Краски - Ковезин Павел

***

Эту тишину и мой поток неконтролируемых воспоминаний, который словно кто-то постепенно загружал в мой мозг, прервал громкий стук в дверь.

– Сиджи! Это я, открывай!

Я тяжело вздохнул, подошёл к двери и открыл её. Передо мной стоял Карл – местный наркоман, который часто покупал у Сиджи наркоту. Выглядел он неважно: на нём была потрепанная одежда, волосы разлохмачены, под глазами красовались огромные синяки. Я вышел к нему и прикрыл за собой дверь.

– Чего ты орёшь? – спросил я. – Сиджи дома нет.

– Что? – он выпучил глаза.

– Я говорю, Сиджи. Дома. Нет. Уходи отсюда, у меня гости.

– Чувак, послушай, мне просто нужна наркота. Позарез. Прошу тебя. У меня есть деньги, – он судорожно достал из кармана помятые купюры.

– Мне плевать, торчок ты долбаный. Ты не понимаешь?

– У меня ломка. У меня пиздец ломка, брат. Если ты сейчас не… то это всё, понимаешь, мне конец.

Я схватил его за грудки и толкнул в сторону лестницы. Чудом не упав, он обернулся и посмотрел на меня жалостливым взглядом, словно все ещё надеялся, что я продам наркотики.

– Иди нахуй отсюда! – крикнул я, и он убежал вниз.

Я вернулся к Рут – она сидела рядом с коробкой, наблюдая за Кубиком. Надеюсь, она не слышала, что происходило за дверью. Я сел на диван рядом с ней и молча допил своё пиво.

Я не всегда был психопатом, который набрасывается и избивает людей до полусмерти, как отца Рут. Даже в школе я старался не нарываться на неприятности и решать конфликты мирно. Но последний раз, когда я себя не контролировал, не считая сегодняшнего случая в баре, случился за год до смерти мамы и сестры. Я был на пять лет старше Бриджит, поэтому старался делать всё, что положено старшим братьям: пытался её защищать, помогал решать проблемы и успокаивал, когда ей было плохо. Но без ссор и небольших разногласий у нас тоже не обходилось. Однажды у неё появился парень – какой-то мажор, разъезжающий на байке, с татуировками на руках и чересчур высокой самооценкой. Я часто встречал их на улице, иногда она даже приводила его домой, пока не было мамы. Но в один вечер после встречи с ним Бриджит вернулась одна и была явно чем-то обеспокоена. Она закрылась у себя в комнате и плакала. Когда она всё-таки вышла оттуда, на её лице, помимо потёкшей туши, я заметил синяк. Такие же еле заметные синяки были и на её запястьях. Ей не нужно было ничего говорить. Когда этот мажор появился на пороге нашего дома, я, не сказав ни слова, набросился на него с кулаками. Бриджит просила меня остановиться, когда я впечатывал его голову в асфальт, но я не слышал её. Плюнув на него и оставив у крыльца еле живого, я увёл Бриджит обратно в дом. Больше я его не видел.

Не успел я снова заговорить с Рут, как в дверь позвонили снова. Как будто никто не может пройти мимо квартиры этой ночью. Сначала чёртов наркоман, теперь ещё кого-то принесло. Я посмотрел в глазок, ожидая увидеть там копов или санитаров, но за дверью стояла всего лишь Лейла. Она была всё в том же красном платье, в котором впервые пришла ко мне. Вряд ли она сейчас его надела ради меня. Скорее всего, прибежала сюда прямо с работы. Я уже успел пожалеть о том, что когда-то сказал ей адрес.

Я открыл дверь, и Лейла молниеносно вошла в квартиру.

– Ты что, совсем придурок?! – крикнула она, толкнув меня в плечо.

– Лейла, стой. Подожди, – я поднял руки в сдающейся позе. – Что случилось?

– Что случилось?! Ты понимаешь, что…

Договорить ей не дала Рут, вставшая с дивана. Лейла посмотрела на неё с удивлением. Только я хотел было представить ей Рут и оправдаться, что я не педофил, как Лейла заговорила первой.

– Рут?! Что ты здесь делаешь?!

Та, бросая испуганные взгляды то на меня, то на Лейлу, была не в силах что-либо сказать.

– Подождите, вы что, знакомы? – спросил я.

Лейла повернулась ко мне. Пожалуй, такой злости на её лице я ещё не видел.

– Можно тебя на пару слов?! – она потащила меня на кухню.

