Юсси Адлер-Ольсен - Журнал 64
Затем женщина создала массажную клинику в Ольборге, возглавила дом терпимости и тем самым избавилась от финансовых проблем. По всей видимости, Рита кое-чему научилась, ибо ей удалось сколотить состояние на бордельном бизнесе и содержании девушек по вызову без особого вмешательства властей. Она платила налоги и оставила после себя наследство в три с половиной миллиона крон. В пересчете на современные деньги сумму можно увеличивать втрое.
Карл задумался, читая эти сведения. Если Рита Нильсен была слабоумной, то он знал еще по крайней мере несколько человек, которых можно было бы так обозвать. Тут он угодил локтем в лужу на своем столе и обнаружил, что у него из носа подкапывало, так что можно было уже наполнить чашку.
– Проклятие! – воскликнул Мёрк, откидывая голову назад и пытаясь нащупать пальцами предмет, в какой можно было бы высморкаться.
Спустя две минуты он вышел в коридор, помешав Розе и Ассаду. Они занимались прикреплением ксерокопий актов по делу Риты к меньшей из двух настенных досок.
Карл взглянул на вторую доску, простирающуюся от закутка Ассада до самого кабинета Розы. На ней располагалось по одному листу бумаги на каждое нераскрытое дело, доставленное к ним с самого момента создания отдела Q. Многие дела были соединены друг с другом в хронологическом порядке цветными ленточками, что указывало на возможную связь между ними. Эту довольно простую систему придумал Ассад. Синие ленты между делами, в каких, по его мнению, обнаруживалось нечто общее, красно-белые ленты между делами, действительно связанными друг с другом.
В настоящий момент на доске было представлено несколько синих лент, но ни одной красно-белой.
Несомненно, Ассад старался исправить такое положение вещей.
Карл скользнул взглядом по всем делам. В конечном итоге все вылилось в по меньшей мере сотню листов. Всякая всячина, в том числе полно материалов, которым вообще тут не место. Это было все равно что найти в стоге сена иголку и нитку, а затем пытаться вставить нитку в иголку в условиях кромешной темноты.
– Я пошел домой, – заявил он. – Видимо, я подцепил то же дерьмо, что у тебя, Ассад, будь оно неладно. Если вы намерены оставаться тут и дальше, думаю, вам стоит запросить газеты за тот период, когда исчезла Рита Нильсен. Предлагаю заняться временным отрезком с четвертого по пятнадцатое сентября восемьдесят седьмого года. Посмотрим, что тогда происходило, а то я уже ни хрена не помню.
Роза стояла, покачивая бедрами.
– Может, ты рассчитываешь, что мы сейчас молниеносно докопаемся до чего-то, что не смогли раскопать в свое время полицейские в ходе кропотливой работы?
Она употребила слово «кропотливый». Забавно звучит из молодых уст.
– Не-а. Я рассчитываю только на то, что сейчас проведу несколько часов у себя в кровати, а потом отведаю жареного гуся.
С этими словами Мёрк вышел.
Глава 9
Мать всегда говорила Нэте, что у нее хорошие руки. По ее мнению, не было никаких сомнений в том, что однажды Нэте получит признание именно благодаря ловкости своих рук. Наряду с умной головой, изящные руки являлись важнейшим инструментом, которым Бог одарил человека, и ее отец нашел им прекрасное применение, оставшись один с дочерью.
Когда падали столбы, держащие изгородь, именно Нэте поднимала их; она же сбивала кормушки, когда они приходили в негодность. Она сколачивала и разбирала вновь любые вещи, если в том была нужда.
И именно эти умелые руки стали ее проклятием на Спрогё. Они стирались в кровь, едва поля начинали колоситься. Руки работали весь день напролет, взамен же она не получала ничего. По крайней мере, ничего хорошего.
Затем настал благоприятный период, когда ее руки обрели покой, и вот теперь им снова приходилось трудиться.
Она аккуратно измерила заднюю комнату в квартире тем же сантиметром, каким пользовалась во время шитья. Метр за метром комната была размечена по длине, ширине и высоте. Оконные и дверной проемы были вычтены из общего метража. И вот она составила список. Инструменты, краска, штукатурка, силикон, рейки, гвозди, тяжелый пластик в рулонах, уплотнитель, стекловата, панели для пола, гипсокартон из расчета на двойное покрытие.
В строительном магазине на Рюэсгэде в Нерребро ей пообещали доставить все необходимое на следующий день, что ее более чем устраивало, ибо ждать она больше не могла.
