Шэрон Болтон - Жертвоприношение
– Когда он приходит домой?
Я снова пожала плечами.
– В последнее время это непредсказуемо.
Лицо Даны Таллок помрачнело.
– Но мы можем позвонить ему, – добавила я в запоздалой попытке быть полезной.
Она покачала головой.
– Не нужно. Но мне бы хотелось, чтобы завтра здесь поработала команда специалистов. Не может быть простым совпадением то, что в вашем доме есть знаки, похожие на те, которые были вырезаны на теле жертвы, найденной на вашей земле.
– Мне тоже так кажется, – согласилась я, хотя мне очень не понравился подтекст, содержащийся в словах сержанта Таллок. – Вы предполагаете, что ее могли убить в этом доме? Возможно, в подвале?
Теперь наступила ее очередь пожимать плечами.
– Нам действительно нужно выяснить, кому принадлежал этот дом до того, как вы его приобрели.
– Но я думала, что Дункан сегодня утром завез в участок все необходимые документы.
– Он завез. Но это нам мало помогло. Из них мы узнали только о том, что раньше на этом месте стояла какая-то церковь или культовое здание, которое в течение многих лет было заброшено. Потом его снесли, чтобы построить этот дом. В документах упоминаются лица, которые распоряжались имуществом на началах доверительной собственности, но проблема заключается в том, что почти все они, судя по всему, умерли.
– Умерли?
Дана покачала головой.
– От старости. Ничего интересного.
Я закончила ужинать, но, утолив голод, все равно не почувствовала удовлетворения. Внутренняя напряженность плохо способствует пищеварению. Встав из-за стола, я сложила грязную посуду в посудомоечную машину и спросила:
– Так что вам удалось узнать насчет рун?
Дана Таллок задумчиво посмотрела на меня, съела еще один кусочек песочного печенья и наконец решилась. Взяв свою сумку, она достала оттуда цифровую камеру, блокнот и небольшую книжку в синем кожаном переплете. На обложке золотом были вытиснены рунические символы и название, которое я смогла прочитать даже вверх ногами: «Руны и древнескандинавская письменность». Имя автора было набрано слишком мелким шрифтом, и я не смогла его разобрать.
– Так вы говорите, что ваш свекор хорошо разбирается во всем этом? – спросила Дана.
Я кивнула.
– Даже очень хорошо. Я вообще сомневаюсь, что кто-то знает об истории этих островов больше, чем он.
Дана развернула книгу ко мне. На переднем форзаце было изображение двадцати пяти рун: незамысловатых, в основном угловатых символов. Все они имели описательные названия, такие как Разрушение, Остановка, Ворота и т. д., хотя когда о рунах рассказывал мой свекор, Ричард, то использовал их древнескандинавские названия.
– Я никак не могу понять одной вещи, – сказала Дана. – Этих рун всего двадцать пять. И у каждой, судя по всему, есть свое, совершенно определенное значение. Каким образом может функционировать подобный алфавит? Как из этих символов образовывать слова? Для этого их просто недостаточно.
– Думаю, руны чем-то напоминают китайские иероглифы, – ответила я, листая книжку. – Каждый символ, помимо своего основного значения, имеет еще несколько второстепенных. А когда сочетаются несколько символов, они влияют друг на друга таким образом, что каждый из них видоизменяется и приобретает новое, уникальное значение, присущее только этой комбинации. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Да, – сказала она, – но насколько я знаю, в китайском алфавите более двух тысяч иероглифов.
– Возможно, викинги были не очень разговорчивыми.
Дана раскрыла свой блокнот и развернула его ко мне. Я увидела изображение трех рунических символов, которые нам уже довелось видеть накануне вечером в морге.
– Итак, – сказала сержант Таллок, – на теле нашей жертвы были вырезаны руны, которые называются Разделение, Преодоление и Принуждение. Как по-вашему, что это должно было обозначать?
Я снова открыла книжку. На следующей странице снова было изображение все тех же двадцати пяти рун, но уже с их древнескандинавскими названиями. Похожий на рыбу символ назывался Othila, то есть Разделение; похожий на воздушного змея – Dagaz, или Преодоление; и наконец третий знак, напоминающий меч, носил древнескандинавское название Nautbiz, что обозначало Принуждение. Я посмотрела на Дану. Она внимательно наблюдала за мной.
– Может быть, стоит проверить второстепенные значения? – предложила я.
– Давайте проверим, – согласилась она.
На следующей странице перечислялись все второстепенные значения каждой руны. Othila еще имела такие значения, как Собственность, Наследство, Родина и Дом; Dagaz – День, Свет Господень, Процветание и Плодородие; a Nauthiz могла также обозначать Нужду, Необходимость, Причину скорбей человеческих, Уроки и Лишения.