Я взял из холодильника ещё одну банку пива и сел за стол. Лейла встала рядом со мной.

– Как ты понял, у меня накопилось к тебе очень много вопросов, – начала Лейла. – Первый: это как ты умудрился поставить на уши половину города? Второй: скольких ещё людей ты искалечил до того, как избил какого-то мужика в местном баре?! И третий: что, чёрт подери, в твоей квартире делает эта девчонка, которую я только позавчера приютила у себя?

– Что? Ты приютила Рут? Откуда ты её знаешь? – я проигнорировал первые два вопроса.

– На улице нашла.

– Како-о-о-ое совпадение!

– Не язви! – крикнула она. – Лучше объясни мне, как ты за день умудрился столько натворить.

– Чтоб ты знала, тот мужик, которого, как ты выразилась, я искалечил, отец Рут. И он прямо в этом баре хотел искалечить её.

Лейла замолчала, пытаясь переварить услышанное.

– Господи, – тихо сказала она.

– Да-да, – я сделал глоток пива, почувствовав себя героем.

На кухню вошла Рут. У неё было виноватое выражение лица.

– Я… прощу прощения. Если я доставляю слишком много неудобств, то…

– Нет, что ты… – Лейла сменила гнев на милость, подошла к Рут и крепко её обняла.

– Вот, значит, как ты рада видеть эту девочку, – пошутил я. – А на меня набросилась с криками.

Лейла посмотрела на меня с презрением, дав понять, что лучше бы я не шутил. Рут ушла обратно в гостиную, а Лейла нагнулась ко мне.

– То, что я к тебе хорошо отношусь, не даёт тебе право становиться преступником в бегах. Понял?

Она улыбнулась и поцеловала меня в лоб, как строгая мать, которая в последний раз предупредила сына, чтобы тот больше не вёл себя плохо. Хотя больше это походило на то, что мы оба теперь были словно новыми родителями Рут, не желающими ругаться при ребёнке. Проститутка и псих – отличные из нас вышли бы родители. Но, возможно, всё же лучшие, чем её настоящие.

Мы вернулись в гостиную и Рут молча подвинулась, освобождая нам место на диване.

– И что ты теперь будешь делать? – первой нарушила тишину Лейла.

Я лишь пожал плечами.

– Я просто хотел найти Сиджи и узнать, кто из нас тогда убил бродягу.

– И? Где Сиджи?

– Я не знаю. Он пропал. Он должен был быть здесь.

Лейла тяжело вздохнула и посмотрела на Рут.

– А ты как здесь оказалась? Ты же должна была быть в баре.

– Я там больше не появлюсь. Меня, кажется, уволили, – ответила Рут. – И прости, что не вернулась к тебе. Мне… в общем, мне стало стыдно, что я опять создала проблемы.

– Что? Тебя уволили? – для Лейлы явно было много информации за один вечер. – И не извиняйся. Ничего страшного.

– А это, кстати, не она, это Кубик виноват, – сказал я. – Заставил визжать там половину посетителей.

Лейла посмотрела на Кубика, бегающего по коробке.

– Плюс один в нашей команде бунтарей! – громко сказал я, подняв руки в знак ликования.

– Йохан, тебе правда весело? – серьёзно спросила Лейла и выхватила у меня банку пива.

– Можешь свалить это на защитную реакцию, – ответил я, – и ещё на алкоголь.

– Значит так, – сказала Лейла и отпила из моей банки. – Ты будешь сидеть здесь и не высовываться. Кроме нас и Сиджи про эту квартиру никто не знает, так что наведаются сюда разве что местные торчки, но не полиция. И смотри, если я узнаю, что ты ещё кого-то избил, откуда-то сбежал, был замешан ещё в каком-нибудь дерьме…

– Я понял, понял, – перебил я. – Хватит уже играть в строгую мамочку, Лей. Тебе это не идёт. Кстати, ты что, правда прибежала сюда с работы?

– Да. Когда увидела новости по телевизору, плюнула на всё и прибежала. Вот только клиент, кажется, остался недоволен.

Я улыбнулся, подвинулся и обнял её. Лейла положила голову мне на плечо и сказала:

– Я просто за тебя переживаю.

– Знаю. Всё хорошо, – утешил её я.

Лейла начала медленно превращаться в красное пятно, плавясь у меня на груди. Но, несмотря на приступ, это было приятное чувство. Впервые в жизни кто-то по-настоящему переживал за меня. В это мгновенье будто весь мир отошёл на второй план, а рядом со мной осталось то, что действительно важно.