Тэми Хоуг - Прах к праху
Примерно в районе сердца грудь девушки «украшало» небольшое кровавое созвездие из восьми отметин, размером примерно в полдюйма каждое.
— У тех двоих были такие же, — сказал Ковач, глядя на Джона. — Обе были сначала задушены, а потом он колол их ножом.
— Рисунок ран совпадает?
— Да. В виде звезды. Видите? — он протянул руку на высоте дюймов трех над трупом и указательным пальцем начертил в воздухе орнамент. — Более длинные лучи образуют букву — большую Х. Вторую, поменьше, образуют короткие. Так что это он, наш старый знакомый.
— Есть и другие совпадения, — согласилась Стоун. — Посмотрите, соски и ареолы срезаны.
— На мертвой?
— На живой.
Стоун посмотрела на ассистента.
— Ларс, давай мы ее перевернем. Надо взглянуть, что там у нее на спине.
Тело, перед тем как маньяк поджег его, лежало спиной на земле. Таким образом, повреждения ограничивались лишь передней стороной. Мэгги удалила неповрежденные остатки одежды и положила их в пластиковый мешок для отправки в лабораторию. Кусок красной трикотажной юбки, клочок лиловой блузки. Нижнего белья не было.
— Ага, — пробормотала она и посмотрела на Ковача. — На правой ягодице отсутствует кусок.
— Он это делал и с остальными? — уточнил Куинн.
— Да. У первой жертвы он вырезал кусок правой груди, у второй — кусок правой ягодицы.
— Хотел уничтожить следы зубов? — предположил Хэмилл.
— Возможно, — отозвался Куинн. — Такого рода убийцы нередко кусают свои жертвы. Есть на тканях следы синяков? Ведь маньяк не просто легонько покусывает, он впивается зубами.
Стоун взяла в руки линейку, чтобы измерить раны.
— Даже если синяки и были, он вырезал их вместе со следами зубов. Отсутствует внушительный кусок мышечной ткани.
— Боже праведный, — проговорил Ковач, глядя на блестящий красный прямоугольник на теле жертвы. Кусок был вырезан небольшим острым ножом с поразительной точностью. — Кем он себя вообразил? Ганнибалом Лектером?[4]
Куинн посмотрел на него с той стороны стола, где полагалось быть голове.
— У каждого времени свои герои.
Дело номер 11-7629, неизвестная белая женщина. Органических причин для смерти не было. Она здорова во всех отношениях. Упитанная, она, как и многие, носила с десяток лишних фунтов. Что именно она положила в желудок в последний раз — этого доктор Стоун определить не смогла. Если это Джиллиан, то ужин, который она ела в доме отца, уже успел перевариться. Тело не несло никаких следов болезни или естественных дефектов. Возраст — где-то в промежутке от двадцати до двадцати пяти. Молодая, пышущая здоровьем, впереди у нее вся жизнь. До тех пор, пока она не перешла дорогу убийце.
Кстати, такой тип преступников редко выбирает в качестве жертв тех, кому и без того жить остается недолго.
Куинн задумался, стоя на мокром асфальте перед входом в морг. Промозглый вечерний холод проникал под одежду, забирался внутрь. А над городом, подобно тонкому савану, повис серый туман.
Господи, как же много жертв! Причем, как правило, молодые женщины — хорошенькие и не очень, простушки и кокетки, те, чья жизнь полная чаша, и те, у кого не осталось даже капли надежды выбраться из скудного бытия. И все как одна сломаны и изуродованы, словно куклы, а потом выброшены за ненадобностью, как будто их жизнь не стоила даже ломаного гроша.
— Надеюсь, вы не слишком привязаны к этому костюму, — сказал Ковач, подходя к нему, и вытащил из пачки сигарету «Салем» с ментолом.
Куинн посмотрел на себя. Он отдавал себе отчет в том, что запахом смерти пропитана теперь каждая ниточка его одежды.
— Профессиональный риск. Не было времени переодеться.
— Вот и у меня то же самое. Мои жены сходили с ума.
— Жены… их у вас несколько?
— Две, но не сразу, а одна за другой. Сами знаете, как бывает — работа и все такое. Моя вторая супруга называла мою одежду — любую, в которой я выезжал на место убийства или на вскрытие, — трупной. Потом заставляла меня переодеваться в гараже. Не знаю, что она после с ней делала — может, сжигала, или выкидывала на помойку, или что еще. Но одно знаю точно — она никогда не давала надеть ее во второй раз. Впрочем, нет. У нее имелась специальная коробка, она набивала ее и несла в магазин подержанных вещей. Потому что, по ее словам, это были еще вполне приличные вещи. — Ковач задумчиво покачал головой. — Выходит, что малоимущие граждане нашего города расхаживали в одежде, источающей запах смерти. А все из-за моей жены. Кстати, а вы женаты?
