Андрей Орлов - Неистовая волна
— Ребята, вы сами-то где живете? — хрипел Горбатов. — Вас ведь топит, поди?
— Да нет, мы с Танькой на Северной улице обретаемся… — пыхтел Антон. — Она в десятом доме, я в шестнадцатом, у нас с маман квартира на четвертом этаже. Может с крыши залить, но это фигня… Все в порядке, господин подполковник, переживем…
— Слово «переживем» в нынешней ситуации приобретает актуальное значение… — Виталик активно напоминал о себе, не желал оставаться в стороне от живого общения.
Из переулка вывернула машина — расхристанный фургон, — стала выбираться на дорогу. Пронзительно визжал садящийся движок. Волны шли кругами. Вода заливала радиаторную решетку. Все остановились, стали орать, семафорить — заберите хотя бы инвалида! Но водитель был далек от чужих проблем — машина промчалась мимо, окатив людей водой, и вскоре скрылась за стеной дождя. Габаритные огни не работали — видимо, водитель хорошенько треснулся задом.
— На тебе, падла! — выстрелил Антон средним пальцем свободной руки.
Люди тащились дальше. Они уже четверть часа месили эту слякоть, а одолели не больше трехсот метров.
— Смотрите, кто-то висит под скворечником! — прокричала Татьяна, выбрасывая руку. За поваленным палисадником стоял одинокий туалет в форме скворечника. Над «скворечником» возвышался столб, завершающийся телевизионной антенной, а под антенной был прибит еще один скворечник — настоящий. К столбу прижалась одинокая фигура. Человек в коленопреклоненной позе венчал сортир, не шевелился, не звал на помощь. Судя по очертаниям, это был мужчина. Весь участок плавал в воде, небольшой саманный домик был затоплен по крышу. Странно, что этот персонаж никуда не уходил, приклеился к своему туалету.
— Эй, мужик, ты чего там делаешь? — крикнул Антон.
Мужчина не отзывался. Компания притормозила, замялась в нерешительности. Пройти мимо и не прояснить ситуацию было как-то неприлично.
— И что, палкой его оттуда сбивать? — засомневался Антон.
— Может, созреет и сам упадет? — предположила Татьяна.
— Это же Семен Корбанюк, — догадалась Алена. Она, похоже, знала всех в своем районе. — Немой и немного не от мира. Похоронил жену месяц назад — такая же была, грустный стал. Люди говорят, его окончательно тараканы заели. Но не буйный — тихий, сам с собой живет. За домом ухаживает, огород возделывает…
— Снова инвалид, откуда они берутся? — расстроенно пробормотал Антон.
— Нужно брать, — встрепенулся Виталик, висящий у Горбатова на плече. — Каждой твари должно быть по паре… — а когда все удивленно на него воззрились, объяснил: — Потоп же…
— Да, именно поэтому, — устало кивнул Горбатов. — Девчонки, подержите Виталика, а мы с Антоном пойдем снимать это чудо.
Часть пути они брели, потом поплыли. У сортира было мелко, всего лишь по пояс. Мужчина не шевелился, только сильнее обнимал свой столб, смотрел на людей сверху вниз, и глаза у него загадочно поблескивали.
— Ой, надо же, мертвым прикинулся, — всплеснул руками Антон. — Семен, слезай со своей верхотуры, спасать тебя будем.
Реакции не было никакой.
— Вот это я понимаю, стрессоустойчивость, — похвалил парнишка. — Небеса разверзаются, природа чудачит, а он спокоен, как удав. Слезай, говорю, пока палкой не сшибли! Скоро твой гальюн затопит и тебя унесет.
Немой отчасти понимал, что ему говорят. Глаза испуганно загорелись, он вцепился в столб, как в родную жену. Но спуститься было выше его сил.
— Ну ладно, мужик, ты дождался, — прокряхтел Горбатов, запуская руку за отворот раскисшего дождевика. — Считаю до трех и стреляю! Если не спустишься, сам виноват!
— Точно, — поддакнул Антон. — Мы имеем приказ отстреливать всех, кто не хочет быть спасенным. Пеняй на себя, Семен.
