Лоуренс Сандерс - Торговцы плотью
Хоффхаймер уставился на деньги. Потом осторожненько коснулся их толстым указательным пальцем.
— Отлично, — выдохнул он. — Ты себе можешь это позволить?
— Конечно.
— Это честные деньги? — Сол взглянул мне в глаза.
— Я их заработал.
— И чем же?
— Их заплатила мне одна женщина. — Я тоже смотрел ему прямо в глаза. — За предоставленные ей услуги.
Хоффхаймер вздохнул, задержал дыхание и медленно-медленно выдохнул воздух. Потом раскурил огрызок сигары — скособочившись, чтобы не обжечь нос.
— Я не собираюсь учить тебя жить, Питер. Да и кто я такой, чтобы учить? Как выяснилось, я и сам жить не умею. Но…
— Я зарабатываю достаточно, чтобы хорошо одеваться и обедать в приличных ресторанах.
— Есть хорошая еврейская пословица: «Горбуну его горб не виден». Может, на твоем месте и я бы так поступал… Ты ходил в те два места, куда я тебе рекомендовал?
— Нет, Сол, — честно признался я. — Я сдался. Решил покончить с театром.
— Жаль! — Мой агент снова тяжело вздохнул. — У тебя есть талант.
— Талант? — взвился я. — А что это такое, черт побери? Талант… Да он есть у каждого. В мире избыток талантов. Но если за талант не платят, на кой черт он нужен? Пропади он пропадом, этот талант. Мне от него никакого толку.
— Я с тобой спорить не собираюсь, — печально произнес Сол. — Я знаю, что такое разочарование. И я от всего сердца желаю тебе удачи. Значит, прощаемся навсегда?
— А вот это уже от тебя зависит.
Мой агент с отвращением швырнул сигарный окурок в старую металлическую пепельницу.
— Дерьмо собачье… Что ты имеешь в виду? Что зависит от меня?
— Я получаю деньги не от одной-единственной женщины. У нее есть подруги, у подруг — свои подруги. Сол, в этом городе пруд пруди баб, готовых платить за удовольствие.
— Ну и что?
— А то, что я получаю пятьдесят долларов за час работы — если это можно назвать работой. Имею три-четыре «сцены» в неделю и не должен платить никаких налогов.
— И зачем ты мне все это рассказываешь?
— Эти женщины — им все время подавай новых партнеров. Молодых, красивой наружности, здоровых. Я полагаю, некоторые из твоих клиентов…
— Нет! — Сол отреагировал мгновенно.
Я откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и спокойно взглянул на него.
— Ты слишком поторопился с ответом.
— Я не сутенер.
— А никто и не предлагает тебе стать сутенером. Ты посылаешь ко мне парней — ты, мол, услыхал о какой-то работе, но толком не знаешь, о чем именно идет речь. А дальше уж мое дело. Если они соглашаются — отлично, в конце концов, решение-то принимают они. Если нет — то и ладно. Сутенерством занимаешься не ты, а я.
— Питер, Питер, — простонал Хоффхаймер, — чем ты занимаешься?
— Зарабатываю деньги. Живу. И ты тоже можешь жить нормально. За каждого стоящего парня я буду платить тебе по сотне. А уж я постараюсь, чтобы они все были на высоте.
— Черт побери! Ну и как же? Принимаешь заказы по почте?
— А что в этом плохого? Ну пойми, эти мои подруги предпочитают актеров или фотомодели, а парни то уезжают на гастроли, то женятся, то вдруг превращаются в гомиков… Поэтому я постоянно ищу «таланты». И ты можешь прекрасно в этом поучаствовать.
— Я не хочу иметь к этому никакого отношения, — отрезал Сол. — И тебе должно бы быть стыдно обращаться ко мне с такими предложениями.
Я пожал плечами и, встав с кресла, надел свой новый плащ.
— Как знаешь. Но все-таки подумай над моим предложением, Сол. Все, что от тебя требуется, — присылать ко мне мальчиков.
— Вон из моей конторы! — гневно воскликнул Сол.
Я шел по Пятой авеню и улыбался: меня вовсе не расстроила такая его реакция. Позже, подумав на досуге, он наверняка увидит в моем предложении смысл. Ну, а если нет, то на Соле свет клином не сошелся, есть масса других театральных агентов, менее щепетильных. Так или иначе я сумею решить проблему «новых талантов». Для Марты Тумбли и для себя.
Утром шел дождь, но сейчас небо очистилось и ярко сияло апрельское солнышко. Улицы казались чистыми, свежий весенний воздух вселял оптимизм.
Я шагал уверенно и легко: у меня была работа, и за нее прекрасно платили. Будущее мое, если и не такое уж блистательное, все же казалось надежным. Наконец-то я обрел свое место в этом жестоком и прекрасном мире.
