Гиллиан Флинн - Негодяи (сборник)
Принц Деймон провел при дворе короля полгода и даже участвовал в заседаниях Малого Совета, но ни возраст, ни долгое изгнание не переменили нрава его. Вскоре Деймон вновь сошелся со старыми товарищами из «золотых плащей» и стал посещать заведения на Шелковой улице, где всегда был столь желанным клиентом. Хотя в бытность свою при дворе он и вел себя с королевой Алисентой со всей учтивостью, не было тепла в их общении, и говорили, что принц с особой холодностью относился к детям ее, особенно к племянникам своим Эйгону и Эймонду, чье рождение еще более отдалило его от наследования престола.
Совсем иным было общение его с принцессой Рейнирой. Деймон многие часы проводил в ее обществе, очаровывая ее рассказами о путешествиях и битвах, в которых ему довелось участвовать. Дарил ей шелка и жемчуга, книги и венец, украшенный нефритом, который, как говорят, когда-то принадлежал императрице Ленга, читал ей стихи, выезжал с ней на соколиную охоту, выходил в море и вместе с ней подшучивал над «зелеными» придворными, называя их «лизоблюдами», раболепствующими пред королевой Алисентой и ее детьми. Восхвалял красоту ее, называя ее прекраснейшей во всех Семи Королевствах. Дядя и племянница стали летать на драконах вместе едва ли не каждый день, и Сиракс с Караксисом соревновались, кто первый долетит до Драконова Камня и обратно.
Далее сведения источников расходятся. Грандмейстер Рунситер говорит лишь, что братья снова повздорили, и принц Деймон покинул Королевскую Гавань, вернувшись на Ступени и к своим войнам. О причине ссоры он умалчивает. Другие же утверждают, что Визерис отослал Деймона по настоянию королевы Алисенты. Однако Септон Юстас и шут Грибок рассказывают иное… даже, скорее, каждый – свое. Юстас, муж более сдержанный, пишет, что принц Деймон соблазнил племянницу-принцессу и лишил ее девственности. Любовников застали на ложе и привели к королю, и Рейнира настаивала, что любит дядю, умоляя отца разрешить ему жениться на ней. Король Визерис и слышать не желал о подобном, напомнив дочери, что у принца Деймона уже есть жена. В гневе он заточил принцессу в покоях ее и приказал брату покинуть двор, приказав обоим никогда не рассказывать о случившемся.
Рассказанное же Грибком куда более неприглядно. Со слов карлика, принцесса желала лишь сира Кристона Коля, но не принца Деймона, но сир Кристон проявил себя истинно благородным рыцарем, блюдущим чистоту и клятвы свои, и, хотя дни и ночи проводил в обществе принцессы, ни разу не признался ей в любви и, уж подавно, не поцеловал. «Глядя на тебя, он видит маленькую девочку, какой ты была, а не прекрасную женщину, какой ты стала, – сказал принц Деймон племяннице. – «А вот я могу наставить тебя, как сделать так, дабы увидел он в тебе женщину».
По словам Грибка, он начал учить ее поцелуям, затем принц показал племяннице, как ласкать мужчину, чтобы доставить ему высшее наслаждение, и иногда в обучении том принимал участие и сам Грибок, наделенный, по слухам, немалой мужской частью. Деймон научил девушку раздеваться соблазнительно, ласкал груди ее, дабы сделать их более чувствительными, и летал с ней верхом на драконе на уединенные скалы в бухте Черных Вод, где могли они оставаться обнаженными, никем не увиденные, дабы принцесса могла практиковаться в ласках мужчины ртом. Он похищал ее по ночам из покоев ее, переодев мальчиком-пажом, и водил в бордели на Шелковой улице, где принцесса могла видеть мужчин и женщин, предающихся любви, обучаясь «женскому искусству» от шлюх Королевской Гавани.
Как долго длились уроки сии, Грибок умалчивает, но, в отличие от Септона Юстаса, настаивает на том, что принцесса Рейнира осталась девственна, ибо желала преподнести девственность свою в дар своему возлюбленному. Когда же она, наконец, приблизилась к ее «белому рыцарю», пытаясь показать все, чему научена была, сир Кристон ужаснулся и отверг ее. Вскоре история эта стала известна другим, в немалой степени заслугами означенного Грибка. Поначалу король Визерис отказывался верить словам этим, но лишь до той поры, пока сам принц Деймон не подтвердил их истинность. «Отдай девочку мне в жены, – так, говорят, сказал он королю. – Кто же еще теперь возьмет ее?» Но король Визерис отправил его в изгнание, запретив возвращаться в Семь Королевств под страхом смерти. Лорд Стронг, Десница короля, возражал, что принца следует предать смерти немедленно, как изменника, но Септон Юстас напомнил Его Величеству, что нет большего проклятия, чем казнить кровь свою.
