Деннис Берджес - Врата «Грейвз»
– Мне немного знаком этот метод, – сказал я. – Во время войны мне случалось примерно так пересекать границу.
– И после войны, держу пари.
– Теперь я пересекаю границы с обыкновенным паспортом, – сказал я. – Впрочем, я не собираюсь оспаривать ваше убеждение. Но вы излишне романтизируете мой образ.
– Романтизировать образ – это то, что у нас, писателей, получается лучше всего, Чарльз, – сказал он со смехом. – Итак, кажется, мы сдвинулись с места. Каков следующий шаг? – спросил он.
– Завтра я навещу остальных двоих из списка. Могу также собрать побольше информации о Мэри Хопсон. И постараюсь узнать что-нибудь о Гассмане через мои связи в медицинском мире. Чем больше мы будем знать до похода в тюрьму, тем лучше. – Я решил, что не стоит говорить ему, что связи в медицинском мире на самом деле принадлежат Адриане.
– Именно! Позвоните мне завтра вечером после девяти. И вообще, звоните в любое время, если узнаете что-то новое.
– Спокойной ночи, и удачи с тюремной системой!
Я включил обогреватель, прежде чем снять пальто. Потом поискал на кухне и остановил выбор на хлебе, сыре и половине бутылки бургундского. За едой я вспоминал то немногое, что узнал.
Я набросал для себя небольшую схему из кругов и стрелок. Хопсон, первая в списке, сказала, что знала доктора Гассмана, Хелен Уикем и Роберта Стэнтона, но не Лизу Анатоль. Теперь появился еще и некий доктор Таунби, также знавший их всех. Хорошо бы проверить и его.
Что касается письма и альбома, они представляли настоящую загадку. Записка от мертвого доктора о рисунках мертвого сумасшедшего – и о другой сумасшедшей, которой скоро предстоит умереть. Безумие, неразборчивость в связях, убийство, привидение – что еще может обнаружиться?
Глава 7
Жизнь несравненно причудливей, чем все, что способно создать воображение человеческое.
Установление личности[8]В девять утра понедельника, когда я прибыл в отделение Ассошиэйтед Пресс, суматоха была еще сильнее обычного. Из Белого дома пришли слухи, что голосование в сенате Соединенных Штатов снова приведет к тому, чтобы отклонить предложение присоединиться к Лиге Наций. А Германия, судя по всему, не выплатит Франции в срок очередной транш по репарациям.
Я занялся работой над пачкой непереведенных немецких пресс-релизов из Мюнхена. Самыми неприятными оказались вырезки из «Фолькише Беобахтер». Газетой владела и использовала ее как средство пропаганды сравнительно новая баварская политическая партия – Национал-социалистическая немецкая рабочая партия. С июля численность и влияние нацистов (как их называли для краткости) стремительно росли. У них уже имелась собственная небольшая армия, так называемые штурмовые отряды. Газетные вырезки были полны ненависти, особенно по отношению к евреям.
В результате лишь в половине одиннадцатого нашел время позвонить Адриане. Я сумел устроиться у телефона в пустом кабинете, чтобы поговорить конфиденциально, и застал ее, как раз когда она собиралась уходить.
– Я не могу долго говорить, Чарли, но мы делаем успехи. Я узнала, что одна моя старая подруга работает как раз в «Мортон Грейвз». Вчера вечером я ей звонила. Она работала там и до войны.
– Она знала Гассмана или еще кого-нибудь из наших? – спросил я.
– Всех. Гассман, кстати, действительно умер. Она видела его тело в кабинете, где его обнаружили. Если ей верить, она не пролила ни слезинки. Она сказала, что он был спесивым мерзавцем, обращался с персоналом как с собственностью, а с пациентами – как с лабораторными мышами. И она знала Хелен Уикем – сказала, что та была довольно мила. Ходили слухи – весьма пикантные, – что Гассман Весело проводил время с Уикем и другими пациентками за закрытыми дверями, но Анна не уверена, что им стоит верить.
– Что-то сомнительно. Тогда этому человеку было уже за семьдесят, – сказал я. – С другой стороны, я полагаю, что большинству мужчин в этом возрасте понравилась бы мысль о том, что они способны на подобные… вольности.
Адриана не обратила внимания на это замечание и вернулась к сути;
– Однако это не самые подозрительные события из времен Гассмана. С его именем связывали один смертельный случай.
– И что за случай?
– Была убита пациентка, которую должны были выписать. Перед убийствам над ней надругались.
– И доктор Гассман оказался в это как-то вовлечен?
– В ночь убийства он находился в больнице. Следов взлома не было. Все пациенты были заперты в своих палатах и не могли совершить убийство, если только кто-то не выпустил одного из них и затем снова не запер в палате. Так что не оказалось ни одного реального подозреваемого.
