двинулись дальше, то угодили бы в кровавую лужу.
Кафельный пол был словно застлан кровавым ковром. В центре комнаты они увидели свастику, сложенную из рук и ног того, кто еще недавно был человеком. Вокруг свастики стояли подносы с разделанными свиными эмбрионами.
– Некоторые люди слишком рьяно относятся к своей работе, – сказал Римо. – Как увлекутся, так и не могут остановиться.
Зава отошла от дверей.
Римо пригляделся и увидел карточку в верхнем правом углу свастики. Там значилось: «Доктор Мойше Гаван». Грубый голос за спиной Римо что-то спросил.
Римо обернулся, увидел полицейского, а за спиной блюстителя порядка и Заву.
– Он хочет знать, закончили вы или нет, – пояснила Зава.
– Закончил, – сказал Римо. – Пошли.
Он снова стал пробираться через толпу. Впереди шли и о чем-то беседовали полицейский и Зава. Римо похлопал ее по плечу.
– Спросите его, где тут поблизости телефон. Мне надо срочно позвонить, – сказал Римо.
– Мне тоже, – сказала Зава.
– Бросим жребий, – сказал Римо.
Зава спросила полицейского, где тут телефон, и их препроводили в офис и уверили, что линия никем не прослушивается. Здесь проводилось немало важных правительственных работ, и потому с безопасностью якобы дело обстояло самым наилучшим образом.
Они бросили монету, Римо выиграл и набрал номер Смита. Поскольку время было раннее и мало кто пользовался линией в эти часы, связь была установлена в рекордное время. Римо пришлось ждать каких-то пятнадцать минут.
Смит был бодр, но выслушал Римо без энтузиазма, особенно когда дело дошло до сообщения о смерти доктора Мойше Гавана.
– Вы поступаете хуже некуда, – прокомментировал Смит отчет Римо. – Растет гора трупов, вы взорвали установку, которая стоит миллион...
– Вы уже об этом слышали?
– Такие новости распространяются быстро. Из-за этого чуть было не возник международный скандал. Слава Богу, никто не знает, что это дело ваших рук. Вы, надеюсь, проследите, чтоб об этом действительно никто не знал?
– Если вы будете молчать, то и я не стану хвастаться, – успокоил его Римо.
– Ну и что у вас имеется, кроме ваших подвигов и почти нарушенной секретности?
– Песня в душе, – буркнул Римо. – Послушайте, Смитти, я понятия не имею, что тут творится. Это ваша работа. Вы должны узнать, почему чуть не рухнула наша «крыша», вы должны проследить взаимосвязь между всеми этими покойниками, и вы должны найти человека или людей, с которыми я потом кое-что сделаю.
– Спокойно, Римо, спокойно, – услышал он в трубке голос Смита. – Работайте, думайте, а я скоро передам вам необходимые инструкции.
– Чудесно, – сказал Римо. – Я просто сгораю от нетерпения. Только, пожалуйста, поторопитесь. Кстати, вы не забыли выслать Чиуну его видеокассеты? Если он не получит их в самое ближайшее время, то превратит меня в отличный гамбургер.
– Кассеты высланы вчера. Насчет гамбургеров мне ничего не известно.
– Отлично. До скорой встречи.
Римо положил трубку. Настроение у него было кислое. «Думайте, думайте!» Он немного пошевелил мозгами и решил, куда при случае лучше послать Смита вместе с его компьютерами.
Факты просты. Зава Фифер убила единственного человека, от которого можно было бы получить сведения о происходящем. И вообще, где бы она ни появлялась, вокруг начинали громоздиться друг на друга покойники. Что с ней делать? Вот о чем стоит подумать!
Он вышел из офиса. У дверей ждала Зава.
– Закончили? – спросила она.
– Да, – сказал Римо. – Прошу.
– Спасибо.
Зава двинулась было в офис, но Римо окликнул ее:
– Зава! О чем вы беседовали с этим полицейским?
Он почувствовал, что задал верный вопрос.
– Ни о чем. А что?
– Бросьте, мне можете выложить все начистоту. Я хочу знать все. – И Римо сделал шаг в ее сторону.
– Он просто интересовался, не могли ли вы быть там раньше. Ему показалось, что он вас уже видел.
Что ж, это звучало правдоподобно. Надо зайти с ней в офис и выжать всю правду.
– Так, и что же вы ему ответили?
– Я сказала, что это исключено. Что вы были все это время со мной, – сказала Зава и пошла звонить.
