С. Тремейн - Холодные близнецы
– Я такие часто видел у яхтсменов, они их постоянно используют. Они безумно легкие, их можно в одиночку вытащить из воды. А так как у нас нет подвижных швартовочных приспособлений, то для нас это важно, правда?
– Э-э… – промямлила я.
Я ничего не понимаю в лодках. Я до сих пор ликую, что мы ее купили, но все равно что-то, похоже, не так. Что-то неправильно.
– Давай я спущусь первым, – проговорил Энгус. – Я помогу вам забраться в лодку.
Не долго думая, он сбежал по каменной лестнице и залез в моторку, которая покачнулась под его весом. Затем он повернулся к нам и протянул руки к дочери:
– Кирсти, давай ты! А потом мама.
Я не пошевелилась. Кирсти подняла голову, посмотрела на меня и произнесла:
– Представь, что у тебя есть собака, кошка и еще одна кошка – их зовут Привет, Пока и Иди сюда, а ты гуляешь с ними в парке и зовешь.
– А?..
Она тихо хихикает себе под нос, затем смеется в полный голос. Белые зубки сияют, один растет, соседний шатается.
– Если ты, мама, будешь гулять в парке с кошками и собакой и звать их – ты будешь кричать «Привет!», «Пока!», «Иди сюда!», – люди прибегут со всех сторон и не будут знать, что делать!
Я изображаю на лице вымученную улыбку. Они с Лидией любили спонтанные и абсурдные шутки, они вечно выдумывали всякие причудливые истории, буквально петляя в них, а потом одновременно начинали хохотать.
Теперь некому с Кирсти сыграть в эту игру.
Я попробовала засмеяться, но получилось настолько фальшиво, что Кирсти покорно и грустно посмотрела на меня. За ее спиной плескалось синее море.
– Я видела сон, – заявила она. – Опять плохой. В белой комнате был дедушка.
– Что, дорогая?
– Сара!
Голос Энгуса пронизал меня насквозь, будто орнсейский ветер.
– Сара!
– Что?
– Ты не могла бы помочь ей? – его взгляд буравит меня. – Помоги Кирсти забраться в лодку!
Я беру ее за руку и передаю Энгусу, забираюсь сама. Кирсти печальна, она с убитым видом смотрит на волны. Я пододвигаюсь поближе к мужу и шиплю:
– Что случилось?
Он пожимает плечами и шепчет:
– Снова кошмар. Сегодня ночью.
– Тот же самый?
– Да. С лицами, ничего нового. Ничего, пройдет, – он поворачивается и надевает на лицо довольную маску. – Ребята, добро пожаловать на корабль Ее Величества «Муркрофт». Вперед!
Я отворачиваюсь. Не хочу смотреть на показное воодушевление Энгуса. Лучше взгляну на белую головку дочери. Она молчит. Возможно, она глубоко задумалась. Уже целый месяц она так – то погрузится в свои мысли, то опять с нами. И как в кошмаре оказался ее дедушка? Почему Энгус не обратил на это должного внимания? Все очень символично и должно что-то обозначать. Но я все равно не могу понять, что именно.
Энгус заводит подвесной мотор. Резкий порыв ветра треплет мне волосы. Кирсти перегнулась через борт и наблюдает за пенящимися барашками. Я боюсь, как бы она не простыла – капюшона нет на голове. Но лодка благополучно доставляет нас на Торран. Кирсти выпрыгивает и бежит по дорожке вверх к дому. Бини встречает ее возле двери на кухню, он часто там сидит.
Как будто не хочет заходить в дом.
Мы задержались на берегу – Энгус учил меня привязывать лодку к железным перилам маяка.
– Вот как надо, – ворчал он. – Теперь ты попробуй.
Я пробую завязать узел, но из-за того, что день выдался сумрачным, у меня опять ничего не получилось. Энгус с улыбкой принялся меня распекать.
– Ох, Милвертон, ты так сухопутна!
– А ты, Гас, у нас прямо старый морской волк.
Он смеется. И наше настроение неожиданно становится лучше. Я даже завязываю узел почти правильно – хотя не уверена, что запомнила.
Мы проходим в дом, и нам определенно хорошо. Это настоящее чувство семьи. На столе стоит чайник, кружки налиты, торт съеден и решения приняты. Мы вместе будем восстанавливать хозяйство. Дом наполняет запах свежей краски. Энгус направляется в чулан и колет дрова, я готовлю ужин.
Пока я вырезала глазки у картошки и посматривала на мерцающие огоньки домов в Орнсее, я поняла, что примитивные условия вернули нас к традиционным ролям мужчины и женщины. В Кэмдене еду готовил Энгус, но здесь он это делает гораздо реже, потому что его сила и его время требуются для тяжелой мужской работы. Рубить, таскать, класть кирпич.
