Питер Абрахамc - Репетитор
— Давным-давно. Вы же заплатили половину, а деньги для нее — как прозак.[12]
Брэндон рассмеялся. Это было здорово.
— Значит, увидимся, если увидимся. Может, даже будет немного крэка.
— Крэка?
В дверь комнаты Брэндона постучали.
— Брэндон? — Это была мама. — Можно войти?
— Пока. — Он положил трубку. — Заходи.
— Как насчет стейка на ужин?
— Отлично.
Это было что-то новенькое. Конечно, не стейк на ужин, хотя ужинали они все вместе очень редко, но сам факт того, что его мнением поинтересовались.
Мама улыбнулась:
— Отлично.
Она оглядела комнату, подобрала с пола кроссовки, убрала их в шкаф и захлопнула дверцу, заметила, что у CD-проигрывателя открыта крышка, и закрыла ее. Вот черт! Теперь она точно пойдет к столу, на котором лежал тест по «Макбету» с огромной, обведенной кружком, красной отметкой F, — не заметить его было нельзя. С тем же успехом работу можно было вставить в рамочку и повесить на стену.
Брэндон встал, подошел к столу так естественно, как только мог, потянулся и сел на тест, скрестив руки на груди. Главное — выглядеть естественно. Мама как-то странно на него посмотрела:
— О чем ты думаешь, Брэндон?
— Ни о чем.
— Расстроен из-за того, что сейчас произошло у вас с папой?
— Нет.
— Он хочет, чтобы у тебя все было хорошо. И я тоже.
— Я тоже хочу, чтобы у вас все было хорошо, мама. — Слова вырвались сами. Что за идиотизм! Брэндон почувствовал, что краснеет.
— Брэндон! — Мама обняла его и поцеловала в щеку. Лицо горело. Мама отстранилась. — Ты так вырос. — Ее взгляд затуманился.
— Мам…
— Что?
— Я все еще наказан?
В ее взгляде опять появилось что-то странное. Может, это из-за того, что его наказали сразу за несколько проступков?
— Не знаю, Брэндон. Как ты написал тест по «Макбету»?
— Его еще не проверили.
— А как прошло занятие с репетитором?
— Неплохо.
— Чем вы занимались?
Чем же они занимались? Брэндон ничего не помнил. Затем, к его удивлению, в памяти возникли три совета. Совет номер один: исключать все «вроде того». Совет номер два: думать, как Сэм, но только пока пишешь тест. Совет номер три: приемная комиссия любит хороших детей.
— Аналогии, — сказал Брэндон. — Например, горчица относится к хот-догу, как что-то относится к чему-то.
— Вот что, Брэндон, если ты сейчас продолжишь эту аналогию, сегодня вечером можешь пойти с друзьями куда хочешь.
Он что, цирковой тюлень? Единственное, что пришло ему в голову, было:
— Как глазурь к торту.
Мама захлопала:
— Великолепно, Брэндон! А какой метод вы использовали?
Мама села на кровать и приготовилась к какой-то умной дискуссии, наподобие тех, что она обычно затевала с гостями. Метод? Брэндон не понимал, о чем она говорит.
— Джулиан просто дал мне несколько советов.
— Правда? Каких?
— Это секрет, мама.
Она рассмеялась. Брэндон чуть пошевелился, и тест под ним зашуршал.
— Что ты думаешь о Джулиане? — спросила мама.
Брэндон пожал плечами:
— Он нормальный.
Мама кивнула. Брэндон чувствовал, как в ее голове шел мыслительный процесс. Всю свою жизнь он наблюдал за тем, как мама думала: она, несомненно, была мозгами семьи.
— А что ты думаешь о нем как об учителе?
— Не знаю.
— Если сравнить с учителями в школе.
Брэндон подумал о мистере Монсоне и его кратких пересказах содержания книг.
— Невозможно быть хуже, чем они.
Мама опять кивнула, с таким видом, будто все происходящее имело смысл.
— Может быть, нам стоит забыть об этой девушке Салли и пригласить Джулиана?
— Пригласить Джулиана?
— Для репетиторства.
— Мне что, и дальше придется заниматься?
— Не начинай. Мы заключили соглашение. Кроме того, посмотри, ты добился успехов уже на первом занятии.
— Ладно.
— Что «ладно»?
— Я буду заниматься.
— Но ты хочешь, чтобы я позвонила в агентство и попросила Джулиана?
Брэндон пожал плечами.
— Выбор за тобой, сынок.
— Мне все равно.
— В агентстве сказали, что Салли очень хорошо справляется с молодыми людьми. Она играет в сборной Тринити-колледжа по хоккею на траве. И у нее пять братьев.
— Позвони в агентство.
