Джордж Грин - Присяжный заседатель
Прямо над усыпальницей растет клен, весь покрытый красной листвой. Учитель отрывает один листик и бросает его вниз, прямо на лысый череп Джозефа. Листик грациозно вальсирует, но в последний момент падает Джозефу не на лысину, а на кончик носа. От неожиданности Боффано-младший дергается и стукается затылком о мраморную стену.
— Мать твою! — рявкает он.
— Расслабься ты, Джозеф, — говорит сверху Учитель.
Джозеф закидывает голову и смотрит на него свирепыми глазками. Автоматический пистолет дрожит в его руке. Учитель улыбается, он — само добродушие.
— Если бы я собирался тебя прикончить, то не стал бы окликать. Ты бы уже лежал в этой тихой гробнице. Кстати, Джозеф, ты предпочитаешь, чтобы тебя положили слева или справа от твоей достопочтенной матушки?
— А ну-ка слезай с мавзолея моего долбаного семейства!
— Ты оговорился, Джозеф, — говорит Учитель. — Надо было сказать не «мавзолей моего долбаного семейства», а «долбаный мавзолей моего семейства». Улавливаешь разницу?
Учитель замечает, что Фрэнки, телохранитель Джозефа, чуть заметно усмехается. Что ж, для костолома этот парень совсем не глуп. Да и личико худое, смышленое. Двигается грациозно, не суетится. Пожалуй, Фрэнки выгодно выделяется из всех многочисленных горилл, состоящих в войске Боффано.
— Привет, Фрэнки, как дела? — говорит Учитель. Тот пожимает плечами.
— Вроде ничего.
— Ты все еще встречаешься со своей ирландской подружкой?
— С Молли? Да. А откуда вы…
— Так, кто-то показывал мне ее фотокарточку. Классная девчонка. Лови-ка.
Учитель бросает вниз узкую картонную коробку. Фрэнки едва успевает ее подхватить. В коробке лежит одна орхидея.
— Это «ликасте виргиналис», — поясняет Учитель. — Только что срезана. Чувствуешь, какой аромат? Ночью, когда вы будете заниматься любовью, положи цветок возле подушки. Вот увидишь, девчонка будет кидаться на тебя, как пантера.
— Елки-палки, — присвистывает Фрэнки. — За это спасибо.
Джозеф не выдерживает.
— Слушай, Фрэнки, мать твою, нам еще только цветочков не хватало. — Оборачивается к Учителю. — Ты слышал, что я тебе сказал? Слезай вниз!
Учитель слегка опирается на каменного ангела и очень ловко, за пару секунд, спускается вниз.
— Что ты там делал? — спрашивает Джозеф.
Учитель не отвечает.
— Хотел проверить, нет ли за мной хвоста? Заруби себе на носу, ублюдок, я сам могу о себе позаботиться.
— Джозеф, ты лучше скажи мне, зачем хотел со мной увидеться.
— Ты еще спрашиваешь? Я слышал, что ты химичишь с присяжными.
— Правда? Интересно, от кого ты это слышал.
Джозеф поднимает палец:
— Заткнись, сука. Без твоих штучек, понял?
— Я тебя слушаю.
— Я не хочу, чтобы ты приставал к присяжным. Это слишком рискованно.
— Конечно, Джозеф, ты предпочитаешь без риска. Например, засадить твоего братца на всю жизнь в тюрьму, чтобы главой семейства стал ты, да?
— Мой брат будет на свободе.
— Насколько я слышал, вчера в зале крутили пленку.
— Плевать всем на эту пленку! Боузмен от нее камня на камне не оставит. Это будет не улика, а «Маппет-шоу». Ничего у них не выгорит с этим процессом. Этот прокурор Тэллоу из какого-то там задрипанного округа Вестчестер — не профессионал, а любитель. Там даже ФБР не задействовано. Даже Служба по борьбе с наркотиками. Только местные козлы, вообразившие себя ковбоями. Ни хрена у них не выйдет.
— Уважаю твой оптимизм. Но я слышал, что Боузмен смотрит на будущее весьма скептически.
— Подстраховывается.
— Вот и я тоже подстраховываюсь.
Глаза Джозефа превращаются в щелочки.
— С кем именно из присяжных ты контактируешь, ублюдок?
Учитель только усмехается.
— Когда я тебя о чем-то спрашиваю, отвечай. Пока брат в тюрьме, я босс всего семейства.
— Только не мой.
— Моя семья платит тебе деньги.
— Да, Джозеф, и очень много денег. Но все равно ты мне не босс. Твой брат в курсе моих действий.
— Конечно, ты совершенно задурил ему голову. Вертишь им, как хочешь. Со мной у тебя не получится. И маска мне твоя не нравится. Что это ты от меня свою рожу прячешь?
Лао Цзы говорит: «Лучший из правителей тот, о ком не ведают подданные».
