Тара Мосс - Фетиш
— Это старая рухлядь. Я хочу «хонду». А ты можешь взять себе «мазду».
Он начал медленно отстукивать дробь по столу.
— Ты знаешь, как я люблю эту машину.
Она промолчала.
Он взмолился:
— Кассандра, у тебя остается наш дом. Мебель. Оставь мне хотя бы «хонду»… пожалуйста.
Она встала.
— А ты хоть что-нибудь для меня сделал в этой жизни? Все время, пока мы были женаты, на первом плане был ты, ты, ты! Твоя карьера. Твоя жизнь! Ну что, теперь ты счастлив, — прошипела она. — Теперь, когда стал важным старшим сержантом с большой должностью и большой пушкой, окруженный сворой неудачников, готовых хохотать над твоими инфантильными шуточками?
— Ты знала еще до нашей свадьбы, чем я занимаюсь и в каком ритме живу, — тихо произнес он.
Она опять пыталась довести его до белого каления, но он был полон решимости не поддаваться на провокации и, уставившись в крышку стола, крепко сжал его ножки, так что побелели костяшки пальцев.
— Да, но я не знала тебя! Говнюка! — С этим воплем она распахнула дверь и, оставив его все в той же позе, величаво прошествовала через офис. — С тобой свяжется мой адвокат! — выкрикнула она, прежде чем исчезнуть за дверью.
Он отпустил ножки стола и что есть силы ударил кулаком по стене. Один. Два. Три удара.
Черт бы побрал эту суку!
На костяшках заалели ссадины.
Господи, она опять разозлила его! Откуда в ней такая жадность? Ничто, казалось, не способно умерить ее аппетита. Ничто. Ни тогда, сразу после свадьбы, ни сейчас.
Энди стремительно вернулся к своему рабочему столу и, хмурый, продолжил прерванное занятие, сознавая, что коллеги смотрят на него с молчаливой жалостью. В этот раз они не смеялись — возможно, потому, что каждый хотя бы раз находился в похожей ситуации. Издержки профессии!
Он не сомневался, что можно было бы постараться и наладить отношения. Но она этого не хотела. За четыре года их брака Кассандра изменилась в худшую сторону. Сейчас, когда она преуспевала в качестве агента по торговле недвижимостью, ей захотелось вычеркнуть его из своей жизни. Да, он слишком много времени отдавал работе. Да, он жил работой. Но, когда какой-то мерзавец кромсает женщин с головы до ног, трудно думать о том, чтобы успеть домой к ужину. Он стиснул руку, и струйка крови потекла с костяшек в кулак.
Констебль-новобранец, которого он недолюбливал, заметил рану.
— Эй, сержант, что ты с собой сотворил? — спросил Хузьер и потянулся к его руке.
— Пошел к черту, — огрызнулся Флинн. — Пойди лучше арестуй какого-нибудь нерадивого пешехода.
Хузьер ухмыльнулся и тихо отошел в сторонку. Энди повернулся и, сорвав со стенда фотографию Макейди, швырнул ее в мусорную корзину.
У него так сильно пульсировала кровь в венах, что ее струйки забрызгали весь мусор. С него довольно! Он больше не намерен был потворствовать идиотским розыгрышам Джимми.
* * *Макейди приехала в полицейское управление вечером, как и договаривались. Она специально закатала рукава рубашки. Впервые в жизни у нее будут брать отпечатки пальцев. Дежурный сержант уже ждал ее и одобрительно оглядел с ног до головы.
— Можете пройти наверх, мисс Вандеруолл.
Она зашла в лифт, который с шумом доставил ее на четвертый этаж. Когда двери лифта распахнулись, она была удивлена царящей в офисе тишиной. Большинство сыщиков разошлись по домам или на задания, но Флинна она застала сидящим за компьютером, обложенным папками, бумагами и картами города. Он был без пиджака, узел его галстука был ослаблен, а рукава бледно-голубой рубашки закатаны до локтей, почти как у нее. Она заметила, что его правая рука была заклеена пластырем телесного цвета.
— Добрый вечер, — поздоровалась она.
Он тут же поднял голову. Казалось, она удивила его своим появлением.
— Мисс Вандеруолл, я рад, что вы смогли прийти. Это не займет много времени. — Он был настроен весьма по-деловому.
— Есть какие-нибудь свежие новости по делу? — спросила она.
— Нет.
— Послушайте, ведь вам есть что рассказать мне. Не может такого быть, чтобы вы вот так просиживали часами за компьютером, не имея никаких идей и мыслей.
— Я непременно дам вам знать, если мы продвинемся в этом деле.
Макейди и не думала верить ему.