Мама рассмеялась:
— По-моему, это хорошее решение. По крайней мере, пока ты…
В комнату вошла Руби и протянула маме телефонную трубку:
— Тебя. Этот засранец из «Скайвей».
— Руби!
— Он не слышит, я отключила звук. — Руби повернулась к брату: — Кто эта бедная девушка, у которой пятеро братьев?
— Не твое дело.
Мама взмахнула рукой, прося их вести себя потише, и вышла в холл.
Метод Шерлока Холмса заключался во внимании к деталям. Тем же вечером Руби читала в кровати. Вся комната была погружена во мрак, и только круг света от маленькой прикроватной лампочки освещал книгу. Руби пыталась быть такой же наблюдательной, как Шерлок Холмс, надеясь раскрыть тайну «Пестрой ленты» раньше, чем это сделал детектив. Естественно, не подглядывая, — Руби никогда не подглядывала в конец книги.
Наблюдать, а не просто смотреть. Холмс всегда подчеркивал различие между этими действиями. Ватсон видел все то же, что и Холмс, но никогда не мог сложить факты вместе. Совершенно очевидно, что доктор Ройлотт плохой человек, — в том эпизоде с кочергой он сам сказал, что опасен. Значит, вопрос был в том, как он убил сестру испуганной мисс Стоунер? И как он планировал убить ее саму?
Что видел Холмс? Шнур от поддельного звонка и подозрительный вентилятор в комнате мисс Стоунер, блюдечко с молоком и собачью плеть в комнате доктора Ройлотта. Руби трижды перечитала то, что было написано про эту плеть. В конце концов она решила, что имелся в виду какой-то особый поводок. Его конец был завязан узлом. И что? Может быть, павиан каким-то образом пролез в дыру вентилятора? Или это мог сделать гепард? Руби вернулась на несколько страниц назад. На теле умершей не было никаких отметин. Она была напугана до смерти, и мисс Стоунер была уверена, что в этом виновата пестрая лента. Гепарды пестрые? Возможно, кто-то назовет их такими, и потом, гепард — это большая кошка, а кошки любят молоко. Но, и Холмс указал на это, гепард был большим животным, а блюдечко было очень маленьким. Руби зашла в тупик.
Она перевернула страницу.
В стену вделан вентилятор, шнур ведет к звонку, который не работает, и спящая девушка умирает.
Ватсон не видел никакой связи. Руби, к своему большому раздражению, тоже. Холмс и Ватсон бодрствовали в абсолютной темноте спальни мисс Стоунер. В комнате Руби тоже было очень темно. Свет от маленькой лампы был и не светом даже, а, каким-то необыкновенным образом, частью книги. Руби казалось, будто она окружена вакуумом, такая тишина стояла вокруг.
Затем раздался тихий свист. Холмс резко вскочил на ноги и принялся стегать шнур своей тростью. Ватсон ничего не видел. Холмс был очень бледен. Они услышали жуткий крик в соседней комнате. Ледяная дрожь пробежала у Руби по спине, сердце забилось быстрее. Холмс и Ватсон ворвались в комнату доктора Ройлотта. Слова пролетали перед глазами Руби с такой скоростью, что она еле успевала их читать: турецкие туфли без задников, плеть. Застывшие глаза Ройлотта. Почему? Необычная желтая с коричневыми крапинками лента обвилась вокруг его головы. Такая же турецкая деталь, как и домашние туфли? И внезапно лента пошевелилась, и в волосах мертвеца показалась граненая головка и раздувшаяся шея ужасной змеи.
Руби вскрикнула, рывком подняла голову от книги и с ужасом огляделась. Вокруг была обволакивающая темнота, в которой что-то двигалось. Руби захлопнула книгу и села прямо. Она тяжело дышала и была близка к панике. Змея! Она ненавидела змей, не выносила ни их вида, ни даже крошечной мысли об этих мерзких животных.
Руби взяла книгу, вылезла из кровати и, держа книгу на вытянутых руках, как будто внутри и вправду спряталась змея, вышла из комнаты. Она осторожно положила книгу на пол. В доме было темно и тихо. Только за спиной Руби горела маленькая лампочка. Девочка крепко закрыла за собой дверь и вернулась в кровать, оставив свет включенным. Через минуту или две — она совершенно потеряла счет времени — Руби опять встала с кровати, открыла дверь в туалет и заглянула внутрь, проверила под кроватью, потом снова залезла под одеяло — голубое с желтыми солнцами — и накрылась с головой.
Обычно для того, чтобы заснуть, Руби представляла себе что-нибудь хорошее. Ее любимой мечтой было притвориться, что она — пещерная женщина, которая сидит на полу в уютной сухой пещере. В тепле и безопасности. Лучше всего фантазировать получалось, когда Руби представляла, что за пределами пещеры идет снег. Руби начала представлять себе это: пелена белого снега, и она сама — в полной безопасности.