— Слушай, что я тебе скажу, дерьмо собачье. Ты мне совсем не нравишься, всезнайка хренов. Мне не нравится то, как ты прибрал к рукам мою семью. Мне не по душе то, во что ты нас втягиваешь. Я против «Кали» и «Ндрангеты». А больше всего мне не нравится то, что ты пристаешь к мирным гражданам.
— Ах, Джозеф, какая нежная у тебя душа. Будь моя воля, я еще при жизни причислил бы тебя к лику святых.
Фрэнки хихикает. Джозеф кидает на своего телохранителя яростный взгляд, и парень умолкает. Боффано-младший делает шаг вперед.
— Я тебе вот что скажу, сволочь.
— Да, Джозеф, не стесняйся.
У Джозефа яростно раздуваются ноздри. Пахнет у него изо рта не очень приятно, и Учитель под маской слегка морщится.
— Если моего брата засадят, я тебя из-под земли достану, педераст поганый.
Оливер возвращается с велосипедной прогулки. Среда, время к вечеру. Когда мальчик заносит велосипед на крыльцо, из кухни доносится звонок телефона.
— Алло? — говорит мамин голос. — Привет, Джулиет.
Обычно, когда звонит Джулиет, мама сразу начинает хихикать, но только не сегодня. Голос у нее ровный и холодный, как стекло.
— Нет. Сегодня? Это невозможно… Правда? Извини, я забыла…
Оливер входит в кухню. Мать прикрывает трубку ладонью и, не здороваясь, приказывает:
— Переоденься, мы идем в прачечную.
Оливер поднимается вверх по лестнице, но к себе в комнату не заходит — хочет послушать, о чем разговор.
— Спасибо, Джулиет, это очень мило с твоей стороны, — говорит мама, — но сегодня нам нужно заняться стиркой…
— У меня все в порядке…
— Нет, этот тип мне не понравился. Ничего путного у меня с ним не вышло…
— Джулиет, я же тебе говорю — мне не до этого…
— Что поделаешь, у меня тоже свои дела…
— Да, я тебе верю на слово. Не сомневаюсь, что история действительно забавная. Но знаешь, мне как-то неохота ее слушать. Еще одно любовное приключение? Тебе не надоели все эти игры? Без ощущения настоящей близости секс ничего не значит. Пора бы тебе это понять.
Оливер смотрит на мамину спину. Энни стоит, прислонившись к двери, смотрит в окно.
— Нет, ничего подобного, — говорит она.
— Нет и еще раз нет…
— Не выдумывай ты, ради Бога! А до секса мне вообще дела нет. Тело без души — это все равно, что цифра. Когда ты только повзрослеешь?…
— Ладно, Джулиет, это не мое дело, можешь мне ничего не рассказывать. Мне это не интересно. Да и Оливеру ни к чему слушать всякую дребедень…
— Нет, это ты меня послушай! Звонишь сюда, когда тебе взбредет в голову, несешь всякую чушь. И это ты называешь настоящей жизнью? Я вот что тебе скажу…
Энни замолкает на полуслове, смотрит на телефонную трубку и медленно опускает ее на аппарат. Из трубки доносятся прерывистые гудки. Энни быстро оборачивается и встречается взглядом с сыном. Лицо у нее раскрасневшееся, взволнованное. Но голос ровный и по-прежнему холодный.
— Не смей так на меня смотреть.
Славко Черник сидит в машине. Ведет наружное наблюдение за домом Эбена Рэкленда, старается не клевать носом. По радио передают дебаты в прямом эфире. Способствует ли система премиальных выплат в бейсбольной команде «Нью-Йоркские гиганты» стимуляции боевого духа игроков? Более важной темы для обсуждения не нашлось. В студию все время звонят какие-то остолопы и высказывают свои идиотские мнения.
Славко изо всех сил давит большими пальцами на глазные яблоки — хочет изгнать сон и скуку. О Господи, ну и тоска. Сколько там времени? Восемь тридцать пять. Всего лишь? Сижу до полуночи и хватит, говорит он себе. Здесь ничего интересного не случится.
Славко глубоко убежден, что наружное наблюдение выдумали прихвостни Сатаны, желая придумать муку пострашнее.
Славко отвинчивает крышку термоса и наливает себе кофе.
По радио какой-то умник говорит: «На мой взгляд, Джерри, проблема заключается в том, что леденящая аура многогодовых контрактов, в особенности когда…»
Славко коленом бьет по кнопке приемника, чтобы положить конец этой белиберде. Тишина. Подливает в крышечку кофе, смотрит на часы. 8:36. С ума сойти. Это не жизнь, а черт знает что. Надо проявить терпение, подождать немного, и все кончится, придет смерть. Потом все начнется сначала. Может, мне повезет, и по следующему кругу меня не запустят? Ведь я очень паршиво справился с этим раундом.
Еще немножко кофе.
У Славко появляется странное ощущение, что он не один — то ли тень мелькнула, то ли еще что-то. Потом кто-то стучит в окно. Черник чуть не подпрыгивает, но в последний момент успевает подхватить термос.