Далее все снова становится ясным. Деймон Таргариен вернулся на Ступени, продолжив войну за эти голые скалы, омываемые водами и продуваемые ветрами. Грандмейстер Рунситер и сир Гарольд Вестерлинг, лорд-командир Королевской Гвардии, умерли в 112 году от В. Э. Сир Кристон Коль был назначен лордом-командиром Королевской Гвардии вместо сира Герольда, а архимейстеры Цитадели послали в Красную Крепость мейстера Меллоса, дабы принял он цепь грандмейстера и дела его. Вскоре в Королевскую Гавань вернулось привычное за многие годы спокойствие, продолжалось которое почти два года… но в 113 году от В. Э., когда принцессе Рейнире минуло шестнадцать, она вступила в права владычества Драконьим Камнем, а вскоре вышла замуж.
Задолго до той поры, как кому-нибудь пришла в голову мысль усомниться в ее невинности, король Визерис стал размышлять о достойном муже для дочери, кто стал бы хорошим принцем-консортом царствующей королевы. Обсуждалось это и на Малом Совете. Великие лорды и отважные рыцари вились вокруг принцессы, будто мошки вокруг огня, тщась добиться ее расположения. Когда в 112 году Рейнира посетила Трезубец, сыновья лорда Бракена и лорда Блэквуда бились на дуэли из-за нее, а младший сын дома Фреев настолько исполнился наглости, что открыто испросил руки ее (за что позже был прозван Дурачком Фреем). На западе же сир Джейсон Ланнистер и его брат-близнец сир Тайленд сразились за руку ее на пиру в Кастерли Рок. Сыновья лорда Талли Риверранского, лорд Тайрелл Хайгарденский, лорд Окхерт из Старого Дуба и лорд Талли Хорнхиллский искали знаков внимания принцессы, как и старший сын Десницы, сир Харвин Стронг. Костолом, как его прозвали, был наследником Харренхэла и, как говорят, сильнейшим во всех Семи Королевствах. Визерис даже поговаривал о том, чтобы выдать Рейниру за принца Дорнского, дабы присоединить Дорн к владениям своим.
У королевы же Алисенты был на уме свой кандидат, ее старший сын, принц Эйгон, сводный брат Рейниры. Но Эйгон был еще мальчишкой, на десять лет моложе принцессы. Помимо этого, отпрыски короля между собой не ладили. «Тем больше резон соединить их браком», – говорила королева. Визерис не соглашался. «Мальчишка – плоть от плоти ее, и она хочет, чтобы он воссел на троне», – говорил он лорду Стронгу.
Наконец король и Малый Совет решили, что наилучшим будет выдать Рейниру за ее троюродного брата Лейнора Велариона. Хотя Великий Совет 101 года не возвел его на престол, отпрыск дома Веларионов все равно оставался внуком доброй памяти принца Эймона Таргариена и правнуком Старого Короля, получив драконову кровь с обеих сторон. Такой брак сулил объединение и усиление королевской крови и примирение Железного Трона с Морским Змеем, дабы флот последнего служил интересам королевства. Возражение возникло единственное – в свои девятнадцать лет Лейнор Веларион не проявлял ни малейшего интереса к женщинам. Напротив, он окружил себя симпатичными оруженосцами своего возраста и, как рассказывают, предпочитал их компанию всем иным. Однако грандмейстер Меллос счел эту проблему несущественной. «Ну и что с того? – как говорят, произнес он. – Я не слишком люблю рыбу, но если ее правильно приготовят, то и ее вкушу». И вопрос сочли решенным.
Однако король и Совет пренебрегли мнением принцессы, а Рейнира, как истинная дочь отца своего, имела свое мнение о том, за кого ей следует выйти замуж. Чем больше она узнавала о Лейноре Веларионе, тем менее ей хотелось становиться его невестой. «Ему, скорее, мои сводные братья больше по вкусу придутся», – сказала она королю (а принцесса, отметим, всегда именовала сыновей Алисенты сводными братьями, подчеркивая отличие). Сколько бы Его Величество ни уговаривал дочь, ни умолял ее, затем начав и кричать, называя ее неблагодарной, никакие слова его не могли поколебать ее… пока король не завел речь о наследовании. Король хозяин делам своим, заметил Визерис. Что сделал, то и отменить может. Ей следует выйти замуж так, как он повелевает, иначе он наречет наследником престола ее сводного брата Эйгона вместо нее. И это сломило упорство принцессы. Септон Юстас рассказывает, что она упала пред отцом на колени, умоляя о прощении. Грибок же говорит, что она плюнула отцу в лицо. Сходятся они лишь в том, что, в конечном счете, приняла она волю отца своего.
