Джон Бердетт - Бангкокская татуировка
Пока мы говорили о пустяках, я изучал американцев. Старшему было лет пятьдесят пять — высокий, жилистый, с военной выправкой и короткой стрижкой ежиком; его тонкие губы выдавали жестокий ум. И нечто еще, что никак не получалось. Не очень американское, не очень человеческое. Тебя удивит, фаранг, если я скажу, что добрых десять процентов существ, которые проходят мимо нас в людском обличье, вовсе не люди? Это продолжается уже несколько столетий — они пришельцы с дальних рубежей Вселенной и вынашивают тайные планы. Назовем их «силами специального назначения с другой стороны». Решающей схватки ждать уже не долго.
Второй оказался молод, хотя, наверное, не настолько, как выглядел. Для человека из тропиков, вроде меня, светлые волосы и простецкое нордическое лицо — скулы, как в комиксах, — тянут лет на семнадцать, однако не исключено, что ему было от двадцати пяти до тридцати.
Внезапно я стал ключом в их поисках счастья. Американцы расплылись в улыбках и, представляясь и пожимая руки, разыграли неуклюжую пародию на восточное смирение и почтение. Хорошо хоть догадались вести себя вежливо.
— Так вот, — приклеенная улыбка так и осталась у меня на лице, — я приехал сюда в поисках семейных корней. Родился в этих краях, но когда был еще ребенком, родители, слава Богу, подались в Штаты.
Не в силах сопротивляться патриотическому чувству, тот, что моложе, весь просветлел, а его старший коллега просто кивнул.
Они вошли в кафе и заказали колу. Судя по языку мимики и невольных жестов, им не терпелось избавиться от Мустафы. Мусульманин молчал, словно спрятавшись под невидимой паранджой, и от этого американцы начинали нервничать. А я продолжал гнуть свое;
— Захотелось прокатиться еще дальше на юг. Вот и решил воспользоваться поездом джунглей, о котором пишут в книгах. Это должно быть что-то.
— Вот как? — вежливо переспросили американцы, но при этом обменялись взглядами.
— А вы сами туда или оттуда?
Новый обмен взглядами.
— Мы здесь по делам.
— В этакой-то дыре? Не собираюсь выспрашивать, хотя не могу себе представить, какие у американцев могут быть здесь дела. Кругом одни мусульмане, а по ночам сплошные секс-гулянки.
Соответствующие гримасы.
— Мы прибыли только вчера вечером. Прилетели самолетом из Бангкока в Хатъяй, затем четыре часа на такси. Не представляли, чего здесь ждать. Ни один из нас раньше здесь не был. Сказать по правде, мы ищем коллегу.
— Американца?
— Именно. Не могли бы мы… э-э-э… — Мустафе последовал явственный намек убраться, но тот и не подумал. Американцы опять переглянулись и обменялись кивками. — Видите ли, откровенно говоря, мы беспокоимся за нашего друга. От него целую неделю не поступало сведений. У этого человека типично американская внешность, а здесь типично исламский город.
— Плохо. — Я встревоженно потряс головой. — Просто ужасно.
— Ужасно или нет, мы не знаем. Но хотелось бы выяснить… э-э-э… — Казалось, что в присутствии Мустафы им трудно выговорить, что именно хочется выяснить.
— Я правильно подумал, что ваш коллега живет в квартире в здании напротив? Я видел, как вы из него выходили.
— Точно. А выяснить мы хотели вот что: существует ли неофициальный способ туда пройти — взглянуть на его квартиру, но не вовлекать в это дело полицию? Просто убедиться, что с ним ничего не случилось.
— Неофициальный? — Я нахмурился и склонил голову набок.
Покашливание.
— Понимаете, мы не так хорошо знакомы с вашей страной и меньше всего хотели бы нанести кому-нибудь обиду, но если существует возможность, чтобы авторитетный человек поговорил с консьержем… Вы сами отсюда, знаете язык. Может быть, у него есть ключ? Мы только хотим удостовериться, что с нашим другом все в порядке.
Я продолжат непонимающе хмуриться, но добавил к этой мине намек на особую «алчность третьего мира».
— Готовы заплатить за потраченное вами время.
— Более чем готовы. Для нас взглянуть на его квартиру дорогого стоит. — И в ответ на мои удивленно изогнутые брови старший американец добавил: — Вас тоже не обидим.
— Оставьте себе ваши деньги, — отрезал я. — Пойдемте, поинтересуемся, что можно устроить. — И, сосредоточенно нахмурившись, спросил: — Но на случай, если вмешаются власти, мне необходимо точно знать, кто вы такие. У вас есть паспорта?