Повинуясь настроению, я зашел в деликатесный магазин, который прежде обходил стороной, и купил баночку белужьей икры, трюфелей и гусиного паштета. Вылилась эта покупка в довольно кругленькую сумму, но разве можно экономить на радости?
Домой я отправился на такси.
Возле нашего дома стояла полицейская машина. На тротуаре толпились соседи и просто зеваки, смотритель — его звали Сэмми — стоял, привалившись к полицейскому автомобилю.
— Что случилось? — спросил я.
— Старую миссис Фульц ограбили.
— Господи Иисусе! И каков ущерб?
— Да небольшой. Слава Богу, ее в это время дома не было. Вы же знаете, в полдень она обычно отправляется по магазинам, в это время к ней и залезли воры. Взломали дверь и не столько разграбили, сколько сокрушили все вокруг. Разбили посуду, вспороли кушетку и кресла и даже матрас исполосовали ножом. Наверное, искали деньги.
— Вполне возможно. А что украли? Она говорила?
— Какие-то старые побрякушки, радиоприемник… Они, наверное, обозлились, что ничего ценного не нашли, и наложили кучу прямо ей на коврик. Старая леди в истерике.
Я прошел, бросив на ходу взгляд в открытую дверь квартиры миссис Фульц. Мне было не по себе. И все же я аккуратно сложил деликатесы в холодильник.
Глава 35
Мы прогуливались по Центральному парку — пальто нараспашку, физиономии подставлены лучам весеннего солнышка.
— Упрямая старая стерва, — пожаловался я. — И не думает переезжать. Врезала новые замки.
— Терпение, терпение! — Детектив Люк Футтер демонстрировал образцовое спокойствие. — И Рим не один день строился.
— А теперь она еще и собаку завела, мерзкого маленького фокстерьера. Все время тявкает.
— Да? Ну тогда нам стоит попытаться еще разок.
— И вы думаете, это сработает?
Детектив ухмыльнулся:
— Всегда срабатывает.
Так оно и случилось. Ровно через неделю после первого ограбления квартира миссис Фульц снова подверглась налету. На этот раз ничего не украли и не сломали, но в кухне на полу лежал маленький фокстерьер с перерезанным горлом.
Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения миссис Фульц. Рыдая, она объявила соседям, что немедленно перебирается к дочке с зятем в Бенсонхерст.
Услыхав об этом, я сразу же кинулся к смотрителю Сэмми: мрачная физиономия Эндерса, которая вечно маячила у меня перед глазами, выражала немой укор, и я подумал, что наконец появилась возможность нам расстаться.
— Сэмми, — сказал я, — мы с Артуром решили разъехаться, что, если он займет квартиру миссис Фульц?
— Не знаю… — потупился Сэмми. — Кое-кто попросил меня найти квартиру, пообещав за это полсотни.
— Обещания надо выполнять, — сказал я, вынимая из кармана бумажник. — Вот тебе пятьдесят долларов наличными — просто в знак внимания. И пятьдесят, если ты сдашь квартиру нам.
Мы получили квартиру. Артур перетащил свои пожитки, и мы договорились, что время от времени я смогу использовать его площадь для «сцен» — естественно, заранее предупредив. За каждую «сцену» Артур будет получать по десятке.
О том, что у нас появилась третья точка, я не поставил в известность Люка Футтера.
Глава 36
Марта Тумбли одобрила мое решение, но слегка посетовала по поводу дополнительных трат:
— Тебе не кажется, что ты слишком уж размахнулся?
В очередной четверг состоялась наша обычная деловая встреча. Мы сидели рядышком за письменным столом с кожаным покрытием, просматривая записи расходов и попивая кофе. За нами внимательно наблюдали ее слоны.
Я согласился, что «производственные затраты» несколько превышают запланированные, но как только мы развернемся на полную мощность…
— Послушай, — подсчитывал я. — Сейчас мы проводим в среднем двадцать пять «сцен» в неделю, то есть как минимум сотню в месяц. Выручка составляет десять тысяч, откинь половину на жалованье и издержки производства, таким образом, нам с тобой остается пять тысяч, то есть по две с половиной на каждого.
— Это-то понятно, — согласилась она. — Но все-таки мы слишком много тратим. Две сотни в месяц Футтеру, плата за квартиру на Шестьдесят восьмой улице, по десятке Эндерсу за использование его апартаментов, чаевые смотрителю и все такое. Слава Богу, нам хоть еще остается по четыреста в неделю, не считая твоих личных заработков. Может, урезать плату парням?
— Ни в коем случае! — Я гневно швырнул карандаш. — Марта, это развивающийся бизнес, и мы должны привлекать только первоклассные силы. Единственный способ увеличить прибыли — это повышение производительности.
