Патрисия Корнуэлл - Ферма трупов
— Да, мы занимаемся именно этим, — ответила я.
— Ваша честь, — вступил в разговор Дженретт, — полиция Блэк-Маунтин запросила содействия ФБР. Есть опасения, что Эмили Стайнер убил человек, уже совершивший несколько аналогичных преступлений в Виргинии.
— Эта информация мне известна, доктор Дженретт. Вы уже любезно сообщили мне ее, когда звонили по телефону. Однако на повестке дня у нас лишь один пункт — вы хотите, чтобы я дал разрешение выкопать из земли тело девочки. Прежде чем я допущу подобное кощунство, вам придется привести по-настоящему веские аргументы. Кстати, я настоятельно предлагаю вам обоим присесть — так будет удобнее и вам, и мне. Стулья здесь поставлены именно для этого.
— На коже девочки имеется отметина, — пояснила я, заняв место по другую сторону стола.
— Что за отметина? — Он с интересом взглянул на меня.
Дженретт вытащил фотографию из конверта и положил ее на лежавший перед судьей бювар.
— Вот здесь она видна, — добавил доктор.
Судья с непроницаемым выражением лица разглядывал снимок.
— Мы не знаем, что она собой представляет, — призналась я. — Но она может подсказать нам, где находилось тело. Возможно, это какая-то травма.
Судья поднял снимок поближе к сощуренным глазам.
— Разве нельзя исследовать саму фотографию? По-моему, наука в наши дни может очень многое.
— Такие методы существуют, — согласилась я. — Но дело в том, что к тому времени, когда мы закончим проводить подобные исследования, тело будет находиться в гораздо худшем состоянии и эксгумация, если она все же потребуется, уже ничего не даст. Чем больше проходит времени, тем труднее отличить прижизненную травму или что-то другое, что может иметь значение, от артефактов, обусловленных разложением.
— В деле много крайне неординарных деталей, ваша честь, — заметил Дженретт. — Необходимо использовать все имеющиеся возможности.
— В утренней газете писали, что агента бюро расследований штата, занимавшегося делом, вчера обнаружили повешенным.
— Да, сэр, — сказал Дженретт.
— В его смерти также усматриваются необычные обстоятельства?
— Именно так, — подтвердила я.
— Надеюсь, вы не придете ко мне через неделю за разрешением на его эксгумацию?
— Я исключаю такую возможность, — ответила я.
— У этой девочки есть мать. И как же, по-вашему, она воспримет то, что вы предлагаете?
Мыс Дженреттом молчали. Кожа скрипнула — судья слегка повернулся в кресле, бросив взгляд поверх наших голов на висевшие на стене часы.
— Вот что останавливает меня в первую очередь, — вновь заговорил он. — Мысль об этой несчастной женщине, о том, что ей пришлось вынести. Меньше всего мне хочется причинить ей новую боль.
— Мы не пришли бы к вам с подобной просьбой, если бы не считали, что это поможет в расследовании убийства ее дочери, — возразила я. — Я уверена, ваша честь, что миссис Стайнер, несомненно, сама заинтересована в правосудии.
Судья Бэгли поднялся из-за стола.
— Вам придется привезти ее сюда.
— Простите? — обескураженно переспросил Дженретт.
— Я хочу, чтобы вы доставили ко мне мать девочки, — повторил судья. — Заседание суда окончится в половине третьего. Я буду ждать вас к этому времени.
Мы оба встали.
— А если она не поедет? — спросил Дженретт.
— Что ж, такая реакция не вызовет осуждения с моей стороны.
— Ее разрешение не является обязательным, — заметила я с ледяным спокойствием, хотя в душе у меня все клокотало.
— Вы правы, мэм, не является, — подтвердил судья, открывая перед нами дверь.
7
Доктор Дженретт предоставил свой кабинет в мое распоряжение, а сам отправился в лабораторию. Я взялась за телефон.
По иронии судьбы наиболее важную проблему оказалось решить проще всего — Марино без труда убедил Денизу Стайнер отправиться вместе с ним к судье в назначенное время. Некоторые сложности возникли с тем, как их туда доставить, поскольку Марино все еще оставался без машины.
— Что за задержка? — поинтересовалась я.
— Да чертова рация, которую они туда впихнули, не хочет работать, — раздраженно ответил он.
— А без нее ты не обойдешься?
— Они, видать, считают, что нет.
Я бросила взгляд на часы.
— Тогда, наверное, мне стоит заехать за вами.
— Нет, лучше уж мы сами доберемся — машина у нее что надо. Чтоб ты знала, многие говорят, что «инфинити» любой «бенц» обставит.