Инвалид заволновался, и когда Горбатов уже выдергивал руку с «пистолетом», издал мычащий животный звук, отклеился от столба и стал спускаться. Мужчины бросились на помощь, но отпрянули, когда мимо них просвистела упитанная туша (Семен определенно не голодал) и бухнулась в воду. Семен не пострадал, он вполне мог передвигаться самостоятельно. Он даже плавать умел! Антон еще раздумывал, не отпустить ли мужику затрещину для ускорения, а тот уже поплыл, пыхтя, как паровоз. Угнаться за ним было трудно. Девчонки на «берегу» подбадривали, улюлюкали. Все трое выбрались на дорогу, и отяжелевшая компания двинулась на север — в пелену несмолкающего ливня…
На улице Свердлова люди в защитных комбинезонах натягивали брезентовый навес у магазина «Уют». Рычала грузовая техника, суетились люди. С преступным опозданием начинались подвижки в деле спасения гибнущего города. С достоинством разгуливал вездесущий Широков в болотных сапогах, распоряжался в рацию. Все правильно, доброе дело надо делать неторопливо — чтобы заметили и оценили. Неслись навстречу люди с носилками (они, похоже, боялись отдаляться от твердой земли), подхватили Виталика, увели Семена.
— Все, ребята, пулей по домам… — бормотал Горбатов, обнимая Антона и девчонок. По щекам у ребят бежали слезы. — Отсюда можно, здесь уже ничего не страшно… Увидимся еще, не пропадем… — он потрепал по слипшейся шерстке дрожащую кошку, пошутил. — Все, Муська, удачи. Чего такая кислая — люди на душе скребут? Давай, не кашляй. Как доедешь — отзвонись.
— Как ваша фамилия, подполковник? — доставал с расспросами Антон.
— Горбатов, какая разница? — он подталкивал ребят к перекрестку. — Дуйте, молодежь. Ваши родные, поди, с ума сходят. Алену есть где приютить?
— Обижаете, подполковник, конечно, есть… — улыбалась Татьяна. — Да не будет ничего ужасного с ее хатой, подумаешь, первый этаж немного затопило. Завтра все сойдет, высохнет…
— Да, конечно, — нервно прыскала Алена. — Компьютер высохнет, вся аппаратура, плазма родительская, взятая в кредит за сто кусков деревянных…
Горбатов блуждал по окрестностям, словно пьяный, никак не мог отдышаться и настроиться на нужную волну. Он нашел свою машину в соседнем переулке! Она стояла набекрень к проезжей части. Засранец Федька даже дверь не закрыл и двигатель не выключил! Ах, спасибо ему огромное! Горбатов втиснулся в салон, развернул машину и покатил к «Уюту». Бензина в баке пока хватало. Он откинул голову, чтобы передохнуть. Но что-то не отдыхалось. На часах без двадцати три, скоро будет светать. И снова нелегкая понесла его наружу, в гущу бестолковой массы людей. Он схватил за рукав начальника «по прессе» Широкова — тот продолжал вышагивать, но уже под навесом.
— Новости есть, Алексей?
— Нарисовалась ваша светлость! — всплеснул руками Широков. Он уже чувствовал себя здесь самым ответственным начальником. — И где нас носит, Горбатов?
— Я людей спасаю! — рассвирепел подполковник. — А вот ты чем здесь занимаешься и какой с тебя толк? — он чуть не отправил монолитный кулак в деловую переносицу. Широков отступил под напором.
— Надо же, какие мы тут свирепые, — забубнил он. — Ладно, расслабься… Что ты хочешь узнать, Горбатов? Люди работают, из Востряково прибыла колонна «КамАЗов», через несколько минут поедут по улицам, будут собирать людей. Три «КамАЗа» на Луначарского, три — на Новороссийскую, пара — на Советскую… По правому берегу уже не проехать даже на «БелАЗе», там полный швах… И непонятно, чем занимается ваша полиция, Горбатов! — снова заводился «ответственный» работник мэрии. — Работают несколько человек — во всяком случае, я иногда их вижу. Есть потери — погиб работник патрульно-постовой службы Самсонов, на него упала балка, когда он вытаскивал людей из затопленного дома…
У Горбатова екнуло сердце. Сержант Самсонов с молодой женой проживали в соседнем квартале. Жена беременная, взяли кредит на покупку машины…
— И еще возмутительный факт! — гнул Широков дребезжащим голосом. — В вашем следственном изоляторе на этой долбаной улице Луначарского начались беспорядки, когда пошла вода! Затопило камеры, заключенных стали выводить, в это время группа арестантов предприняла попытку к бегству! Избили нескольких контролеров. Охрана открыла огонь, кого-то ранила, но группе лиц удалось скрыться… Объявлен план «Перехват», но скажи на милость, кто, когда и как будет их ловить?
