Кен Фоллетт - Крутой вираж
— Ты арестован, — сказал Петер и вытащил пистолет. — На землю, лицом вниз, руки за голову!
По лицу Арне скользнула знакомая беспечная улыбка.
— Ты что, стрелять в меня будешь?
— Если придется, — ответил Петер и навел на него оружие.
Арне загадочно улыбнулся, развернулся и побежал.
Петер вскинул пистолет, прицелился в ноги и выстрелил. Арне все бежал. Петер продолжал стрелять. После четвертого выстрела Арне зашатался. Петер выстрелил снова, и Арне повалился наземь.
Петер метнулся к Арне, склонился над ним. Арне открыл глаза.
— Уж лучше бы ты меня убил, кретин, — прошептал он.
Ранним утром Харальд вел мотоцикл по Нибодеру. Он шел к дому Йенса Токсвига, где прятался Арне, — передать брату пленку.
После того как Харальду на Санде удалось скрыться от охранников, он весь день провел у родителей. Рано утром мать подняла его, накормила завтраком и все умоляла рассказать, где он теперь живет. Харальд в конце концов признался, что обосновался в Кирстенслоте.
Улицу Святого Павла он нашел легко. Харальд поставил мотоцикл у дома пятьдесят три и постучал в дверь. Открыл ему седоусый полицейский. Харальд ошарашенно уставился на него. Где же Арне?
— Чего тебе? — спросил полицейский раздраженно.
И тут Харальда посетило вдохновение. Он решил обыграть охвативший его страх.
— Пусть доктор приходит поскорее, она уже рожает!
— Никакого доктора здесь нет.
— Как это нет?
— Да успокойся ты, сынок. Какой дом тебе нужен?
— Дом пятьдесят три по Рыбачьей улице. Доктор Торсен.
— Номер тот, да улица другая. Это улица Святого Павла. Рыбачья — второй поворот направо.
— Спасибо! — крикнул Харальд, садясь на мотоцикл.
Так, выкрутиться я выкрутился, подумал он, а дальше-то что?
Утро пятницы Гермия провела на развалинах замка Хаммерсхус, поджидая Арне с пленкой.
За пять дней, прошедших с их последней встречи, многое изменилось, и не в лучшую сторону. Немцы вторглись в Советский Союз. По оценкам военных экспертов, армия захватчиков насчитывала не менее трех миллионов человек. Немецкая авиация наносила Красной Армии сокрушительные удары.
Дигби говорил Гермии, что Сталин просил Черчилля начать усиленную бомбардировку Германии: надеялся, что это вынудит Гитлера отозвать часть авиации на защиту собственной страны. Черчилль планировал налет на Германию, в котором должно было участвовать пятьсот бомбардировщиков — больше половины из имевшихся у Великобритании, — чтобы дать советским войскам возможность собраться с силами. Налет был назначен на ближайшее полнолуние — оно наступало восьмого июля, через одиннадцать дней.
Если в ближайшие несколько дней не будет найден способ обезвредить немецкий радар, налет будет равносилен массовому самоубийству. Вся надежда была только на Арне.
Гермия уговорила шведского рыбака снова переправить ее в Данию. На рассвете он высадил ее на отмели, и она на велосипеде добралась до Хаммерсхуса. Она поднялась по крутому склону к замку и, стоя на развалинах, наблюдала за восходом солнца. Днем она бродила по руинам и то мучилась тревогой, то с трудом подавляла дремоту. Она надеялась, что он приедет ночным паромом. На велосипеде от Рённе до Хаммерсхуса Арне мог доехать за час. Однако он не появился. Гермия начала было беспокоиться, но подумала, что он поехал на утреннем пароме и объявится к вечеру.
В конце концов она решила сама отправиться в Рённе.
По пустынным проселочным дорогам она ехала спокойно, но, оказавшись в городке, занервничала. Когда паром причалил, она смешалась с группой встречающих. Гермия внимательно вглядывалась в лица всех, кто сошел на берег. Арне среди них не оказалось.
Гермия пыталась сообразить, что делать дальше. Не появиться он мог по множеству причин — от самых банальных до трагических. Что, если он испугался и не выполнил задание? А вдруг он убит? Нет, скорее всего, задержался в пути — поезд опоздал или что-то в этом роде. Увы, у него не было никакой возможности ее предупредить. Но у нее есть шанс с ним связаться. Она велела ему прятаться в доме Йенса Токсвига. У Йенса был телефон, и Гермия знала номер.
Она отправилась в ближайшую гостиницу и заказала разговор. Трубку сняли почти сразу.
— Алло! — произнес мужской голос.
Это был точно не Арне. И не Йенс.
— Я бы хотела поговорить с Йенсом Токсвигом.
— А кто его спрашивает?
С кем же она разговаривает? Ведь Йенс живет один.