— Весьма ценное замечание, если учесть, что сейчас у меня «шевроле».
— Она мне сказала, что почти такой же «бенц», как у тебя, был у ее свекра, а тебе бы стоило пересесть на «инфинити» или «ледженд».
Я не сочла нужным отвечать.
— Просто пораскинь мозгами, ладно?
— Просто приезжайте сюда, — коротко бросила я.
— Приедем, приедем.
— Отлично.
Мы обошлись без обычных «до свидания» и «пока», и, вновь усевшись за рабочий стол Дженретта, на котором чего только не лежало, я почувствовала себя опустошенной и преданной. Я была с Марино, когда у него начались трудности с Дорис. Поддерживала его, когда он устремился в пугающе изменчивый мир поиска новых отношений. В ответ я получала только непрошеные комментарии по поводу моей собственной личной жизни.
Моего бывшего мужа Марино не выносил и почти так же критически относился потом к Марку, моему возлюбленному. Питу не часто случалось сказать что-то хорошее о Люси и наших с ней отношениях, моих друзей он терпеть не мог, однако самая жгучая ревность чувствовалась в его ледяном взгляде, устремленном на нас с Уэсли.
В половине третьего мы с Дженреттом вернулись в суд, но Марино там еще не появлялся. Минута текла за минутой, мы сидели в кабинете Бэгли, и я уже начинала злиться.
— Скажите, доктор Скарпетта, откуда вы родом? — поинтересовался судья.
— Из Майами, — ответила я.
— Странно, выговор у вас определенно не южный. Я бы скорее решил, что вы откуда-то с Севера.
— Я училась там.
— Возможно, вас это удивит, но я тоже, — сказал он.
— Почему же вы решили поселиться здесь? — спросил его Дженретт.
— Очевидно, во многом по тем же причинам, что и вы.
— А ведь вы из здешних мест, — заметила я.
— Да, наша семья обосновалась здесь три поколения назад. Мой прадед родился в бревенчатой хижине неподалеку отсюда. Он был учителем. Это по материнской линии. А со стороны отца все предки вплоть до середины нынешнего века промышляли самогоном, а потом подались в проповедники. А вот, кажется, и те, кого мы ждем.
Дверь открылась, и в проеме появилась физиономия Марино. Он шагнул внутрь, а следом вошла Дениза Стайнер. Прежде я никогда не замечала за ним особой галантности, но с этой женщиной он обращался с необычной мягкостью и предупредительностью. Сама она для матери, недавно пережившей смерть ребенка, была на удивление сдержанна. Она по очереди оглядела нас с выражением грустного интереса. Судья поднялся со своего места, и я по привычке последовала его примеру.
— Я доктор Скарпетта. — Моей протянутой руки коснулась прохладная мягкая ладонь. — Примите мои искренние соболезнования, миссис Стайнер.
— Доктор Дженретт. Мы общались по телефону.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — любезно предложил судья.
Марино сдвинул два стула вместе и, указав ей на один из них, занял другой. На вид миссис Стайнер было лет тридцать пять — сорок. Вся в черном, широкая юбка пониже колен, кофта застегнута на все пуговицы до самого подбородка. Никакого макияжа, из украшений только простое обручальное кольцо. Она походила на старую деву из какого-нибудь миссионерского общества, но чем больше я присматривалась к ней, тем явственнее для меня становилось то, чего не могла скрыть ее пуританская оболочка.
Она была по-настоящему красива — гладкая белая кожа, сочные губы, вьющиеся волосы цвета меда. Классической формы нос, высокие скулы и роскошные формы, прячущиеся под складками ее кошмарного наряда, — все это не могло остаться не замеченным мужской половиной присутствующих. Марино вообще просто глаз с нее не сводил.
— Миссис Стайнер, — начал судья, — я пригласил вас сюда в связи с запросом присутствующих здесь экспертов. Мне хотелось бы, чтобы вы тоже услышали о нем, но прежде всего позвольте мне сказать, как высоко я ценю то, что вы согласились прийти. Несомненно, вы показали пример редкого мужества и достоинства в крайне тяжелых обстоятельствах, и я ни в коей мере не желал бы напрасно усугублять ваши страдания.
— Благодарю вас, сэр, — тихо ответила она. Бледные руки с тонкими, крепко сцепленными пальцами неподвижно лежали на коленях.
— Итак, на фотографиях, сделанных после гибели малышки Эмили, были замечены некоторые детали. Их характер не установлен, и эксперты хотели бы вновь осмотреть тело.
