Мэг Гардинер - Озеро смерти
На аккуратном ночном столике всегда лежало деревянное распятие, заботливо переданное еще моей бабушкой. Теперь фигура распятого Христа, отбитая от креста молотком, была всажена в стену над изголовьем. Так они прибили записку, адресованную лично мне.
Но как для собак… и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая.
Сняв трубку, я набрала номер полиции.
ГЛАВА 5
Когда я заползла наконец на кровать Джесси, было совсем поздно. Полиция уже побывала в моем доме, и двое одетых в форму офицеров обстоятельно переписали весь мой рассказ от начала до конца. Затем Ники и Карл помогли убрать мою комнату и перенесли веши Люка в багажник «эксплорера». Выросший в семье баптиста, Карл объяснил, почему фигуру Христа сорвали с распятия:
— Они считают фигуру идолом. А тебя — идолопоклонницей.
Остальную часть послания я расшифровала самостоятельно.
У дома, в котором жил Джесси, я оказалась примерно в одиннадцать. Дом стоял на Баттерфляй-Бич в Монтесито. За домом высился горный склон, а перед крыльцом шумел прибой. Выстроенный из стекла и бледного от времени дерева, дом встретил меня высокими потолками, твердым полом, широкими дверными проемами и полным отсутствием ступеней.
Заросли лучистой сосны загораживали дом со стороны шоссе. Когда я вошла, занятый работой Джесси сидел за кухонным столом, и в желтом свете ламп его отражение смотрело на меня изо всех окон. Доносившаяся из стереоколонок музыка напоминала что-то старое и «кислотное». Судя по всему, группа «Койот».
Когда я сообщила, что увожу Люка из города, Джесси прекратил стучать по клавишам. Казалось, круги под его глазами не пройдут никогда. Мы обменялись взглядами, слишком уставшие, чтобы коснуться друг друга.
Взглянув на спящего крепким сном ребенка, я отправилась в кровать. А потом долго лежала в темноте, слушая скрип тормозов на шоссе и глядя на метавшиеся по потолку неясные тени. Ветер раскачивал сосны и шумел в их ветвях.
«Шпионка». «Оставшиеся» хотели меня запугать, отбив всякую охоту разговаривать с прессой. В этом можно не сомневаться. Несмотря на то что в других ситуациях внимание прессы было им на руку, не важно, позитивное или негативное. Теперь мне стало казаться, что дело в Йоргенсене. Они явно не желали огласки и хотели упрятать поглубже информацию о своих связях с этим человеком. На службе в церкви «Оставшихся» он прокричал: «Я расскажу!»
Однако не рассказал. Что бы ни произошло, похоже, у него не было и малейшего шанса. В памяти всплыл образ Исайи Пэкстона: он удалился с места дорожного происшествия с облегчением, как человек, только что решивший непростую проблему.
Спустя час пришел Джесси. Сняв одежду, он тихо скользнул под одеяло и лег на спину, запустив пальцы в свою густую шевелюру. Я положила руку ему на грудь.
Подумав немного, Джесси сказал:
— Наверное, это объяснит теория вероятности: только что все было прекрасно, а потом — ба-бах… тебя сбивает с ног аномальная волна. Миром правит хаос.
— Хаос? Этим именем ты называешь Бога?
В темноте послышался его горький смешок.
— Цепь произвольных событий, его случайное величество.
Внутри давно нарастало ощущение, и теперь оно стало особенно сильным.
— Я не считаю, что «Оставшиеся» вставляют нам в колеса случайные палки. По-моему, они заранее все спланировали.
— Думаешь, Табита неспроста объявилась именно сейчас?
— Нет. Что бы ни задумали эти люди, Табита — лишь часть общего плана. Так же, как и Люк. — Я приподнялась на локте. — Шенил тоже говорила что-то такое… Там, в книжном магазине, когда я давала автографы. Якобы Люк — особенный мальчик и более драгоценный, чем я могу себе представить. Джесси, она его ни разу не видела. Но выглядело так, словно «Оставшиеся» имеют права на этого ребенка.
Снаружи, за стенами дома, о берег с шумом разбивался прибой.
— Рано утром в дорогу, — сказал Джесси.
На мгновение я ощутила пустоту. Затем на мне сомкнулись его руки. Потянув на себя, Джесси подставил руки, и, скользнув по ним вниз, я поцеловала его в губы. Прикрыв глаза и наслаждаясь теплом, исходившим от его тела, я вдруг поняла, что хочу почувствовать его вкус. И снова поцеловала, уже крепче, а затем прошлась губами по контуру его скулы и опустилась ниже, к шее. Чувствуя теплоту шелковистой кожи, подразнила широкую грудь. Потом провела пальцами вдоль ребер и вниз, нашла его сильные ладони. Приподняв их, я по очереди обласкала губами каждый палец, последними поцеловав запястья. Джесси задышал глубже, и спиной я ощутила прикосновение его рук.