Он поднялся из-за стола, и она проследовала за ним обратно к лифту, который повез их вниз. Когда лифт своим грохотом нарушил царившую в здании тишину, Энди еле заметно улыбнулся ей и покачал головой. Она ответила сдержанной улыбкой. Двери лифта распахнулись, и он провел ее в помещение, разделенное перегородками на секции. Она разглядела установку для снятия отпечатков, большую чернильную подушечку и зажимы, которыми крепили к столу формы.
— Сколько разных отпечатков вы сняли в квартире? — спросила она, бросая пальто на чистый стол.
— Несколько.
— Несколько — это сколько… Три? Четыре? Шестнадцать?
— Мы обнаружили по крайней мере четыре вида отчетливых отпечатков. Теперь вы счастливы?
— Более или менее. Но я была бы куда более счастлива, если бы вы… перестали относиться ко мне, как к набитой дурочке, рассказали бы мне поподробнее о ходе расследования.
— Вы правильно сделали, что закатали рукава, — произнес он, оставив без внимания ее реплику и взяв ее за запястье.
Его хватка удивила ее. Она не стала сопротивляться, и он подвел ее к чернильной подушечке. Чистая форма для отпечатков уже была прикреплена к доске.
Он обхватил ее запястье левой рукой, а правой утопил ее большой палец в чернильной подушечке, после чего прокатал по поверхности пластины.
— Думаю, нет необходимости… — начала было Мак.
— Чтобы получить четкие отпечатки, я должен сделать это.
— Я не кажусь вам соучастницей преступления, а, детектив? — спросила она.
Она уловила смущение в его голосе, когда он ответил:
— Соучастие здесь ни при чем. Мне приходится переснимать множество отпечатков, если изначально их неправильно сняли.
Сняв отпечатки с большого пальца, он проделал ту же процедуру с указательным.
Наверное, я и сама могу макать пальцы в чернила?
— Как вам удается уговорить на эту процедуру настоящих преступников? — поинтересовалась Макейди.
— Уголовников-то? Иногда приходится уговаривать целой командой.
— Представляю, как вы умеете убеждать.
Во всяком случае, он производил впечатление человека, умеющего добиваться своего. Пока он манипулировал с ее пальцами, она разглядывала его руки. Раньше она не замечала, но костяшки пальцев на левой руке были разбиты, как раз в том месте, где на правой руке красовался пластырь. Одинаково хорошо наносит удары обеими руками?
— Руки поранены по этой причине? Кого-то убеждали? — спросила она.
Он напрягся.
— Ничего подобного.
— Ага.
Он явно не смог ее убедить.
Оба молчали, пока он снимал отпечатки с остальных пальцев. Когда старший сержант Флинн принялся за ее левую ладонь, ему пришлось придвинуться к ней ближе, так что он грудью упирался ей в плечо, а лицо оказалось совсем рядом. Она скосила взгляд на сморщенный воротник его рубашки и оценила гладкую оливковую кожу его шеи, вспомнив, какое впечатление он произвел на нее во время беседы в офисе управления.
И как он отмахнулся от меня.
— Так ваш отец детектив?
— Да.
— А давно вы занимаетесь модельным бизнесом?
— Начала в четырнадцать, а пару лет назад поступила на курс судебной психологии.
— Вы меня разыгрываете.
— Нет, это вы превращаете все в игру.
Он промолчал.
— Как раз сейчас, в перерыве между семестрами, мне необходимо поработать моделью, чтобы оплатить дальнейшую учебу. К тому же мне нравится путешествовать.
Он с трудом сглотнул слюну, потом улыбнулся.
— Выходит, студентка?
— Во всяком случае, квалифицированным психологом меня еще рано называть.
Он, казалось, сознательно позволил ей самой обмакнуть в чернила большой палец правой руки и отпечатать его на пластине. Потом произнес: «Можно мне?» — и помог ей снять отпечаток с указательного пальца.
Когда ему в очередной раз пришлось наклониться к ней, он сказал:
— Итак, вы изучаете методики, позволяющие любому негодяю, которого я изловлю, сыграть психически невменяемого?
— Вы, похоже, насмотрелись фильмов. Вы, как и я, наверняка знаете, что очень редко преступники подают прошение о признании невменяемости, а удовлетворяют эти прошения еще реже. Нет, меня больше интересует другой аспект — психология личности служителя закона.
Думаю, это поможет мне уберечь таких, как вы, от самоубийств после нераскрытых преступлений.
— Очень мудро.
Она улыбнулась.
Когда с правой руки были сняты отпечатки пальцев, она подошла к умывальнику и оглядела кусок странного на вид шершавого мыла, тоже в пятнах от черных чернил.
