Эван Хантер - Молодые дикари
— Я очень изменился, Мэри.
— Внешне! О да, ты не тот неловкий юноша, который однажды нарвал мне в парке цветов. А я не та рыжеволосая, худая, юная...
— Ты никогда не была худой! — запротестовал он.
— ...девчонка, которая приняла эти цветы так застенчиво. Но, я думаю, что по существу мы те же самые, Хэнк. Я думаю, что если мы снимем маски, то окажется, что по существу мы те же самые глупые подростки, считавшие, что мир полон драконов и блестящих благородных рыцарей. — Она помолчала. — Правда, ведь?
— Возможно.
Она кивнула, погрузившись в свои мысли, а затем спросила:
— Ты здесь не для того, чтобы говорить о Дэнни, правда?
— Правда.
— Это хорошо. Мне не хотелось бы сейчас говорить об этом. Понимаешь, я чувствую, что у нас с тобой одна цель — правосудие, и я не хочу смешивать это с эмоциями. В тот день я была совершенно неправа. Надеюсь, ты простишь меня.
— Я давно тебя простил, — ответил Хэнк, и на одно мгновение они снова посмотрели друг другу в глаза. Мэри кивнула и, вздохнув, отпила из бокала.
— Зачем ты пришел, Хэнк?
— Сегодня, в обеденное время, я разговаривал с репортером Майком Бартоном.
— И что?
— Он сказал, что вчера беседовал с тобой.
— Да, это верно.
— Что ты ему сказал?
— Я сказала, что Дэнни невиновен.
— Ты что-нибудь говорила ему о нас?
— Да, говорила. Я сказал, что мы знали друг друга, когда были молодыми.
— В какой связи ты упомянула об этом?
— Он спросил меня, встречала ли я когда-нибудь человека, ведущего это судебное дело. Я ответила, что встречала и что мы знали друг друга, когда были молодыми.
— И это все?
— Думаю, что да. А что?
— Он намекал... на большее.
— На большее? Ты имеешь в виду?..
— Ну, он намекал, что мы по-настоящему знали друг друга.
— Я понимаю. — Она помолчала. — Но, конечно, этого никогда не было.
— Конечно.
— Мне жаль, что этого не было. Я должна была на это пойти. Когда ты отдаешь все, кажется таким мелким цепляться за... Я должна была разрешить тебе. Тебя шокирует, что я так говорю?
— Нет.
— Это хорошо. Я считаю, ради справедливости ты должен знать о том, что я хотела тебя так же сильно, как ты хотел меня.
— Я рад слышать об этом.
— Я была глупой маленькой девчонкой.
— Может быть, и нет.
— Нет, это так. В любви человек не должен устанавливать границ. Любить — это значит отдавать все. Мне следовало отдать тебе все, я должна была это сделать.
На минуту Хэнк подумал о Кэрин и летчике-бомбардире, и брови его озадаченно сдвинулись.
— В отношении Бартона, — сказал он. — Он собирается написать статью. Бог знает, что он в ней напишет, но можно биться об заклад, что она не будет лестной для нас. Конечно, в ней не будет ничего такого, за что мы могли бы привлечь его или его газету к ответственности, но там будет масса намеков на то, что мы были не просто друзья и что наши прежние отношения могут повлиять на исход дела. Я подумал, что мне следует предупредить тебя.
— Спасибо. Я благодарна тебе за это.
— Я подумал, что твоему мужу не следует...
Она посмотрела на него с удивлением.
— Не беспокойся, я рассказала Джонни о наших отношениях. Я даже сказала ему, что немного сожалела, что мы с тобой не были близки.
— И... что он ответил?
— Он ответил — я помню это очень хорошо, — она улыбнулась, — он ответил, что для него это не имело бы никакого значения, но это могло бы иметь большое значение для нас с тобой. Вот что он ответил.
— Похоже, он замечательный человек.
— Мне кажется, он бы тебе понравился.
— Хорошо, значит эта статья не причинит тебе никаких неприятностей.
— Нет. Совсем нет. Во всяком случае, не с Джонни.
— Слава богу. У меня гора с плеч свалилась.
— Ты мог бы сказать мне об этом по телефону.
— Знаю... — ответил он.
— Тогда, почему ты пришел?
Он с минуту молчал, а затем, улыбнувшись, сказал:
— Полагаю, я еще хотел убедиться в том, что не был дураком, когда влюбился в девушку по имени Мэри О'Брайан.
ГЛАВА VII
Днем, когда Хэнк вернулся домой, в гостиной его ожидала компания. Кэрин встретила его в дверях и сказала:
— У нас Джон и Фрэд. Думаю, это не просто светский визит.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты увидишь. У них такой вид, словно на лужайке своего соседа они обнаружили многолетнее растение из семейства сложноцветных.