— Это Хильда, — ответила Гермия.
— Хильда, а дальше?
— Он знает.
— Будьте добры, назовите вашу фамилию.
— Слушайте, я ведь тоже не знаю, кто вы. Прошу вас, соедините меня с Йенсом, хорошо?
Это не сработало.
— Я должен знать вашу фамилию.
— Кто вы?
— Сержант Эгилл, полиция Копенгагена, — ответил собеседник после короткой паузы.
Гермия повесила трубку. Разговор встревожил ее не на шутку. Арне должен был прятаться в доме Йенса, но там теперь полиция. Должно быть, и Йенса, и Арне арестовали. Гермия с трудом сдерживала слезы.
Но она не могла вернуться в Швецию с пустыми руками. Не могла подвести Дигби Хора, Уинстона Черчилля и тысячи британских летчиков.
Весь день Харальд пытался найти выход из создавшегося положения. Присутствие в доме, где прятался Арне, полицейского означало одно: полиция вышла на конспиративную квартиру. Если Арне каким-то чудом избежал ареста, он мог отправиться только в заброшенную церковь в Кирстенслоте. Харальд поехал туда и проверил. Там никого не оказалось.
Чтобы завершить дело, которое начал Арне, Харальду необходимо доставить пленку в Лондон. Наверняка у Арне был какой-то план, но Харальд понятия не имел какой.
В тот вечер Харальд рассказал Карен и про то, как пробрался на базу на Санде, и про то, как прятался в родительском доме.
— Какое у тебя самообладание! — воскликнула она восхищенно. И это было для Харальда лучшей похвалой.
Когда он рассказал про полицейского, оказавшегося в доме Йенса Токсвига, она его перебила:
— Меня об этом предупреждали!
— Как это?
— Около железнодорожной станции ко мне подошел какой-то человек и сказал, что полиции известно, где Арне. Этот человек сам из полиции, работает в отделе дорожных происшествий, но он случайно услышал чей-то разговор и хотел предупредить нас, потому что он нам сочувствует.
— Так ты предупредила Арне?
— Конечно! Я пошла домой к Йенсу и обо всем рассказала Арне. Он сказал, чтобы я уходила первой, а сам хотел выйти за мной следом, но, по-видимому, опоздал.
— А может быть, это была ловушка, — задумчиво сказал Харальд. — Может, твой полицейский солгал. Может, он вовсе нам не сочувствует. А что, если он за тобой проследил, а когда ты ушла, арестовал Арне?
— Глупость какая! Полицейские так не поступают!
Карен свято верила в то, что ее окружают только хорошие люди.
— А как выглядел этот полицейский?
— Высокий, полноватый, рыжий, в хорошем костюме.
— Костюм серый, твидовый?
— Да.
Харальду все стало ясно.
— Это Петер Флемминг. Настоящая ищейка, хуже любого полицейского. Я знаю его семью, они живут на Санде.
— А я тебе не верю! У тебя слишком буйное воображение!
Спорить с Карен у Харальда не было ни малейшего желания. Но теперь он почти наверняка знал, что его брат за решеткой. Увижу ли я его снова? — с тоской подумал Харальд. Но надо было подумать еще и о тех, чья жизнь по-прежнему под угрозой.
— Арне не сможет переправить эту пленку в Англию.
— А как он собирался это сделать?
— Не знаю. Он мне не сказал.
Они помолчали. Харальд был в подавленном настроении. Неужели он зря рисковал жизнью?
— Ты какие-нибудь новости знаешь? — спросил он.
— Финляндия объявила войну Советскому Союзу. И Венгрия тоже.
— Почуяли добычу, стервятники.
— Немцы завоевывают мир, а мы тут сидим сложа руки, — сказала Карен. — Как хочется сделать хоть что-нибудь!
Харальд нащупал в кармане кассету с пленкой:
— Если бы мне удалось доставить это в Лондон…
Карен взглянула на «Хорнет мот»:
— Жаль, что эта штуковина не летает.
Харальд поглядел на погнутые шасси:
— Починить я его, наверное, смог бы. Но летать не умею.
— А я умею… — задумчиво сказала Карен.
На допросах Арне Олафсен держался мужественно.
Петер Флемминг допрашивал его и сразу после ареста, и на следующий день, но Арне не выдал никаких секретов.
С Йенсом Токсвигом Петеру повезло не больше, но интуиция подсказывала ему, что главная фигура в этом деле — Арне. Он знал Пола Кирке, его семья жила на Санде, у него невеста-англичанка, он ездил на Борнхольм, ушел от слежки.
Третий допрос Петер спланировал с особой тщательностью.
В четыре часа утра он ворвался в камеру Арне в сопровождении двух полицейских. Неожиданный визит напугал Арне. Левая нога у него была забинтована, но стоять он мог — ни одна из двух пуль Петера кости не задела.