– Видимо, это сделал доктор Гассман, – сказал я.
– Скорее всего, – согласилась она. – Моя подруга знала также Роберта Стэнтона, но она говорит, что тот не мог знать доктора Гассмана, потому что попал в больницу после смерти доктора. Она помнит Мэри Хопсон и Лизу Анатоль. Она утверждает, что Анатоль не могла знать ни Гассмана, ни Хопсон…
– Это странно. Я ожидал услышать, что все трое из списка знают друг друга, – прервал ее я. – И разумеется, Гассмана.
– Все еще более странно, Чарльз. Моя подруга говорит, что Лиза Анатоль никак не могла быть знакома с Хелен Уикем! Зачем же кому-то нужно посылать на встречу с Уикем чужого ей человека? Как эта Анатоль могла очутиться в списке, если не знала ни Уикем, ни Гассмана?
– Действительно, как? Зачем включать в список кого-то, не знакомого с Уикем? Это весьма любопытно. Кстати, как вы все это узнали от вашей подруги? Я-то думал, Что ваша легенда состоит в том, что вы расследуете дела доктора Гассмана в связи со сделкой с недвижимостью.
– Это естественным образом привело нас к теме завещаний и того, каким странным было завещание доктора Гассмана, – ответила Адриана. – Она сказала, что собственность, которую, по моим словам, я разыскиваю, теперь, вероятно, принадлежит или самой больница или личной секретарше Гассмана, или еще одному здешнему доктору, по имени Таунби. Все его состояние отошло к этим троим владельцам…
– Я слышал о Таунби от Мэри Хопсон, – перебил я. – И как же ему удалось стать наследником Гассмана?
– Я к тому и веду, Чарльз. Я сказала, каким странным мне показалось то, что Хелен Уикем, которая была пациенткой доктора Гассмана, совершила убийства. Это, в свою очередь, навело на обсуждение того, есть ли еще в больнице бывшие пациенты доктора Гассмана. Таких осталось лишь двое – и она упомянула Мэри Хопсон пытаясь вспомнить пациентов Гассмана. Потом я сказала, что, кажется, встречалась с бывшей пациенткой имени Лиза Анатоль.
– А как бы вы могли с ней встретиться?
– Сейчас объясню. Она возразила мне, сказав, что Анатоль никак не могла знать Гассмана, поэтому я решила проверить Стэнтона, и меня снова поправили потому что Стэнтон тоже не лечился у Гассмана. Она спросила, откуда я знаю этих людей, и я сказала, что время от времени занимаюсь общественной работой и познакомилась с ними.
– О, прекрасная легенда, – сказал я.
– Мы разговаривали примерно час, и большей частью не о больнице. Я просто болтала, слушала и при случае вставляла интересующие нас имена и события.
– Вы восхитительны, Адриана! – искренне сказал я. Я был совершенно уверен, что, она способна выудить любую информацию из любого человека. – Итак, что же насчет Таунби и кто же эти пациенты Гассмана, которые все еще в больнице?
– Еще одна странность. Один из пациентов Гассмана, который до сих пор находится в «Мортон Грейвз», когда-то сам работал здесь психиатром. Можете себе представить?
– Психиатром? И как же его зовут, Адриана? Уж не Таунби? – спросил я, открывая блокнот.
– Да. Доктор Уильям Таунби. Но самое странное еще впереди, Чарли. Этот самый доктор Таунби, упомянутый в завещании Гассмана, получил большую часть его состояния.
Я все записывал.
– Невероятно! Доктор Таунби также знал Стэнтона и Уикем. Он тот самый врач, что знал Гассмана, а сейчас превратился в пациента?
– Да, он был психиатром, а стал психом. Но моя подруга Анна говорит, что он там самый разумный человек. Насколько я понимаю, он когда-то лечился у Гассмана, потом, через несколько лет, стал работать психиатром в той же больнице. А теперь снова там в качестве пациента.
– Надо узнать о нем побольше. А кто второй пациент Гассмана?
– Человек по имени Томми Моррелл. Он лечится там всю жизнь. По словам Анны, он ведет полурастительное существование. Я могу сходить в больницу и посмотреть на обоих. Эта легенда насчет поиска имущества работает прекрасно. Я надеюсь, что смогу отправиться туда завтра или в среду.
– А где сейчас личная секретарша Гассмана? – спросил я. – Она все еще работает в больнице?
– Моя подруга слышала, что та умерла пару лет назад. Ее звали Алиса. После смерти Гассмана она ушла из больницы. Потом кто-то узнал, что она серьезно больна, а затем – что скончалась. Анна полагает, что от рака.