Куинн покачал головой.
— В разводе?
— Да, но это была давно.
Так давно, что поспешная попытка создать семью превратилась в нечто похожее на полузабытый сон. Вспоминать его было сродни тому, как если бы поддать ногой горстку пепла и разворошить внутри себя старую боль, досаду и сожаление, которые за долгие годы успели остыть. Причем душевные раны болели острее, стоило ему подумать о Кейт.
— Да тут все сплошь и рядом разведенные. Работа такая.
С этими словами Ковач предложил Куинну сигарету, но тот оказался.
— Черт, даже во рту все провоняло, — пожаловался он, глубоко затягиваясь никотином и смолами, после чего неторопливо выдохнул дым, и тот, колечками скатившись с его языка, растворился в холодном тумане. — Как вы думаете, это Джиллиан Бондюран?
— Может, она, а может, и нет. Этот сукин сын сделал все, чтобы лишить нас отпечатков пальцев.
— Тогда зачем он оставил рядом с трупом ее водительские права? А что, если он поймал эту Бондюран, а потом, сообразив, кто она такая, решил придержать, в надежде получить выкуп? — размышлял вслух Ковач. — А затем он поймал еще одну женщину, прикончил ее и оставил рядом с телом права Бондюран. Как бы намек папаше, что будет с его дочкой, если тот не раскошелится… — Ковач задумчиво прищурился, как будто прокручивая в голове эту теорию. — Нет, конечно, никакого требования выкупа не было, и начиная с пятницы Джиллиан Бондюран числится пропавшей без вести. И все-таки что вы скажете?
— В моей практике такого еще не встречалось, — признался Джон. — Как правило, при такого рода убийствах преступник дает волю извращенной фантазии. Деньги же не играют никакой роли — чаще всего.
Куинн повернулся к собеседнику. Если ему и нужен союзник, то из всей следственной группы кандидат номер один на эту роль — Сэм. Он тот, кто мог бы повести следствие за собой. Хорошо знал предшествующие случаи, знал город, знал местный преступный мир, обитавший где-то на самом дне, и потому как партнер был бесценной находкой. Одна беда: Джон сомневался, что у него оставались необходимые силы и энергия, чтобы изображать своего парня в доску. И потому предпочел сказать очевидное:
— Особенность составления профиля преступника заключается в том, что этот инструмент основывается на фактах предыдущих случаев. И потому не безупречен. Каждый новый случай может содержать нечто такое, с чем мы никогда не сталкивались раньше.
— Но я наслышан о ваших подвигах, — отозвался Ковач. — Например, как вы вычислили убийцу детей в Колорадо. Даже предсказали, что он будет заикой.
Куинн лишь пожал плечами.
— Иногда все фрагменты загадки быстро встают на место. Кстати, сколько времени уйдет на то, чтобы сличить данные медицинской карточки Бондюран с имеющимися останками?
Ковач закатил глаза.
— Боюсь, мне придется поменять фамилию на Мерфи. Закон Мерфи: ничто не дается легко. Оказывается, большая часть медицинских данных находится во Франции! — Он произнес это так, как будто Франция была неизвестной планетой из другой галактики. — Ее мать развелась с Питером Бондюраном одиннадцать лет назад и вышла замуж за владельца международной строительной фирмы. Они жили во Франции. Мать Джиллиан умерла. Отчим жив. В Штаты девушка приехала всего пару лет назад. Поступила учиться в Университет штата Миннесота.
— Думаю, что Бюро сможет получить данные через официального атташе в Париже.
— Я в курсе. Уолш уже приступил к поискам. А пока мы постараемся поговорить со всеми, кто был с ней знаком. Выясним, имелись ли у нее какие-то особые приметы — родинки, шрамы, татуировки. Попытаемся разжиться фотографиями. Никаких близких друзей или подруг пока найти не удалось. И никакого бойфренда. По крайней мере, о таковом ничего не известно. По-моему, это была тихая, серьезная девушка.
— А ее отец?
— Он убит горем, и с ним невозможно разговаривать, — ответил Ковач и скривил губы. — Убит наповал, как выразился его адвокат. Если бы я думал, что кто-то пристукнул моего ребенка, наверное, и со мной было бы то же самое. Но только я бы не давал житья полицейским, залез бы им в задние карманы и не отстал, пока они не взяли бы за задницу этого подонка. — Он вопросительно посмотрел на Куинна: — А вы?
— Перевернул бы мир вверх дном и вытряхнул, держа за пятки.
