Тэми Хоуг - Девушка Лаки
– Садитесь в лодку, – негромко произнес он. – Похоже, мы с вами еще какое-то время будем неразлучны.
Глава 6
– Пойдемте, – произнес Лаки, кивнув в сторону пироги. – Завтра я отвезу вас обратно, и вы сможете весь день сколько вам угодно собачиться с Гиффордом… или капать ему на мозги.
Серена неохотно последовала за ним к кромке воды и, подойдя к берегу, посмотрела на дальний край протоки, поросший черным лесом. В свете догорающего дня лес этот показался ей огромной, непролазной чащобой. Ее вновь охватил безотчетный ужас.
– Я заплачу вам, сколько вы скажете, только, умоляю вас, отвезите меня домой.
Эти слова слетели с языка Серены раньше, чем она осознала, что говорит. Впрочем, идти на попятную поздно. Потому что это действительно так. При желании она могла бы добиться своего и остаться в доме вместе с Гиффордом и Пеппером. Однако сама мысль о том, что ей придется провести ночь с незнакомцем – опасным незнакомцем, – который увидит, что она боится… это было выше ее сил. В эти мгновения она была готова отдать ему ключи от своего «Мерседеса», лишь бы он согласился отвезти ее в цивилизованный мир. Мир, где можно хорошенько понежиться в горячей ванне, вкусно поесть, принять таблетку аспирина и выслушать объяснения сестры, причем не обязательно именно в таком порядке.
– Сколько скажу? – Лаки выгнул бровь и саркастически улыбнулся. – Весьма соблазнительно. Заманчиво. Но, увы, я не могу отвезти вас сегодня домой. У меня на вечер уже запланированы кое-какие дела.
Серена стиснула зубы и усилием воли заставила себя процедить единственное слово:
– Пожалуйста.
Лаки поднял со дна лодки ящик с запчастями для мотора и поставил его на скамью.
– Послушайте, ангелочек, – сказал он и, выпрямившись, встал руки в боки. – Готов поспорить, вы думаете, будто я горю желанием отвезти вас к себе домой, затащить в кровать и всю ночь до самого рассвета ублажать, но вы ошибаетесь, у меня имеются дела поважнее. Так что вам придется ограничиться одними фантазиями.
Серена смерила его взглядом, в котором читалось нескрываемое отвращение. На Лаки, однако, этот взгляд ничуть не подействовал, и он с бесстрастным видом оттолкнул пирогу от берега.
– Ну, давайте, милая. Поехали. Садитесь в лодку, иначе вам придется провести ночь под открытым небом вместе с собаками Гиффорда.
Оставался ли у нее выбор? Серена прекрасно знала собственного деда. Этот старый брюзга без малейших угрызений совести уляжется спать, а ее оставит на ночь у крыльца. Дед явно чем-то рассержен и вполне способен на такое, с позволения сказать, «гостеприимство». С другой стороны, сама мысль о том, что ей придется заночевать в одном доме с этим неотесанным каджуном, наводила на нее не меньший ужас, чем мысль о ночевке под открытым небом.
Вновь укутавшись в изрядно потрепанный плащ гордости, Серена высокомерно вскинула подбородок и, пройдя по деревянному настилу, спустилась в лодку. Через секунду они отплыли. Рукав реки заметно сузился, превратившись в коридор, огороженный с обеих сторон непролазным на вид лесом. Вскоре опустились сумерки, и окружающий мир приобрел причудливые очертания.
Серена сидела, из последних сил стараясь держать спину прямо и не расплакаться. Хотя, казалось бы, размолвка с Гиффордом закончилась и раздражение пошло на убыль, ее все равно не отпускала душевная боль. Она решилась приехать в эту глушь за дедом, чтобы отвезти его домой. Неужели ему это непонятно? Как он смеет упрекать ее в душевной черствости, как у него только язык повернулся заявить ей, что, мол, она думает лишь о наследстве?
Серена никогда не задумывалась над тем, что Гиффорд уже старик и, можно сказать, уже стоит одной ногой в могиле, что в скором будущем его не станет.
Гиффорд при смерти. Перед ее мысленным взором тотчас предстала картина: у нее на глазах старик багровеет и едва не теряет сознание. Нет, лучше об этом не думать. Потому что, если он умрет, так и не простив ее, она потом будет мучиться всю жизнь.
Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, Серена энергично заморгала. Только бы не расплакаться. Она никогда не станет лить слезы в присутствии Лаки Дюсе, не даст ему очередного повода насмехаться над ней. В любом случае сейчас она просто не имеет права разрыдаться, потому что если заплачет, то надолго. А ведь кто знает, что еще предстоит ей пережить, прежде чем наступит новый день.
Борясь с новой волной отчаяния, Серена подумала, что это вряд ли можно назвать радужной перспективой. Она и без того чувствовала себя так, будто ее сначала проволокли за волосы тысячу миль, а затем безжалостно расчленили на множество кусков. Ту Серену, которой она была еще вчера, теперь не узнать. Потому что от той Серены ничего не осталось, а все болото виновато и его обитатели, а также воспоминания, которые они у нее вызывали! Казалось, здесь она всего полдня, но устала так, как будто провела целую неделю. И все же она последними остатками сил цеплялась за те крохи достоинства, что еще оставались в ней, лишь бы только сдержать слезы.
Лаки стоял за спиной у Серены, и ему было видно, как подрагивают ее плечи, было слышно ее прерывистое дыхание. Все понятно, эта гордая и упрямая дамочка того гляди разревется. Неожиданно в глубине его души шевельнулась жалость, однако он поспешил подавить в себе это чувство.