И я совсем не возражаю, мне нравится, я довольна таким раскладом. Мы – мужчина и женщина, поселившиеся на острове Торран. Мы уверены в своих силах, работаем в команде. Каждый делает свою работу. Это старомодно, но не лишено сексуальности.
После еды мы пили дешевое вино из «Ко-опа», я взяла Энгуса за руку и произнесла:
– Отлично ты придумал с лодкой.
Он пробурчал в ответ что-то об опасных водах и гигантских акулах. Я не очень поняла, что он говорит, но тон мне понравился. Мы соседствуем с гигантскими акулами.
Яркое пламя пожирало дрова в печи, мы открыли вторую бутылку красного, повеселевшая Кирсти убежала к себе в комнату, прихватив журнал. Энгус достал книгу по мореходству и пытался научить меня завязывать специальные лодочные узлы – беседочный, фаловый, стопорный – на куске тонкой бечевки.
Мы уютно устроились под одеялом, как и прежде. Я смотрела на веревочку и попыталась проявить упорство, но узел в моих руках опять развязался – уже в седьмой раз.
Энгус терпеливо вздохнул.
– Хорошо, что ты не практикуешь садо-мазо, – говорит он. – Там бы от тебя не было проку.
Я поднимаю на него взгляд:
– Но ведь вязать узлы могу не только я, верно?
Мгновение он молчит, затем смеется. Как в старые времена – от всей души, очень сексуально. Он тянется ко мне и нежно целует в губы. Это поцелуй любви, и я понимаю, что в наших отношениях присутствует физическое влечение. Оно все же сохранилось. И я испытываю подлинное счастье или какое-то очень-очень схожее чувство.
Остаток вечера мы с Энгусом тратим на работу по хозяйству, он штукатурит ванную и ставит трубы, а я закрашиваю граффити, оставшиеся от «постояльцев» – эти рисунки слишком жуткие.
Я подставила стул к очередной картинке – арлекину – и приготовилась разделаться с ней одним махом, но вдруг замерла с валиком в руке. Я посмотрела вверх.
Сверху вниз на меня уставилось грустное белое лицо арлекина.
Пришедшее из ниоткуда понимание бросило меня в холод.
Белая комната, грустные лица смотрят сверху. Постоянно повторяющийся кошмар. А теперь и ее дедушка в этой комнате.
Я разобралась в проблеме. Я узнала, что именно снится Кирсти. И испугалась. Все опять перевернулось с ног на голову.
8
Он покосился на жену. По крайней мере, теперь они не пили вино из баночек из-под варенья – они в их прошлом – и шагнули в мир настоящих бокалов.
Достижение, конечно, но этого мало. Он мотался, высунув язык, по Скаю в поисках любой работы: строил свинарники, мансарды и даже сараи, если нужно. Его жене оставалось лишь распаковать коробки с посудой, чем она, похоже, и занималась почти целый месяц. Ну, или хотя бы шесть дней в неделю. Да, они не покладая рук приводили дом в порядок. Вместе. И работали неплохо – несмотря ни на что, жить здесь стало гораздо лучше. И у нее был еще заказ в Глазго, но что это было на самом деле, если честно? Он не особо ей поверил. Вчера он позвонил Имоджин из «Селки» и поинтересовался, что его жена делает в Глазго. Ему показалось, Имоджин отделалась от него общими словами, уклонившись от прямого ответа.
Он следил за собой, чтобы не выпить вино залпом, и слушал, как жена рассуждает о телепатии.
Какой еще телепатии?
Между тем Сара взглянула на него и продолжала:
– Гас, подумай. Я имею в виду кошмар Кирсти. Ей снится Лидия. Лидия в больнице. Может такое быть, да? И если так, вдруг она представляет себя Лидией в тот момент, когда она на секунду очнулась и увидела всех нас, и докторов, и медсестер. Ее дед тоже был в палате – в белой комнате.
– Сара, я…
– Но ведь Кирсти не знала, что ее сестра Лидия перед смертью очнулась. Ей никто никогда этого не говорил. А значит… – судя по лицу, она почти запаниковала. – Гас, как она еще могла узнать про больницу? Как?
– Тише, Сара, успокойся.
– Нет, я серьезно. Пожалуйста.
Энгус молча пожал плечами, попытавшись вложить в простой жест все, что он думает о телепатии.
– Энгус?
Он вновь промолчал, но уже нарочно – раньше она его выводила своей манерой, пускай теперь сама помучается. Внутри него поднималась ярость оттого, что жена сейчас пытается снова разрушить жизнь, которую они только-только начали строить.
Он поставил бокал на стол и посмотрел на узор из дождевых капель на стекле окна столовой – словно корявый почерк. Как бы сделать их жилище водонепроницаемым? И непродуваемым? Ведь предупреждал его Джош, что во время дождя, да еще когда и ветер со Ская, внутри становится холоднее, чем снаружи, – дом столько лет нормально не отапливался, что из-за повышенной влажности срабатывает эффект охлаждения.
– Энгус, ответь мне.