А когда все принесли в квартиру, комната была изолирована и отделана в дневные часы – пока сосед снизу был на работе, а сосед сбоку отправлялся за покупками или выгуливал вокруг озер свою маленькую тибетскую засирательницу ковров.
Никто не должен был слышать, чем она занималась на пятом этаже в квартире слева. Никто не должен видеть ее с молотком или пилой в руках. Никто не должен задавать лишних вопросов, ибо она уже два года прожила в этой квартире анонимно и так рассчитывала прожить до самого конца своих дней.
Независимо от того, что она собиралась делать.
Когда комната была наконец готова, Нэте отошла на порог и с удовлетворением посмотрела на свою работу. Пришлось помучиться, чтобы изолировать и обшить потолок. Но это была самая важная часть работы, не считая дверей. Пол пришлось поднимать и прокладывать двойным слоем пластика и стекловаты. Она поправила дверь, чтобы можно было открывать ее внутрь, несмотря на то что на полу лежал ковер.
Кроме разницы в высоте пола по сравнению с коридором, ничто не бросалось в глаза. Комната готова. Зашпаклеванная и свежевыкрашенная, с толстым уплотнителем в дверной и оконных рамах, обставлена в точности так же, как и прежде. Картины на стенах, всякие безделушки на подоконниках; в центре, естественно, обеденный стол с кружевной скатертью и шесть стульев без подлокотников, помимо ее собственного, стоящего во главе стола.
Затем Нэте повернулась к растению, стоящему на подоконнике, и осторожно растерла один из листиков между пальцами. Запах был резкий, но не сказать, что неприятный. Ибо именно он, запах белены, ассоциировался у нее с безопасностью.
Все девушки Спрогё перешептывались о Гитте Чарльз, когда та приплыла к ним на почтовой лодке в разгар лета 1956 года. Кто-то говорил, что она училась на медсестру, но дело обстояло совсем не так. Сиделка – возможно, но не медсестра, ибо, помимо директрисы, никто из персонала на острове не имел никакого образования, и Нэте это прекрасно знала.
Девушки шептались главным образом потому, что наконец появился кто-то красивый. Как кокетливо она поводила руками, как стремительно и широко шагала. Говорили, что Гитта похожа на Грету Гарбо. Она действительно была какой-то особенной. И уж точно отличалась от злобных престарелых сучек – либо старых дев, либо разведенок, либо вдов, вынужденных искать себе работу в качестве персонала в этом адском месте.
Гитта Чарльз была прямая, как струна, блондинка, в чем проявлялось ее сходство с Нэте, с красиво уложенной прической, приоткрывающей пушок на шее, чего не позволяла себе даже директриса. Женственная и живая, она воплощала в себе все, чего хотели достичь Нэте и многие другие девушки.
Да, все бросали завистливые, а некоторые даже и похотливые взгляды на Гитту, однако вскоре выяснилось, что за утонченной внешностью скрывается сущий дьявол. И девушки стали держаться от нее подальше. Все, кроме Риты.
Устав от общества Риты, Чарльз, как ее называли, обратила взгляд своих голубых очей на Нэте. Пообещала ей помощь в повседневной работе, покровительство, а также, возможно, и шанс выбраться с острова.
Весь вопрос заключался лишь в том, в какой степени Нэте окажется способной ублажить Чарльз. А если она на свой страх и риск проболтается о том, как они вдвоем проводят время, то Нэте придется перестать пить что бы то ни было, ибо в любую жидкость может оказаться подмешанной белена, предупредила Гитта Чарльз.
Именно так Нэте узнала о белене и ее страшных свойствах.
– Hyoscýamus níger[8], – произнесла Чарльз таинственно и протяжно, дабы подчеркнуть всю серьезность.
Одно лишь название вызвало у Нэте мурашки.
– Говорят, к ее помощи прибегали ведьмы, чтобы долететь до Брокена[9], – продолжала она. – А когда женщин отлавливали, священники и палачи давали им настой из этой травы, чтобы притупить их чувства во время пыток. Поэтому белену называют ведьмовским зельем, так что тебе следует быть поаккуратнее с ней, я тебя предупреждаю. Не лучше ли подчиниться мне?
В результате Нэте попала в рабство на долгие месяцы, и этот период во всех отношениях оказался для нее наиболее ужасным из всего времени, проведенного на Спрогё.
Вглядываясь в море, она видела не только путь к свободе – морские волны могли утянуть ее на дно. Вниз, во тьму, где никто не найдет ее и не причинит боли.
