Александра Сашнева - Наркоза не будет!
— Нет, — покачала головой Коша и опустила глаза.
— Пи-и-ива хочется, — опять простонала Муся.
— У меня есть вещь покруче пива, — сообщил Череп каким-то особым голосом. — И события точно будут идти чудесным образом.
— Что это за вещь такая?
— Пойдете со мной?
Они переглянулись и решили, что пойдут.
* * *Череп жил в съемной квартире на Петроградской, в старом, вросшем в асфальт доме. Пыльные стены, высокие окна. Распаренные, пока еще цветущие липы. В августе они потемнеют и станут липкими и пыльными. А сейчас даже пахнут медом.
Странно, что дома в Питере такие пыльные. Тут все время ветра, и частые дожди. Но пыль очень цепко въедается в побелку, в дерево, в чугун. А соль, приносимая ветром с залива, разъедает краску.
— Сюда! — сказал Череп, открывая кривую дверь на пружине.
Они вошли в прохладный подъезд.
— Вы только не бойтесь, тут призрак студента иногда проходит, — голос Черепа гулко ударился о стены. — Но он безвредный. Просто по лестнице туда-сюда ходит. Иногда на подоконнике сидит.
— Какой призрак, Череп? — Муся поморщилась. — Что ты гонишь? У тебя галюцинации, да? Призраков не бывает — только когда белая горячка.
— Ха-ха! — Череп загадочно улыбнулся. — А если ты его увидишь сейчас?
Муся снова поморщилась.
Череп рассмеялся и прибавил шагу.
Коша вздрогнула — по спине скользнул холодок. Узкий извилистый не то дымок, не то беспричинный туман заколыхался в темном углу на площадке.
— Э… Череп! — дернула она его за руку. — А это что?
— Духи… — равнодушно сказал Череп. — Это всегда тут висит. Вон, на потолок глянь! А ты что? Уже чем-то закинулась?
— Нет, — Коша покачала головой. — А что, обязательно?
Она задрала голову — у самого потолка, точно амебы под микроскопом, неторопливо толклись муаровые полупрозрачные пленки.
По протертым волнам ступенек медленно спускалась пятнистая пергаментная старуха, благовоняя вокруг крепким запахом кошачьей жизни. Она цеплялась костистой коричневой рукой за чугунные узорчатые перилла. Поравнявшись с молодыми людьми она окинула их ярким блестящим взглядом и показала в улыбке неожиданно белые крепкие зубы.
— Она что, ведьма? — шепотом спросила Коша.
— Не знаю… — так же шепотом ответил Череп. — Но похоже.
Они поднялись еще на один пролет.
Муся внезапно взвизгнула.
— Ты чего? — Коша испуганно вытаращила глаза.
— Меня кто-то тронул за плечо… — растерянно пробормотала Муся, оглянувшись через плечо.
На площадке чуть ниже раздался кашель.
— А… Это студент. — Череп скривился. — Вон он…
В сумраке ниши сутуло притаилась тусклая тень.
— Блин! — досадливо поморщилась Муся. — Я никого не вижу.
— Да вон! — шепнула Коша. — Он почти прозрачный. Улыбается гад. У него зуба верхнего нет.
— Точно нет. Это я ему выбил… — самодовольно усмехнулся Череп. — Достал.
— Где?! — Муся обиженно возмутилась. — Почему я никогда ничего не вижу?
— Да плюнь ты! — утешил ее Череп, отпирая дореволюционный замок огромным пятнадцатисантиметровым ключом. — Сейчас увидишь!
Коша задумалась.
— А разве привидению можно выбить зуб?! — в полной непонятке спросила она Черепа. — Его же нет. Оно же плод твоего воображения или галлюцинация.
— Ну… Ты же видишь!
Череп распахнул тяжелую дверь огромной, почти пустой, квартиры и шагнул туда, приглашая за собой девчонок.
Стены, заклеенные бледными обоями, обрадовавшись прекращению тишины, тотчас принялись многоголосо передразнивать их слова. Посреди самой большой комнаты космическим пультом возвышалась стойка с музыкальным оборудованием, компук, пара стульев и большой двуспальный матрас в углу, прикрытый синим в золотых звездах покрывалом. Все подоконники и углы были помечены кучками одноразовых шприцов. В некоторых гадостно чернела спекшаяся кровь. Тонкие лапки косеножек пробежали по Кошиной коже, заставив вздрогнуть.
— Э-э-э… Мы, наверное, пойдем лучше… — сказала она, неуверенно покосившись на Мусю.
Та, сохраняя обычное индифферентное выражение, привычно текла по течению. И непонятно было, согласна она остаться или согласна она уйти?
Череп перехватил взгляд.