— Ты серьезно? — оторопел Горбатов.
— Нет, я шутки с тобой шутить вздумал! И где вы набираете таких работников, что они ни черта не умеют!
— Да пошел ты, Широков! — прорычал Горбатов и бросился к машине. Помутнело в голове, он уже не отдавал отчета своим действиям.
— Горбатов, ты куда, совсем башню снесло? — взывал к его разуму Широков. — Нельзя туда, все, отъездились! Вода поднялась выше критического уровня, только на «КамАЗе»! Ты же утонешь, кретин!
Пошли они в задницу, эти малодушные! Мир держится на сильных парнях! Он был уверен, что сможет пробиться к изолятору и навести там «конституционный порядок». В некотором роде это был диагноз. Многовато выпало в эту ночь подполковнику, чтобы адекватно реагировать на события. С чего он взял, что сбежавшие заключенные сидят в ИВС на Луначарского и ждут, пока приедет злой и страшный подполковник Горбатов и поставит их на место? Или он плохой водила? Он мчался с места в карьер, расшвыривая потоки воды, но кроха благоразумия, впрочем, вернулась — спохватившись, он сбросил скорость, выставил рычаг на пониженную передачу. «Опель» двигался, словно дредноут, буравя бурую жижу, насыщенную частицами глины и ила. Сзади что-то кричали, кто-то бросился наперерез, размахивая руками. Он успеет! И слишком поздно он обратил внимание, что в мрачной картине поднявшейся воды наблюдаются изменения. Вода прибывала как-то причудливо — словно бы снизу. На поверхности образовывались пенные завихрения, вода не стояла на месте, а куда-то текла, образуя небольшие волны. Потоки воды встречались, разбегались, формируя то буруны, то воронки. Скорость поднятия стремительно росла. Он не был гидрографом, но все же отметил, что происходит нечто угрожающее. Сжалось сердце в предчувствии чего-то неотвратимого. Но он был уверен, что проскочит! Он продолжал движение. Заливало капот, машина подпрыгивала на препятствиях, принесенных водой. Временами он не видел света собственных фар — их заливала вода! Она опять просачивалась в салон, хлюпала под ногами. Это был не самый дальновидный поступок. Несколько раз он чувствовал, что машину несет, но как-то умудрялся справляться с управлением. Он проехал пару кварталов, когда начались неприятности. До перекрестка с улицей Озерной оставалось метров тридцать. С примыкающей дороги вода вливалась в поток умеренной волной. С Озерной вынесло человека! Он за что-то держался — то ли за обломок деревянного ящика, то ли за что-то «мебельное». Фары осветили искаженное лицо мужчины средних лет, выпученные глаза. Терпящий бедствие плохо плавал, а то, за что он держался, меньше всего напоминало спасательный плот. Возможно, глубина в том месте была и небольшой, но его несло потоком, он не мог подняться на ноги. Человек захлебывался. Сил держаться за штуковину уже не оставалось. Он выпустил ее из рук, скрылся в воде. Вынырнул примерно через метр, собрался что-то проорать, но подавился, вновь ушел под воду. Горбатов не раздумывал — сдал машину влево, помчался наперерез. Спасательная миссия осталась невыполненной! Впору самого спасать! Твердая земля ушла из-под колес. Едва машину вынесло на перекресток, ее подхватило сильное течение. Она поплыла, как корабль, и при этом вращалась, словно карусель! Глубина на перекрестке была приличной. Это был уже не тот перекресток, который он преодолел час назад. Паника ударила по мозгам. Горбатов лихорадочно давил на рычаги и педали, но от этого у «Опеля» не вырастал ни парус, ни гребной винт. Тошнота подступала к горлу. Перекресток кружился перед глазами. Его несло на самый неудачный объект на этом пересечении — на внушительную трансформаторную будку! Шансов разминуться с ней не было. Припечатало от души — как раз тем боком, где он сидел! Такое ощущение, что от удара треснула голова. Он потерял сознание и уже не помнил, что было дальше…