Этот танец мы поставили давно, находя движения методом проб и ошибок перед лицом неизбежных обстоятельств. Поврежденный спинной мозг снижал чувствительность нервных окончаний, не позволяя Джесси шевелить ногами. Чтобы пробудить сексуальное чувство, требовалась стимуляция. Со временем, преодолев сложности и многое потеряв, нам удалось отказаться от запросов прежнего времени и найти нечто новое. На мое счастье, Джесси оказался смелым, даже беззастенчивым любовником, и я нашла в его закаленном от морских купаний теле настоящую прелесть, податливость и мягкость. Оно стало тем самым местом, где я забывала обо всем, даже о том, что иногда вызывало отчаяние.
Приподняв, Джесси посадил меня сверху. Стащив шелковую ночную рубашку через голову, поцеловал груди и живот. Почувствовав, как тела коснулась его борода, я застонала. Приподняв за ноги, он качнул меня. Простыни запутались, и я отбросила их в сторону.
Мы любили друг друга яростно, в молчаливом порыве. Потом, сплетенные вместе, молча лежали рядом. Эта ночь была последней ночью в родной гавани.
Утро началось рано, когда встававшее над океаном красное солнце обозначило линию горизонта, и Люк с неописуемой радостью услышал, что мы уезжаем в Чайна-Лейк. Кипя энергией, он зигзагом, как озабоченная пчела, носился по дому. Приходилось вытаскивать ребенка то из ванной, где брился Джесси, то из машины. Люк пытался пристроить в мою спортивную сумку свой трансформер. Я не могла его ругать. Удивительно живой и нежный мальчик, Люк излучал счастье, словно разбрасывая вокруг себя разноцветные конфетти.
Когда Джесси пришел завтракать, Люк буквально прыгнул от стола ему навстречу.
— Ты знаешь, что я еду к папе? Вот так сюрприз!
— Да, ты счастливчик! Наверное, папа очень обрадуется, — сказал Джесси.
— Ты приедешь меня навестить? Если в доме будут ступеньки, я позвоню, чтобы ты не забыл костыли.
— Молодец, ты обо всем подумал.
— И ты сможешь научить меня плавать баттерфляем.
— Конечно.
Джесси поднял ладонь вверх, приглашая Люка сделать то же самое. Когда их ладошки стукнулись друг о друга, Джесси притянул мальчика к себе.
— Ты парень что надо. Жаль, что мы расстаемся. Кажется, со временем из тебя действительно выйдет толк.
Чайна-Лейк располагается в двухстах милях от Санта-Барбары, в пустынной горной долине на западном склоне Сьерра-Невады. Когда мы с Люком выехали, на часах было начало десятого. Примерно к одиннадцати тридцати мы пересекли череду холмов и выехали на рыжевато-коричневое пространство пустыни. Вскоре после этого миновали военно-воздушную базу Эдвардс, где Чак Йегер впервые преодолел звуковой барьер и где садился на Землю первый космический челнок. Я немного расслабилась.
Часом позже, решив перекусить и залить в бак горючее, я остановила машину в Мохаве. По моему представлению, городок состоял из грузового железнодорожного терминала и огромного асфальтированного поля, сплошь уставленного законсервированными авиалайнерами. Люк, дремавший на заднем сиденье, поднял голову, как только я заглушила двигатель, и, сладко потянувшись, спросил:
— Мы где?
Беспомощно хлопая глазами, мальчиксел, пытаясь осмотреться. Взъерошенные от сна волосы торчали во все стороны. Пока я наполняла бензобак «эксплорера», на заправку зарулил черный джип, из которого грохотала музыка. Из машины вылезли двое мужчин, на вид одного со мной возраста. Хорошо узнаваемый тип — бритые почти наголо, развязные, в рубашках с короткими рукавами и бермудских шортах, привыкшие к быстрому успеху. Пока я дожидалась расчета в мини-магазинчике, держа в руках газировку и пончики с корицей, один из них вошел внутрь и, взяв упаковку с полудюжиной пива, направился прямо к стойке. Глянув в мою сторону, спросил:
— Горячие?
Принять или не принять его игру? Пока подбивали итог, я открыла бумажник и сказала:
— Пончики идеальны для дальней дороги. Горячее не дает заснуть.
— Только не говорите, что такая девушка предпочитает вспышке ощущений горячие пончики.
Я бросила в его сторону косой взгляд. У подошедшего была квадратная челюсть, и он слегка улыбался, пряча глаза за темными очками — точь-в-точь как очки знаменитой снайперши Энн Оукли. Довольный собой, незнакомец решил, что пора представиться:
