Дэвид Эллис - Наблюдатель
Спальня находилась напротив лестницы. Судя по всему, убийство было совершено в постели. Фред Чианчио лежал на спине, его рот и глаза остались открытыми. Пижаму, когда-то чисто-белую, теперь испещряли темные пятна. Самая глубокая и обширная рана виднелась на кадыке, с правой стороны. Голова убитого покоилась на подушке. Одеяло оказалось сбито и опутывало лодыжки. Из-за влажного воздуха, проникающего в комнату через окно, запах выделений, включая мочу и фекалии, усиливался. Вероятно, кто-то решил проветрить помещение, но влажность только усугубила ситуацию.
— Я насчитал двадцать две, — появился из ванной криминалист Сопорро. — Двадцать две раны. Смертельной стала лишь одна, в шею.
Но остальные раны нанесли прежде, пока он еще оставался жив. Слишком много крови пролилось на постель. Если бы ранения причинялись после смерти, когда сердце уже не билось, крови было бы намного меньше. Макдермотт подошел поближе и посмотрел на раны, которые не закрывала пижама: в верхней части груди и на плечах. Маленькие овальные отверстия.
Полицейский предположил, что это отвертка.
Раны были поверхностными, но удары, видимо, наносились достаточно сильно, чтобы порвать кожу.
— Его пытали, — пробормотал Макдермотт.
— Майк, — окликнул его из коридора полицейский, — мы нашли орудие убийства.
Боль в животе вернулась. Кислота разъедала стенки желудка, обжигала его. Это все равно что тереть рану куском наждачной бумаги.
«Больше не надо. Больше не надо».
Он прикусил губу и стал считать: «Раз-два. Раз-два. Раз-два. Раз-два. Это пройдет. Короткая вспышка. Вопрос в том, когда она снова вернется».
Лео посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида автомобиля. Провел пальцем по шраму в форме полумесяца под глазом — единственная мужественная отметина на его вытянутом, безвольном, изъеденном оспинами лице.
«Безвольный. Да, вот что они думают. Я — мягкий как пух. Нежный как котенок».
Он подпрыгнул на месте, когда полицейский дотронулся рукой до бокового стекла водительского места. Лео опустил голову на грудь и сделал вид, будто смотрит на бардачок — единственная возможность незаметно повернуть голову вправо и проверить, не стоит ли кто-нибудь с другой стороны. Его левая нога тихо стучала по коврику на полу. Он дотронулся до пистолета и подвинул его ближе, чтобы при необходимости тут же выхватить.
На правом фланге все было чисто. Лео задержал дыхание и стал считать в обратном порядке, начиная с двадцати: «Девятнадцать… восемнадцать…»
Человек в форме закрепил штрафной талон на лобовом стекле автомобиля, стоящего через машину впереди от него.
«Он оглянулся, чтобы посмотреть на меня? Или на кого-то, кто позади?»
Лео обернулся, выгнул шею и посмотрел назад. Пестрый поток из пешеходов и машин.
Там никого не было.
Лео снова повернулся к лобовому стеклу в тот момент, когда Пол Райли в смокинге вышел из здания через двадцать пять минут после того, как туда вошел. Рядом с Райли шагал мужчина.
«Неужели это?.. Нет, не может быть… Это же… Полицейский? Лайтнер? Точно. Джоэл Лайтнер».
У Райли был недовольный вид. Продолжая спорить о чем-то с Лайтнером, он поднял руку, чтобы остановить такси.
«Джоэл Лайтнер… Лайтнер Джоэл…»
Лео снова посмотрел в зеркало заднего вида.
«Всегда будь готов к провокации, они это могут устроить. Подождут, пока я замечу Райли, начну следить за ним, и тогда нападут сзади».
Лео посмотрел направо, налево, но никого не увидел, ни души.
«Пока что они не нашли меня, не нашли. Райли и Лайтнер».
Лео завел машину. Он попытался улыбнуться, но не получилось, сейчас это было лишним. Он двинулся с места, когда Райли и Лайтнер сели в такси.
Час спустя Макдермотт покинул место преступления. Он с наслаждением вдохнул теплый чистый воздух, стараясь не смотреть на двух репортеров у оградительной ленты.
Патологоанатому удалось определить вероятную причину смерти. Как они и предполагали, Фред Чианчио погиб из-за глубокой раны в горле, а не в результате множественных ранений на теле. Когда Макдермотт и Столетти направились к автомобилю, женщина-репортер, которую Макдермотт уже встречал раньше, последовала за ними. Она была без микрофона и без камеры.
— Детектив Макдермотт? Я Эвелин Пенри из «Уотч».
«Уотч». Ну конечно. Репортер криминальной хроники.
Она была из газеты, а не с телевидения, хотя напоминала скорее теледиву. Выглядела идеально — от блестящих светлых волос, собранных на затылке, до бледно-голубого костюма.
— Без комментариев, — заявил он.
— Это правда, что мистера Чианчио убили отверткой?
Макдермотт бросил пристальный взгляд на Столетти, которая уже собиралась сесть на пассажирское сиденье, но внезапно замерла. Чертов Брейди! Интересно, что Эвелин Пенри пообещала ему? Написать в своей статье, что он ведет дело? Или пригласила на ужин с танцами?
— Он же сказал — никаких комментариев, — заметила Столетти. — Вы же не станете этого писать, если не хотите, чтобы вас потом обвинили в неточности.
— Мне нужно поговорить с вами. — В тоне репортерши слышалась фамильярность.
Макдермотт, который уже уселся в машину, высунул голову через открытую дверь.
— Вы хотите мне что-то сообщить?
Она моргнула. В этот момент Эвелин поняла, что три остальных репортера, которые стоят рядом с ней возле оградительной ленты, уже направили на полицейского свои камеры.
Эвелин Пенри резко дернула головой, давая отрицательный ответ. Макдермотт смотрел на нее некоторое время, но она отвернулась, осознав свое поражение. Макдермотт закрыл дверь и уехал.
Глава четырнадцатая
— Главная проблема хорошего мартини в том, — объяснил я Лайтнеру, — что оно слишком хорошее. — Я поднял пустой бокал.
Прошло три часа с тех пор, как мы переместились из зала ресторана «Сакс» к бару и обосновались там. Я выпил уже с полдюжины бокалов, если не больше, и помахал рукой, чтобы нам принесли счет, воспользовавшись универсальным жестом — изобразил, будто пишу в воздухе, хотя если бы мне на самом деле пришлось писать, мои каракули вряд ли бы кто-нибудь собрал… или разобрал? Одно из двух.
— Пора остановиться, пока я совсем не упился, — забормотал я.
— Поздно, — сказал Лайтнер, сжимая зубочистку в зубах.
Он откинулся назад, оперся рукой о спинку стула и обвел взглядом бар. На улице была уже глубокая ночь, воздух пропитался запахом духов, дыма и алкоголя, в зале все еще слышались оживленные разговоры, но людей осталось не много. Постепенно все начали расходиться. Мой желудок, набитый до отказа, принял слишком много спиртного. Однако Лайтнер в очередной раз доказал, что он более стойкий парень, чем я, хотя даже его глаза налились кровью, а щеки раскраснелись, и это был далеко не ангельски розовый румянец. Он по-прежнему твердо знал, почему я притащил его на благотворительный вечер в честь губернатора, а я уже устал повторять, что привел его не для того, чтобы он смог полюбоваться на мою бывшую любовницу.
Он кивнул в сторону бара, вытащил зубочистку изо рта и уже собрался что-то сказать, но тут официантка принесла счет. Лайтнер уставился на чек так, словно он излучал радиацию. В этот момент даже манекен показался бы мне более живым, чем он.
— Нет-нет. — Я выхватил счет. — Я угостил тебя обедом, позволь мне и теперь заплатить.
— Ладно, будем считать, что это расходы на развитие клиентской базы.
— Верно. Только я клиент. Это ты должен ублажать меня.
— Тогда я перейду к следующему пункту. — Лайтнер указал зубочисткой в сторону бара. — Поверь мне, Райли, я уверен, что та леди не сводит с тебя глаз.
Мне особенно нравилось в Лайтнере то, что он ни йоту не изменился с тех пор, как мы познакомились с ним шестнадцать лет назад. Теперь его бумажник стал намного толще, одежда — гораздо лучше, в волосах появилась седина, но он сумел сохранить юношеский энтузиазм.
— У нее аппетитная попка, которую так и хочется съесть, — сказал он.
Вот это я имел в виду под юношеским энтузиазмом. Я бросил на стол кредитную карточку.
— Отлично. Передай ей записку. Спроси, понравился я ей или нет.
— Только постарайся не провалить дело, — процедил он сквозь зубы, когда женщина направилась к нашему столику. — Здравствуй, юная прелестница. Меня зовут Джоэл.
— Привет, — произнесла леди. В ее голосе сквозило такое воодушевление, которого я, пожалуй, не испытывал сроду в жизни. Даже после того как меня приняли в Гарвард или когда в предпоследнем классе школы Сент-Мэри я совершил свой победный бросок. Шли последние секунды баскетбольного матча, я сбил противника с толку, использовав ложный замах, а затем отскочил назад и совершил бросок. Конечно, я уже забыл подробности. Например, не помню парня, который пытался отнять у меня мяч.