– Может быть, руна Разделение обозначает отделение важного внутреннего органа от остального тела? – предположила я, хотя сама понимала, что такое объяснение уж слишком натянуто. Дана ободряюще кивнула, и я продолжила фантазировать: – Преодоление… ну, для того чтобы извлечь сердце из груди, нужно преодолеть достаточно серьезные препятствия. И наконец Принуждение. Что ж, эту несчастную явно принуждали. Не сама же она связала себя по рукам и ногам?… И она определенно испытывала Лишения… – Больше ничего не приходило в голову. Я замолчала и посмотрела на Дану.
– Вам это кажется достаточно убедительным? – спросила она.
Я отрицательно покачала головой.
– Нет. По-моему, чушь собачья.
– Может быть, в нашем случае эти изображения не несут вообще никакой смысловой нагрузки? – предположила Дана.
– Вы всегда так изящно выражаетесь? – поинтересовалась я и, не дожидаясь ответа, спросила: – А как насчет тех символов, которые вырезаны над камином в моем подвале?
Она нажала на кнопку, и мы увидели фотографию, сделанную всего десять минут назад. На ней было изображение пяти рун.
– Стрела, направленная вверх, – сказала я, и Дана начала быстро листать книжку.
– Teiwaz, – прочитала она. – Это значит Воин и Победа в битве.
Я посмотрела на нее. У нас обеих был озадаченный вид.
– Следующий символ напоминает букву F. – Я наклонилась к Дане, чтобы тоже видеть книжку. – Вот он. Что там написано?
– Ansuz, – ответила она. – Знаки, Бог и Устье реки.
– Так, теперь третий. Тот, что похож на зигзаг молнии.
– Sowelu. Единство, Солнце. – Дана оторвала взгляд от книги и посмотрела на меня.
– По-моему, это тоже чушь со… символы, которые не несут никакой смысловой нагрузки, – сказала я.
– Похоже на то, – согласилась она. – А как насчет последних двух?
– Посмотрим. У нас есть перевернутый стол под названием Perth, обозначающий… Ага!
– Что?
– Инициация.
Дана нахмурилась.
– Я всегда начинаю нервничать, когда слышу это слово.
– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. И наконец, кривая буква H. Эта руна называется Hagalaz, и она имеет два значения – Распад и Силы. природы.
– Итак, у нас есть пять рун, которые обозначают Воина, Знаки, Единство, Инициацию и Распад, – резюмировала Дана.
Я закатила глаза.
– Символы, которые не несут…
– Чушь собачья, – перебила меня Дана. И улыбнулась. У нее была очаровательная улыбка.
Я рассмеялась.
– Вам нужно поговорить с отцом Дункана. Возможно, вся суть в контексте.
– Кому там нужно поговорить с моим отцом? – раздался знакомый голос.
Дункан подошел неслышно, и теперь стоял на пороге кухни, глядя на нас с Даной и широко улыбаясь. Я невольно напряглась. Так всегда бывало, когда я наблюдала за поведением Дункана в присутствии красивой женщины, которая не была мной. Он буквально излучал обаяние, и с любой женщиной тотчас же начинали происходить метаморфозы: на щеках появлялся румянец, а в глазах – блеск. Они как бы размякали и инстинктивно тянулись к нему, как цветок к солнцу. Я приготовилась, что это же самое будет и с Даной, но, к моему удивлению, ничего не произошло. В тот вечер я впервые в жизни наблюдала за своим потрясающим мужем и эффектной женщиной, не испытывая при этом абсолютно никакой ревности. Они обменялись любезностями, после чего Дана удостоверилась в том, что Дункан знает о рунах ничуть не больше меня, распрощалась и уехала. Она не обещала, что снова свяжется со мной.
Глава 7
– Давай же, давай, – приподнявшись в седле и слегка наклонившись вперед, я понукала Генри, который и так во весь опор мчался вдоль берега.
Этот полукруглый пляж – мое любимое место. Если я хотела покататься верхом, то почти всегда отправлялась сюда. Бухта, вода в которой была неправдоподобно бирюзового цвета, напоминала драгоценный камень в темно-розовой оправе скал. Мелкие брызги морской воды попадали в глаза, и все вокруг приобретало неясные, расплывчатые очертания. Я воспринимала только цвета – изумрудно-зеленые островки травы, бирюзовое море, розовый песок и нежно-голубой, как яйцо малиновки, океан, расстилающийся вдали. А когда на Шетландские острова наконец приходила весна, все вокруг покрывалось сплошным ковром из цветов.