— Да нет… Это гости. Винтовщики. Я таким дерьмом не занимаюсь. Я вам благородную вещь хочу предложить.
Он извлек из книги обрезок желтоватой бумаги. Взял ножницы и аккуратно отрезал три малюсеньких кусочка.
— Это марки.[1] Берите, — сказал он с трепетом в голосе и сам зацепил один, по-вараньи стрельнув языком.
Коша с Мусей по очереди взяли свои порции и опасливо поместили их в рот, стараясь почувствовать вкус. Вкуса не было. Только вкус бумаги.
— Не глотайте, жуйте минут десять, — проинструктировал Череп, шевеля челюстями.
Коша старательно стискивала бумажку зубами, наблюдая за ощущениями. Ничего не происходило. Легкая опасливость, которая была до этого, улетела, и она легкомысленно решила, что марка не подействовала.
Муся тоже разочарованно вздохнула и принялась перебирать диски.
Череп вдруг очень громко включил музыку. Поверх жесткого ритма довольно однообразно повизгивал саксофон, и низкий голос повторял фразу на английском языке, смысл которой состоял, в том, что кто-то услышал голос дьявола и узнал, что он его сын.
Череп сидел в кресле забивал косяк.
Муся удивленно посмотрела на подругу.
Коша что-то хотела сделать, но забыла что. Потому что в этот момент пространство качнулось, словно отраженное в воде залива, деформированной невысокой длинной волной. И до нее дошло, почему Муся так посмотрела.
— Круто! Ты видела? — спросила Коша каким-то гундосым голосом.
— Да-а-а, — как-то гундосо ответила Муся.
— А ты чего гундосишь?
— А ты?
Они расхохотались.
— Ой! По мне жуки побежали! — воскликнула Муся и принялась себя оглядывать.
Кошу тут же кто-то куснул за локоть, потом за ногу. Огромный муравей пробежал по левому предплечью, она задрала рукав, но никого не увидела. Это развеселило и захватило дух.
Она сосредоточенно посмотрела на друзей: Череп, улыбаясь, разглядывал табачинки, рассыпавшиеся по столу. Табачинки копошились на столе кучкой муравьев. Коша потрогала их. На ощупь это по-прежнему был обыкновенный табак. Почему-то это дико расстроило.
Вдруг ей стало так, будто она вот-вот что-то вспомнит, но никак не может. Будто сон, в котором надо было крепче схватить деревянную лошадку за гриву — чтобы она не исчезла, когда проснешься.
Коша стала капризничать и канючить.
— Фу! Какая гадость! Пойдемте отсюда скорее. Тут ползает какая-то дрянь!
Череп протянул руку и позвал ее:
— Иди сюда! Я тебе сейчас покажу классную вещь. И ты, Муся, иди.
Воздух стал ужасно твердым, приходилось продираться сквозь него, как через слои воды. Неподвижной, невидимой воды.
— Стань здесь, передо мной, — попросил Череп Мусю и повернулся к Коше. — А ты возьми ее за указательный палец.
Девчонки послушно выполнили просьбу. Череп взял Мусю за вторую руку, и тут Кошу дернуло током.
Муся с визгом рванулась:
— Вы меня убить хотите!
— Круто? — гордо спросил Череп. — Это потому что она земля, а Коша и я огонь. Мы пропустили сквозь тебя Силу.
Коша напрягла извилины:
— И что?
— Да ничего. Тебя дернуло током? — спросил он у Муси.
— Да! Дернуло! Еще как!
— Классно же!
— Да уж…
Муся недовольно поморщилась.
Коша погрузилась в подробности ощущений, стараясь понять, откуда же взялся ток? Но нашла только, что все жилы ее тела напряглись до боли и вызывали постоянное желание вытягивать конечности и крутить суставами. Она так увлеклась этим, что не заметила, как музыка потащила в какую-то ненужную опасную глубину.
Беспокойно оглянувшись, она увидела перед своим лицом руку Черепа с косяком.
— Э! Да у меня и так крышу снесло уже, — отмахнулась она.
Но Череп и слушать не хотел:
— Это план. Мы должны лететь по плану. Это старое правило: если начинает разносить, надо курить план. Давай!
Она затянулась.
Анаша оказалась прохладной. Действительно наступило небольшое просветление, и Коша успокоилась — реальность под контролем.
— Странно, — сказала она и забыла, что хотела сказать.
— Ничего странного. Смотри! — Череп уселся на сул и вытащил пачку Беломора. — Вот. Это карта, видишь? Мы здесь.
Он ткнул пальцем в коробку.
Коша стала ее сосредоточенно разглядывать и поняла, что пачка необыкновенно красивая; вроде бы обычный «Беломор», но в то же время чувствовалось, что это особенная пачка. Она удивилась, что такая особая пачка как-то попала в руки Черепа.