— Паспорта? Конечно.
Появились синие паспорта с орлами на обложке. Я убедился, что у обоих деловые визы, и вернул паспорта. Фамилия старшего — Хадсон, молодого блондина — Брайт.
— Что у вас за бизнес? Вы работаете в Таиланде?
Оба без запинки владели совместной легендой. Они представлялись ответственными работниками телекоммуникационной компании — больше по части инфраструктуры, а не рынка. А Митча Тернера направили сюда будто бы для того, чтобы он выяснил ситуацию на границе. Никто не станет вкладывать деньги в серьезное производство, если существует угроза, что напряжение в обществе или терроризм похоронят проект.
— Значит, он нечто вроде промышленного шпиона? — поинтересовался я.
Слово нисколько не сбило их с толку.
— Нет-нет, шпион — это перебор. Скажем, авангард оценщиков жизнеспособности потенциальных проектов.
— Понятно, — кивнул я. — И вы считаете, что он мог не понравиться здешним мусульманам?
Оба насупились. Я, кажется, задел их за живое.
— Это в самом худшем случае. Но не исключено все, что угодно. Может, он лежит в постели с каким-нибудь приступом. Или его сбил грузовик. Пока не попадем в квартиру, очень трудно строить предположения.
Мы вчетвером перешли на другую сторону улицы. Мустафа нашел способ сопровождать меня в комнату консьержа, а затем назад, когда я торжествующе держал в руке ключ от квартиры Митча Тернера.
— Деньги здесь говорят сами за себя.
Пришлось преодолеть три пролета лестниц — все сразу же вспотели на тропической жаре. И вот мы уже в квартире Тернера. Американцы быстро огляделись, им сразу стало ясно, что их коллеги здесь нет. Судя по всему, они искали нечто конкретное — я решил, что портативный компьютер. А все остальное их нисколько не интересовало. Мы с Мустафой наблюдали, как оба рылись в шкафу. Удивленно покосились на пустую серебряную рамку, но только пожали плечами. Наконец старший, тот, чья фамилия была Хадсон, сдержанно улыбнулся:
— Его здесь нет. И мы не нашли никаких признаков того, что наш друг покинул квартиру в спешке.
Мустафа тем временем расположился в дверях, загораживая своими широкими плечами выход из квартиры, и недобро поглядывал на американцев.
— Они что-то прикарманили, — бросил Джаэма по-тайски. — То, что нашли в шкафу в спальне.
Я изобразил на лице разочарование и сосредоточенность, занял место рядом с Мустафой и посмотрел Хадсону в глаза:
— Слушайте, ребята, мы заметили, как вы присвоили чужое.
Американцы переглянулись.
— Мне кажется, мы имеем на это право, — заявил Брайт, тот, что моложе. На лице выражение скрытого торжества: из глубины его существа рвался наружу не кто иной, как Кларк Кент.[26] Старший, похоже, сомневался. Смотрел сквозь меня, и трудно было делать какие-либо предположения о его намерениях.
— Вас привели сюда с добрыми намерениями, — сказал я. — И мы не можем позволить воровать.
— Видите ли, — начал Брайт, но, повинуясь жесту Хадсона, замолчал.
— Мы здесь по государственным делам, — весомо заявил старший. — По делам правительства США.
Брайт покосился на меня: неужели и этого недостаточно?
— Откуда мне знать?
— Ниоткуда. Придется поверить на слово.
— Неужели? У Тайской королевской полиции может быть иное мнение. — Я достал удостоверение. Брайт смутился на манер всех белых: покраснел, странно скривил губы и то и дело бросал взгляды на изучающего мой документ Хадсона. — Из этой комнаты ничего нельзя выносить.
Американцы повели глазами, давая понять, что я не представляю, с кем имею дело (такие важные, бла-бла-бла), поэтому пришлось разыграть злого тайца. Внезапно появившееся на моем лице циничное выражение ясно говорило: «месть третьего мира начинается именно здесь — вы, конечно, можете совершать беззакония, но что последует дальше? Смоляное чучелко[27] становится все более липким — вам, разумеется, не хочется провести неделю в тайской тюрьме, а то и целый год». Угроза «топким болотом» подействовала: Хадсон толкнул локтем Брайта. Тот понял сигнал, извлек из кармана предмет и протянул с видом, ясно говорившим: «Компетентные люди прищемят тебе хвост, и мы все получим обратно». Я так и не смог понять, что это была за штуковина — плоский овальный предмет из гладкой серой пластмассы примерно два с половиной дюйма в длину, три четверти дюйма в ширину и полдюйма в толщину со словами «Микронакопитель „Сони“».