Римо остановился и задумчиво нахмурился. Зава, конечно же, не могла убить Гавана, так как провела эту ночь в его обществе. Но как объяснить тех четырех типов, которые напали на нее в пустыне? Римо почесал затылок и пошел на улицу. Ему не нравились эти головоломки.
Он отправился на стоянку, где в джипе восседал с прямой спиной Чиун. Восходящее солнце красиво подсвечивало тучи на горизонте и пески.
Римо прислонился к джипу и пожалел, что бросил курить много лет назад.
– Ты удручен, сын мой, – сказал Чиун.
– Да, это местечко действует мне на нервы.
– Я тебя понимаю. Трудно работать в краях, лишенных подлинной красоты.
Солнце поднялось чуть выше, отчего пески заиграли так, словно были из чистого золота.
– Не в этом дело, – уныло произнес Римо. – Меня бесит другое: мы пока что ничего толком не сделали.
– Ничего не сделали? – удивился Чиун. – А кто прошлой ночью убил плохих людей, хотя, конечно, ты не поднял правильно локоть, когда наносил удар. Это, по-твоему, называется ничего не сделать? А те двое у отеля, которые поставили под угрозу безопасность моих драгоценных чемоданов? Ты разобрался с ними – теми методами, которым я тебя научил. Конечно, ты использовал мои приемы не самым удачным образом, но все равно это кое-что да значит. А разве тысячелетняя мудрость – это ничего? Разве золото, полученное в уплату, это ничего? Ты удивляешь меня, Римо. Еще несколько недель в этих местах, и ты поможешь израильтянам решить проблему перенаселения здешних городов.
Римо только хмыкнул.
– Нет, твоя хандра вызвана исключительно уродливостью здешних ландшафтов, – стоял на своем Чиун. – О, где вы, великолепные дворцы прошлого?
Римо смотрел на тучи, которые ползли по горизонту, оставляя за собой мокрый песок пустыни.
– Ты не беспокойся, – усмехнулся Римо. – Смитти сказал, что твои драмы уже высланы.
– Смит – идиот, – буркнул Чиун. – Кончится тем, что мои прекрасные истории окажутся на Северном полюсе. – Помолчав, он добавил: – Впрочем, мы можем вернуться в отель, если хочешь. Прямо сейчас.
Когда к джипу подошла Зава, Чиун пританцовывал вокруг Римо, приговаривая: «Прямо сейчас, сейчас, сейчас!»
– В чем дело? – спросила Зава Римо.
– Он хочет поскорее выяснить, злокачественная или доброкачественная опухоль у Бренды, не потерял ли судья Попинджей свое место из-за разногласий с Мегги Барлоу, а также поможет ли методика лечения наркомании доктора Белтона выздороветь маленькой дочурке миссис Бакстер с тем, чтобы она смогла принять участие в розыгрыше большого скакового приза.
– Что-что?
– Ничего. Он хочет поскорее вернуться в отель.
– Мы не можем отправить его в машине с полицейскими? – осведомилась Зава.
– Если им не вздумается помешать ему смотреть сериал «Пока Земля вертится», то почему бы и нет?
– Что?
– Да ничего. Короче, пусть возвращается в машине с полицейскими.
Римо отвел Чиуна к машине полиции, которая ждала его, и маленький кореец уютно устроился на заднем сиденье, лопоча о том, сколь велик Рэд Рекс, звезда сериала «Пока Земля вертится».
– Ему поистине нет в мире равных, – говорил Чиун, когда за ним закрыли дверцу. – Изумительный лицедей! Я встретил его однажды. В Голливуде. Да, да! Не хотите ли посмотреть его фотографию с дарственной надписью? Он подарил ее мне лично. А я научил его, как двигаться...
Римо и Зава смотрели вслед удаляющейся машине... Двое полицейских, ехавших с Чиуном, повернувшись друг к другу, растерянно спрашивали «Ма? Ма?», пока Чиун не повторил свой монолог еще раз, уже на иврите.
Зава посмотрела на Римо, потом на небо, которое покрылось тучами.
– Похоже, будет дождь, – сказал Римо, – лучше поднять верх у джипа.
Когда они пошли к машине, Зава не спускала глаз с Римо. Ее глаза пытались проникнуть внутрь его, пока они закрепляли брезентовый верх.
Римо показалось, что он кое-что заметил в глубинах ее глаз, но он быстро вспомнил слова Чиуна: «Глаза вовсе не окна души. Они вводят в заблуждение. Истинное окно души – это желудок. Живот. Там начинается жизнь, и там она кончается. Смотри на живот, Римо». Римо, собственно, так и поступил сейчас. Он посмотрел на живот Завы. Его опытный взгляд различил под рубашкой хаки, как сокращаются ее мускулы.