KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Триллер » Торкиль Дамхауг - Смерть от воды

Торкиль Дамхауг - Смерть от воды

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Торкиль Дамхауг, "Смерть от воды" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Трубку не брали, и она сунула мобильный обратно в сумку, зашагала по Грёнландслайре к церкви. Там она остановилась. Обернулась и посмотрела на бетонного монстра, в котором размещалась полиция Осло. С задней стороны было отделение с камерами, где она провела очень много часов. Нет ничего неприятнее звука захлопывающейся за тобой двери. Быть запертой. Не знать на сколько… Справа от полиции была аллея, ведущая к тюрьме. Какой срок дают за убийство? По неосторожности, если ей поверят. Ее экстрадируют в Нидерланды. Интересно, судьи там более суровые? Пять лет? Десять или пятнадцать? Может, больше сорока, потому что она опять сбежала… Быть взаперти. Не на несколько часов или ночь, а на месяцы и годы. Этого она боялась больше всего. Когда не можешь выйти, если поймешь, что надо. Безвольно топать по крошечной закрытой камере. Рвать решетку, царапать стены. Ждать шагов в коридоре, звона ключей. Отведенное время для прогулки. Знать, что так оно все и будет до старости. «Тут речь не о тебе, Лисс», — попыталась думать она. Единственное, что важно, — чтобы нашлась Майлин. Все остальное не имеет значения.

Она потащилась вверх в горку ко входу в полицию. Что бы ты сказала, Майлин? Она попробовала передразнить голос сестры: «Никто за тебя этот выбор сделать не может, Лисс». Это не сильно помогло. Она попробовала опять: «Я не хочу, чтобы тебе было плохо, Лисс. В мире для меня нет ничего важнее тебя».

Она потянула на себя тяжелую дверь. Ее не сдвинуть. «Знак, — подумала она, — просто так тебя не впускают». Но тут дверь рядом разъехалась, и она вошла в большой зал.

На контроле сидела девушка ее лет в форме охраны. Две тонкие бледные косички свисали по воротничку. Кажется, она научилась краситься в детском театре.

— Чем могу помочь? — пробурчала она.

Лисс взглянула на галереи в зале. Разные отделы, догадалась она, были выкрашены в красный, синий и желтый.

— Я здесь из-за сестры. Она пропала.

— А-а, — отозвалась блондинка безучастно. — Хотите заявить об исчезновении?

Лисс покачала головой:

— Вы ее уже ищете пять дней. — Больше она не хотела ничего рассказывать этому жующему жвачку существу. — Те, кто расследует дело, наверняка хотят со мной поговорить.

— Как зовут вашу сестру?

— Майлин. Майлин Сюннёве Бьерке.

— Посидите вон там и подождите.

Через пару минут Лисс пригласили обратно к стойке:

— Никто из следователей по этому делу не может поговорить с вами сейчас. Напишите имя и номер телефона вот здесь, на листке, и вам перезвонят.

3

Понедельник, 15 декабря

Водитель такси вернул Лисс кредитку. Она уже довольно давно жила по этой карточке. Не знала, сколько еще можно вытянуть из нее, но не хотела выяснять. Шагнула в слякоть. Накануне вечером установилась теплая погода. Большую часть ночи она провела у окна гостиницы на Парквайен, сидела и смотрела на дождь.

Она осторожно пробиралась между луж на дорожке к дому. Почти четыре года прошло с тех пор, как она была здесь в последний раз.

Как только она позвонила, дверь осторожно открыли. Появилась голова Таге.

— Лисс! — воскликнул он и схватился за лоб.

Он отрастил бороду, короткую и седую. На самой же голове едва ли осталась хотя бы одна волосинка. И глаза уменьшились за круглыми очками. Ей стало как-то легче, когда она его увидела. Может, потому, что не мама открыла.

Секунду казалось, он хочет ее обнять, но, по счастью, передумал.

— Какими судьбами? Ну заходи же. — Он крикнул в глубину дома: — Рагнхильд!

Таге все еще произносил ее имя на этот странный шведский манер. Они так к этому и не привыкли. Она помнит, что подумала в тот день, пятнадцать лет назад, когда он впервые к ним пришел: «Тот, кто так странно произносит мамино имя, в наш дом не переедет». Но это не помогло.

Таге никто не ответил, и он крикнул еще раз, добавив:

— Это Лисс.

Лисс услышала какой-то звук в гостиной. Мать стояла в дверях, измученная и ненакрашенная. Она смотрела, разинув рот, но взгляд был далеко.

— Лисс, — пробормотала она и осталась на месте.

Лисс стащила полусапожки, шагнула через порог в коридор. Заранее решила обнять маму, но тут у нее ничего не вышло.

— Ты здесь. — Мать подошла и схватила ее за руку, будто хотела удостовериться, что глаза ее не обманывают. — Вот видишь, Таге, она приехала.

— А я другого и не говорил, — заявил Таге и оглядел прихожую. — А где вещи?

