Семён Неизвестный - Границы выбора
– Как тебе удалось, так легко с ним справиться, ведь в руках у него был нож?
– Я владею несколькими приёмами.
– Следы крови на твоей одежде остались?
– Да, конечно. Я снял куртку и положил её в пакет, который взял на столе. Кровь на руках смыл в раковине, в этой же комнате. Когда приехал домой, то переоделся. Испачканную в кровь одежду, сложил в пакет и выбросил в мусорный бак рядом с домом, в котором живу. Мне повезло, потому что в это время в квартире, никого не было. Жена с дочкой ходили в магазин.
– Какая сумма денег находилась в сейфе Жукова?
– Я в него не заглядывал. Мне было не до этого. Хотя, обратил внимание на то, что дверца сейфа была открыта.
– На следственном эксперименте сможешь повторить свои действия?
– Да, конечно.
– Только не думай, что можешь легко присвоить деньги из сейфа. У этих денег есть хозяин, с которым тебе лучше, не иметь никаких дел.
– Я же сказал – деньги из сейфа не брал.
– Можешь считать, что я тебе верю. А теперь напиши на бумаге то, что ты сейчас рассказал».
Глава 14
Курагин прослушал запись, затем спросил у адвоката.
– Фёдор Осипович, на твой взгляд, каковы шансы Ильина остаться на свободе, после судебного разбирательства?
– С учётом того, что до суда над ним не будет найден настоящий убийца, сказать твёрдо, что нет вообще ни одного шанса, я не могу. В данном деле многое зависит от того, под каким соусом в суде, преподнести его меру необходимой самообороны. На судебную практику в таких делах полагаться не стоит. К сожалению, она не на нашей стороне. Если суд сочтёт, что жизни Ильина существовала реальная угроза, то можно на что-то рассчитывать. Но даже в этом случае защите, трудно будет полностью доказать невиновность Ильина.
– Я так понял, ты не гарантируешь, что Ильин после суда может остаться на свободе?
– Конечно, нет.
– Плохо.
– А что прикажешь делать? Закон суров, но он закон.
– Значит, будем действовать по запасному варианту.
– Будем, – вздохнул Бочкин. – А что, прикажешь делать?
Через три дня, после аварии с тугой эластичной повязкой на правой лодыжке и лицом, исцарапанным осколками разбившегося лобового стекла, Анохина выписали из больницы и он, сразу же отправился к шефу на «разборку полётов».
– Что, шумахер, долетался? – Делая ударение на гласной букве «е» в слове «шумахер», сочувственно поинтересовался у него Курагин.
– Кто ж мог предвидеть, что на ровном месте два обкуренных «папенькиных сыночка» лоб в лоб столкнуться?
– Ты. Ты должен был это предвидеть. – Анохин виновато молчал.
– Можешь считать, что тебе сегодня повезло. Но на будущее хорошенько усвой: я такой, простенький, прокол на чистом, ровном поле, больше прощать не намерен. Сейчас отправляйся на базу. Я через час подъеду. – Анохин чётко, по – военному, повернулся кругом. Его лицо исказила гримаса от боли в лодыжке, но он, не задерживаясь, вышел из кабинета. – Похоже, что пронесло и на этот раз, но, кажется, надо прекращать «полёты» на дорогах, – подумал он.
В воскресенье, двенадцатого августа, во второй половине дня на террасе загородного кафе «ОХОТНИЧИЙ ДОМИК», обедали два криминальных авторитета и, неторопливо, беседовали. От солнечных лучей их столик защищала боковая стена кафе. Августовский день близился к завершению. Ощущение приятной прохлады создавал порывистый слабый ветер, надвигающегося с юго-востока циклона, нагоняющий на город дождевые облака, которые должны были избавить горожан, от утомившего их, изнурительного зноя. Один из них, Богомолов, солидного возраста седовласый мужчина, имел кличку Монах, которую получил в молодости, на зоне. Он, кроме всего прочего, держал в своих руках контроль по сбыту наркотиков в регионе. Другой, Мосин, коротко стриженный, располневший, не старый ещё мужчина, был известен в криминальной среде под кличкой Удав и контролировал городской рынок по этой теме. Их покой охраняли молодые, крепкого телосложения парни в строгих, тёмных костюмах, занявшие, незаметно для посторонних глаз, сторожевые позиции по внешнему периметру кафе. Обед подходил к концу. Официант после десерта, сразу подал кофе. Богомолову без сахара, а Мосину с большим куском бисквитного торта.
– По Филину есть свежая информация? – Спросил Богомолов.
– Мои люди работают по его связям. Скорее всего, он планирует свалить за бугор.
– С таким количеством денежных знаков наличными купюрами на кармане, перейти границу легальным путём очень сложно.
– Взяли под контроль возможные варианты.
