Александр Новиков - Остров
Кулак захохотал: во! Сама хочет. Баба-то у тебя, должничок, блядь – сама себя предлагает. Ну уж уважу.
Монахи подошли к дому с освещенными окнами, понаблюдали несколько минут. На крыльцо вышел мужчина. Из распахнутой двери упал на крыльцо прямоугольник света, донеслась музыка, голоса. Мужчина расстегнул штаны, тут же, на крыльце, помочился и ушел обратно в дом, дверь не закрыл… Часовых монахи не обнаружили, решили провести разведку. Вперед отправился Глеб, настоятель остался страховать на противоположной стороне улицы. Он укрылся за поленницей. В сыром воздухе остро пахло осиновыми дровами. Это был очень мирный запах – запах из детства, в котором маленький Миша каждое лето проводил у бабушки в деревне, в глубинке Новгородской области. Настоятель прикрыл глаза и сразу увидел речку со сказочным названием Медведа – неширокую, в кувшинках. Увидел ужа, который много лет назад напугал его до полусмерти, и даже услышал лягушачье кваканье… Настоятель улыбнулся. И тут услышал смех. Он распахнул глаза. Впереди, в трех десятках метров, горели окна чужого дома и звучал смех. Несколько мужчин смеялись – глумливо, похабно.
Спустя пару минут вернулся Глеб. Описал ситуацию: в доме десять уголовников. С оружием. Как минимум один «Калашников» и обрез. Трое заложников – мужчина, женщина и девушка. Женщин, похоже, собираются насиловать. Настоятель задал несколько уточняющих вопросов. Глеб быстро и точно ответил и добавил:
– Да ты сам все увидишь, командир, – там в окошко все видно.
Ни один из них не обратил внимание на мельком проскочившее слово «командир». Они уже не были монахами, они уже ощущали себя на войне.
– Тогда – что, – сказал настоятель, – пойдем, что ли, старшой?
– Пойдем, командир, – просто ответил старший лейтенант Глеб Блинов. Так он себя сейчас ощущал.
Настоятель еще раз втянул ноздрями запах осины и двинулся в сторону дома.
Глеб насчитал десять бандитов. В действительности их было одиннадцать – Глеб не увидел Панкрата, который сидел в углу, в закутке между стеной и шкафом.
«Должник» – звали его Валерий Громов – произнес:
– Прошу тебя, Кулак: со мной что хочешь делай – убей, на кусочки порежь, но не трогай жену и дочку.
– Порезать? Это я всегда успею. На салат тебя, суку, покрошу. И псам скормлю… Но сперва баб твоих напялим. – Кулак выпил водки и сказал женщине: – Раком, сука, растопырься.
Глеб занял позицию напротив окна, Мастер поднялся на крыльцо. Здесь пахло мочой, а дверь по-прежнему была открытой… Мастер бесшумно скользнул в сени, встал у двери, ведущей в комнату. На улице Глеб поднял с земли старое ведро. Досчитал до десяти, размахнулся и швырнул его в окно.
– Кому сказал: раком растопырься, сучка? – произнес Кулак, и в этот момент вдребезги разлетелось стекло, в комнату влетело ведро. Все – и бандиты, и заложники – повернули головы к окну. В ту же секунду распахнулась дверь и в комнату шагнул Мастер. Навскидку выстрелил в мужика с «Калашниковым». Тот посмотрел на Мастера непонимающим взглядом, выронил автомат и упал лицом в тарелку… Головы повернулись к Мастеру.
– Встань, – сказал Мастер Громову. – И уведи отсюда женщин.
Несколько секунд Громов соображал. Он был в шоке, и Мастеру пришлось повторить.
Громов кивнул, вскочил, метнулся к жене… к дочери. Остановился, не зная, что делать… Руки у него дрожали, по лицу текли слезы.