Он по-прежнему считал ее холодной равнодушной стервой, хотя это давалось ему нелегко. Женщина, к которой он нанялся в проводники, была бездушной бизнес-леди, холеной красоткой в дорогом дизайнерском костюме, с идеальной, волосок к волоску, прической. Невзлюбить такую особу легче легкого. Однако холодная маска вскоре слетела с нее, как сухой лист с дерева, и все ее усилия напустить на себя невозмутимый вид уже больше не раздражали его, а скорее вызывали жалость. Вернее, вызывали бы, будь он чуть более чувствительным.
Серена неожиданно икнула, шмыгнула носом и принялась отмахиваться от полчищ москитов, непрестанно кружившихся над ее головой. В свою очередь, Лаки покрепче стиснул зубы, пытаясь унять прилив непривычного для него сочувствия.
– Ненавижу эти места, – бесхитростно сообщила Серена, то и дело шлепками сбивая с себя кровососущих паразитов. Москиты в спешном порядке перегруппировались для нового налета. Серена снова икнула и зашмыгала носом, готовая вот-вот разреветься, и дрожащим голосом добавила: – Я всегда их ненавидела.
Вот так новость! Лаки нахмурился. Судьба этих болот ложится на плечи женщины, которая их ненавидит!
Он остановил пирогу и осторожно приблизился к Серене, стараясь при этом, чтобы она, доблестно сражаясь с москитами, ненароком не заехала ему рукой в пах. Взяв со дна лодки противомоскитную сетку, он набросил ее на свою пассажирку, как чехол на старое кресло.
– Теперь можете сидеть спокойно и не дергаться. Того гляди, вы перевернете лодку, и мы отправимся на ужин аллигаторам.
При упоминании аллигаторов Серена невольно вздрогнула, но искать глазами зловещих тварей в черной воде не стала.
– Спасибо за вашу заботу, – сухо поблагодарила она. – Но почему вас, полураздетого, москиты все-таки не кусают?
– Я им не по вкусу. Им нравятся ваши духи. У этих кровососущих изысканные городские вкусы. Не желаете захватить парочку москитов с собой в Чарльстон?
– Ради бога, увольте меня от ваших речей, – произнесла она, чувствуя в горле комок. – Зачем говорить о том, чего вы не знаете?
– Я знаю одно: Гиффу вы нужны здесь, – сказал Лаки, вновь вставая с шестом у нее за спиной. Пирога плавно заскользила вперед. – То есть если вам небезразлично ваше наследство. Хотя кто знает, вдруг оно вам и не нужно. Вы же говорите, что ненавидите эти места. Может, вам не терпится увидеть, как здешняя природа будет загублена и превратится в пустыню?
– Гиффорд ни за что этого не допустит.
– Гиффорд скоро лишится права даже слово пикнуть по этому делу, если только не возьмет ситуацию в свои руки. Он рассчитывает, что от него отстанут, пока он будет торчать здесь среди болот и палить в первого встречного, который только посмеет ступить на его землю. Особенно если этот первый встречный из компании «Трайстар».
– Из ваших слов можно заключить, будто он пытается уйти от проблемы, как страус, пряча голову в песок. Не было случая, чтобы Гиффорд Шеридан когда-либо в своей жизни уклонялся от борьбы.
– Но от этой схватки он почему-то уклоняется.
– Это смехотворно, то, что вы говорите, – нисколько не смутившись, заявила Серена. – Если он не хочет продавать свою землю компании «Трайстар», ему нужно просто ответить ей отказом, вот и все. Я не понимаю, в чем тут проблема.
– Знаете, красавица, я мог бы сказать, что вы просто не врубаетесь, – нарочито небрежно растягивая слова, произнес Лаки.
«Это точно, не врубаюсь, особенно в то, что вы за человек», – подумала Серена, придерживая край противомоскитной сетки. Этот Лаки – настоящий клубок противоречий. То он абсолютно равнодушен к ней, если не сказать откровенно груб, то вдруг проявляет заботу, набрасывает ей на плечи вот эту сетку, спасая от кровожадных москитов. То заявляет, что ему наплевать на дела посторонних людей, то вдруг заинтересованно комментирует сложившуюся ситуацию. Она не рискнула бы утверждать, что он страдает от избытка альтруизма, однако именно этот грубиян каджун избавил ее от необходимости ночевать под открытым небом, – если, конечно, им не двигали какие-то корыстные мотивы. Именно альтруизм или, если угодно, сострадание – вот единственный мотив, который угадывался в его поведении. Интересно, задумалась Серена, куда он ее везет? Что это за место? Разумеется, на шикарные апартаменты она не рассчитывает. Ее представление о логове браконьера, как правило, сводилось к пещере с разбросанными по всему полу шкурами животных. Она представила себе хибару со стенами из рубероида и грязным двором, заваленным всяким хламом, вроде неработающих электрогенераторов и баллонов из-под сжиженного газа. Наверняка там имеется и грубо сколоченный сарай, набитый всяческими браконьерскими штучками, где по стенам громоздятся полки со шкурами убитых животных и стоят ведра, в которых гниют протухшие потроха мускусных крыс. Жилище Лаки Дюсе навряд ли окажется опрятнее дома Гиффорда. Серена с трудом представляла себе, как ее спутник вешает на окна занавески. Скорее всего, стены он украшает разворотами из порножурналов, считая их произведениями искусства.