– Что в том портфеле, который вы нашли у Бегемота?
– Документы. В одной отдельной папке архив бухгалтерских отчётов, в другой оригиналы банковских проводок, платёжных поручений, какие-то не подписанные контракты и тому подобное.
– Найди хозяина этого портфеля. Возможно, это тебе пригодится.
– Я уже направил своих людей по следам владельцев автомобилей, угнанных за последнее время, и попавших в автосервис к Бегемоту. У Бегемота я нашёл тетрадь, в которой он вёл учёт этих машин. Возможно, что портфель с этими документами, находился в одной из них. Также, мои люди трясут, известных в городе угонщиков.
– Кто такой, арестованный по подозрению в убийствах Бегемота и племянника мэра?
– Конторский работник. Улики против него железные, думаю, что ему теперь не выкрутиться, хотя он и не при делах. Мой человек в изоляторе его прощупал, а он редко ошибается.
– Филин, что в сговоре со следаком?
– Не думаю. Скорее всего, Филин действовал сам по себе. А следак с этим делом или особо не заморачивается, или положил глаз на наше бабло.
– Думаешь, что он держит Филина на повадке?
– А почему бы и нет?
– Интересно, Филин догадывается об этом?
– У Филина чуйка дикого зверя.
– Установи наблюдение за следаком.
– Уже пасём.
– Шустро действуешь.
– Зашустришь, при таких делишках. Крысу среди своих людей трудно сразу разглядеть. Как правило, узнаёшь про неё только тогда, когда она уже сделает своё грязное дело.
– Не могу с тобой не согласиться. – В это время к Богомолову подошёл охранник и, наклонившись к нему, что-то тихо сказал. Богомолов в ответ кивнул головой.
– Мне пора, – Монах встал из-за столика и вместе с охранником покинул террасу.
Богомолов когда-то, в далёкой юности, увлекался поэзией, знал наизусть фрагменты из произведений Пушкина, Лермонтова, Блока, Есенина, мечтал поступить в художественную академию, но не любил вспоминать об этих днях, потому что именно тогда, он получил тяжёлую психическую травму, которая круто изменила его жизнь. Его младшую, двенадцатилетнюю сестричку, которую он очень любил, изнасиловал пьяный деревенский мужик. Богомолову тогда было шестнадцать лет. В тот день, с утра, он ходил на речку проверить сеть. Ему повезло, он вытащил из неё двух огромных судаков и, довольный, поспешил домой. Дома он застал сестричку, лежащей на кровати. Платье на ней было разорвано, а лицо в синяках. Он сразу обо всём догадался и произнёс только одно слово, – кто? – Сестричка, еле шевеля распухшими губами, тихо сказала, – Николай, сосед. – Не помня себя, он выскочил из дома. Потом, он даже не мог вспомнить, как вилы оказались у него в руках. Соседа Николая он встретил, выходящим из магазина, с бутылкой водки в руках. Увидев Богомолова, он закричал, – ты чего, малец?! – Богомолов, ни секунды, не раздумывая, воткнул ему вилы в грудь, прилепив его к деревянной двери магазина. Он не видел, как мёртвое тело насильника упало на крыльцо, оставив кровавые полосы на досках двери, потому что побежал домой. Дожидаясь суда в следственном изоляторе, Богомолов узнал от бабушки о том, что насильник заразил сестричку гонореей.
В то время, суды не выносили оправдательных приговоров, а присяжные заседатели не принимали участия в разбирательстве уголовных дел. После суда все добрые чувства в душе у него выгорели дотла. Он обозлился на мир, на людей и, с тех пор, одним из занятий в его жизни, стала месть. В свои неполных восемнадцать лет он оказался на зоне. До этого был следственный изолятор и крытая тюрьма. В одном из писем от бабушки он узнал о том, что дальнейшей судьбой сестрички занялся настоятель мужского монастыря, игумен Павел. Богомолов был знаком с ним, поэтому на душе у него стало спокойнее.
На зоне он стал работать в цехе, в котором заключённые занимались ремонтом трелёвочных тракторов. Начальник цеха определил его подсобным рабочим в кузницу. Богомолов вырос в сельской местности и к труду был приучен с малых лет, поэтому от работы не отлынивал. Через некоторое время кузнец, заключённый с восьмилетним стажем отсидки, приметил в нём способности к своему ремеслу и стал делиться с ним опытом, сказав ему однажды, – годика через два из тебя будет толк. Ты, пацан, металл чувствуешь. – В будущем, возможно, из Богомолова и получился хороший кузнец, если бы он своей юной, женственной внешностью не приглянулся заключённому с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Этот заключённый стал преследовать его. Он частенько угощал Богомолова конфетами и пряниками и назойливо склонял к сожительству, а через некоторое время настоял на свидании с ним.