— Не будет поцелуя для вернувшегося воина? — спросил он.
— А как же. Обязательно.
Она быстро поцеловала его, а он сказал:
— Увидимся позже. Где Дженни?
— Она ужинает у подруги и вернется около одиннадцати.
— Это сулит нам кое-то хорошее, — сказал Хэнк.
— Вот как? Меня пока еще никто не спрашивал.
— Я не считаю нужным спрашивать своих женщин. Я просто беру их за волосы и волоку в пещеру.
— На твоем месте я вначале пошла бы поговорить с этим «комитетом» по охране зеленых лужаек в Инвуде.
— Я как раз собираюсь это сделать. Ты приготовила мартини? Я не прочь выпить стаканчик.
— Коктейль в баре. Я присоединилась бы к тебе, но кто-то должен приготовить ужин.
— Охлади бутылочку вина, — попросил он.
— Ого, — удивилась Кэрин, — что навеяло неожиданный романтизм?
— Один твой вид, голубка, — ответил он, подмигнув и прошел в гостиную.
— Ну, ну, — сказал он, — вот так сюрприз.
Как только он вошел, мужчины встали. Джону Макнелли, высокому и мускулистому человеку с преждевременной сединой в волосах, было едва за тридцать. Он работал на химическом исследовательском предприятии. Фрэд Пирс работал в области рекламы и был художественным директором фирмы, которая специализировалась на фотомакетах. В противоположность Макнелли он был низкого роста и полный, с неряшливым видом художника из богемы. Они пожали Хэнку руку, и затем Макнелли сказал:
— Домой с поля битвы, а?
— Тяжелый день, — ответил Хэнк, — Кто-нибудь хочет мартини?
У Пирса был такой вид, будто он готов был принять предложение, но Макнелли быстро сказал за обоих: «Нет». Хэнк подошел к бару, взял кувшин с мартини и налил в бокал хорошую порцию. Он подцепил из открытой банки, стоявшей на баре, две маслины и опустил их в бокал.
— За удачу, — сказал он.
— На здоровье, — ответил Пирс.
Хэнк ослабил галстук и сел.
— Чем могу вам служить, друзья? — спросил он. — Пожертвование в пользу ассоциации родителей и преподавателей? Субсидирование детской бейсбольной команды? Что на этот раз?
— Ну, ничего серьезного, — ответил Макнелли.
— Просто дружеский визит, вот и все, — подхватил Пирс.
— Что ж, всегда рад вас видеть, — Хэнк внимательно наблюдал за ними поверх бокала.
— Соседи должны периодически встречаться, — сказал Макнелли.
— Особенно в таком районе, как этот, — снова поддержал его Пирс, — где все знают друг друга и где люди живут на одной и той же улице годами. Это хороший район, Хэнк.
— Разумеется, — ответил Хэнк. По правде говоря, ему не очень-то нравился Инвуд. Когда он впервые получил эту работу, они хотели переехать в Гринвич Виллидж, но Кэрин справедливо настояла на том, что Инвуд обеспечит более подходящее окружение для Дженни. Девочке в то время было только пять с половиной лет. И все же он никогда по-настоящему не чувствовал глубоких корней, которые бы связывали его с живущим в Инвуде обществом.
— Нам хотелось бы поддерживать его в нормальном состоянии, — продолжал Макнелли.
— Это разумное желание, — ответил Хэнк, потягивая мартини.
У него было хорошее настроение. Таким оно стало с того момента, как он поговорил с Мэри. Он надеялся, что эти двое соседей, у которых был какой-то странный вид, уйдут домой ужинать, и он сможет пойти поцеловать свою жену.
Ни с того ни с сего Пирс спросил:
— Как тебе понравилось бы, если бы твоя дочь вышла замуж за одного из пуэрториканцев?
Хэнк заморгал глазами.
— Что? Что ты сказал?
— Одну минутку, Фрэд, — сказал Макнелли. — Ты создашь у него неправильное представление.
— Неправильное представление о чем, Джон? — спросил Хэнк.
— О нашем районе и городе.
— Что ж, я считаю, что это хороший район и хороший город, — ответил Хэнк.
— Я не сомневаюсь, что ты так считаешь, — сказал Макнелли.
— Видишь, я говорил тебе, что он с нами согласится, — вмешался Пирс.
— Согласится с чем?
— Поддерживать наш район в нормальном состоянии. И город.
— Я не понимаю, о чем вы? — спросил Хэнк.
— Ну, в таком случае, давай немного поговорим об этом, Хэнк, — начал Макнелли. — Ты знаешь, что Фрэд, я и все остальные наши соседи — люди без предрассудков. Мы нормальные американские граждане, которые верят, что все люди созданы равными и что каждый человек имеет право на место под солнцем. Верно я говорю, Фрэд?
— Абсолютно верно, — поддержал его Пирс.