— Какие вещи?

— Чемодан или сумка.

— Я просто уехала.

— Вот как, — констатировал Таге.

Он был старшим преподавателем социологии, если, конечно, наконец-то не получил должность профессора, на которую подавал сотни раз. Он всегда все констатировал, прежде чем позволял себе выразить мнение.


Они сидели в гостиной. Сказано было не так много. Лисс повторяла, что не могла сидеть спокойно в Амстердаме и ждать. Мать только кивала, особо не слушая. Казалась еще дальше, чем когда Лисс вошла в дом. Наверное, приняла какие-нибудь успокоительные. Так на нее не похоже, она никогда не притрагивалась к таблеткам. Но теперь веки были тяжелыми, а зрачки маленькими.

Таге удалился на кухню, чтобы «подогреть кое-какие остатки», хотя Лисс сначала отказалась. Он хотел принести еду в гостиную, но она предпочла поесть на кухне. Он сел рядом с ней. Мать осталась на диване. Она листала газету, слушала Лисс.

— Ты на сколько приехала? — интересовался Таге.

Будто на этот вопрос можно ответить.

— Как получится.

Он кивнул, очевидно, понимающе.

— Расскажи, что знаешь о Майлин, — попросила она.

Впервые, зайдя в дом, она произнесла ее имя. На этой кухне, где они с Майлин вместе сидели с детства. Лисс не знала, что она помнит на самом деле, а что помнит по старым фотографиям, но она представила себе, как они сидят за этим сосновым столом и завтракают, ужинают, вырезают, и приклеивают, и бросают фишки.

— Она, кажется, в четверг пропала?

Таге потер кончик носа:

— Ее никто не видел со среды. Насколько мы знаем.

—: Что ты имеешь в виду?

Он покачал головой:

— Я не знаю, что имею в виду, Лисс. Я не вправе ничего иметь в виду.

— Я должна знать все. — Голос ее звучал подавленно.

Таге снял очки, протер их платком. Жир, наверняка брызнувший со сковородки, не стерся, а лег тонкой пленкой на очках. Он подул на них, чтобы они затуманились, снова протер, но и это не помогло.

— Она поехала на дачу, — сказал он, перестав протирать очки и надев их обратно. — Это было в среду вечером. Ты знаешь, она туда постоянно уезжает, когда работает над сложными проектами.

Лисс знала. Их общая дача, ее и Майлин. Отец оставил ее им.

— Она переночевала там, выехала поздним днем, кажется. Люди, которые шли в кафе, там, в лесу…

— Ванген, — сказала Лисс.

— Да-да. Ванген. Так вот, люди оттуда видели ее машину на парковке у…

— Бюстермусан.

— Они видели ее в среду вечером и на следующее утро. А днем она пропала.

— Куда-то она ведь поехала?

Образ Майлин, сидящей зажатой в остове машине в глубокой канаве. Или в горной расщелине. Мысленно Лисс искала ее по дороге, которую так хорошо знала.

— Мы нашли ее машину, — сообщил Таге. — Она стояла на парковке на улице Вельхавена у ее офиса. Видимо, она приехала туда днем в четверг. Она должна была участвовать в ток-шоу.

— Я читала в газете. Этот старый рок-проповедник Бергер.

Таге откашлялся:

— Никто из нас не понимает, зачем ей туда понадобилось. Мужик этот — тот еще говнюк, говоря на хорошем норвежском.

Лисс пожала плечами:

— Он хочет разрушить какие-то табу. Разве это так плохо?

— Дорогая Лисс, Бергер и его апостолы — мошенники от свободной мысли, — объявил Таге. — Но скоро уже никто не осмелится говорить это вслух. Страх получить клеймо неполиткорректного человека стал эффективнее любой цензуры, какую только могли изобрести диктатуры.

Очевидно, он оседлал своего конька. Таге подошел к холодильнику, достал пиво и два стакана.

— Прикрываясь разговорами об освобождении нас от старых предрассудков, они создают новые, которые намного хуже. — Таге, казалось, был раздражен — редкий случай. Он мог быть мрачным и ворчливым, но всегда умел скрывать злость. — Хуже всего, что молодежь его боготворит. Даже самые умные мои студенты смотрят на него как на революционера. Теперь ты подумала, что я старый хрен, который ничего не понимает в новой жизни, или, еще того хуже, что у меня нет чувства юмора.

Вообще-то, она всегда думала, что он — старый хрен. Но особую форму саркастичного интеллектуального юмора она за ним признавала. Он даже мог ее рассмешить своей игрой слов. И в целом он был человек добродушный. Просто он ей никогда не нравился.

— Бергер заигрывает с героином, педофилией и сатанизмом, переворачивая все представления о правильном и неправильном. Но я говорю студентам, Лисс, что мнение, высказанное публично, обязывает, это общественный поступок и значит совсем не то, что костюм, который ты выбираешь для выхода.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*