Панкрат сидел в углу, был скрыт шкафом. Когда разлетелось оконное стекло, Панкрат вжался в угол. В руках у бандита был ТОЗ-106 – короткоствольный карабин с четырехзарядным магазином. Магазин был полон, а Панкрат умен, хладнокровен и решителен. Плюс ко всему почти трезв…
Громов увел жену и дочь. На глазах его кипели слезы. Мастер сказал ему вслед:
– Водки им налей, хозяин. Или хотя бы чаю горячего. Короче, успокой как-то.
Блинов подошел к окну, глазами спросил: как? Мастер кивнул: порядок…
На него смотрели девять пар глаз. В них был страх… А Мастер смотрел на них – на руки в наколках и на лица, на которых уже наложила свой отпечаток зона – и думал: что теперь с ними делать? Что же мне теперь с ними делать?
Панкрат очень быстро понял, что в дом пришли всего двое… ну, может третий где-то снаружи на шухере трется. Но пока реально – двое. Их запросто можно сделать. Панкрат приник к щели между шкафом и стенкой. Увидел в окне голову в черной вязаной шапочке и ружейный ствол. А на полу почти рядом со шкафом – тень. Судя по тени, человек был вооружен ППШ [7]… С четырехзарядным карабином вполне реально положить обоих. Вот только для этого нужно сначала передернуть довольно тугой, «неразношенный», винтовочный затвор. И этот классический звук, который ни с чем не спутаешь, сразу его выдаст.
Разумеется, Мастеру был известен простой и действенный выход. Когда у тебя в руках пистолет-пулемет, в магазине которого более полусотни патронов, этот вариант напрашивается сам собой… Тем более что обстоятельства тоже подталкивали к этому же варианту.
В голове и в душе Михаила Андреевича боролись офицер ВДВ и священнослужитель.
Профессиональный диверсант шептал: валить всех.
Священнослужитель возражал: невозможно!
А налетчик Панкрат в этот момент решил, что надо действовать. А не то заявится еще какая-то зондеркоманда. Тогда – кранты.
Валить! – убеждал диверсант.
Священник противился: это люди. Заблудшие люди, живущие в неведении…
Панкрат передернул затвор… И чуткое ухо диверсанта уловило лязг затвора. И это разрешило спор.
Старший лейтенант Блинов еще только кричал что-то предупреждающее, а Мастер уже работал. Он сделал стремительный шаг влево-назад – так, чтобы за спиной оказалась стена – и резко присел… Из-за шкафа вынырнул человек с вытянутым, узким и хищным лицом. В руках – ружье. Он был справа от Мастера, в неудобной, не простреливаемой зоне, и у Мастера практически не было шансов достать его. Мастер упал на пол, крутанулся. Опережая его, выстрелил через окно Блинов. Картечь густо издырявила угол шкафа, зацепила плечо и руку Панкрата. Он вскрикнул, выронил карабин. ТОЗ ударился об пол, грохнул выстрел. Сноп крупной дроби ударил в печь, сорвал с нее штукатурку, обнажив темно-красный кирпич.
В комнате вдруг погас свет – видимо, кто-то из блатных разбил лампочку. Тотчас же нетрезвый голос заорал:
– Режь их!
Стало почти темно, только экран телевизора давал немного неровного, мерцающего света. Зэки кричали, тени метались, и кто-то начал стрелять из-под стола. Рядом с головой Мастера в стену ударила пуля. Он подумал: ну что ж. Видит Бог, я этого не хотел… Он дал очередь.
Все продолжалось считанные секунды, хотя в процессе казалось – долго… Так всегда кажется.
Еще кто-то хрипел, но Мастер интуитивно понял: кончилось. Он громко – от стрельбы заложило в ушах – спросил:
– Глеб, ты живой там?
– Чего со мной сделается? Как ты, командир?
– И я живой.
Телевизор, как ни странно, работал, и в его отсветах было видно, как дергается на полу окровавленный человек.
Несколько секунд Мастер рассматривал «поле боя», потом включил фонарик. Пол был усыпан битым стеклом и гильзами. И, разумеется, телами. Мастер пересчитал бандитов – десять… Похоже, одного не хватает. Мастер догадался, кого именно. Он поднялся, хрустя стеклом подошел к шкафу. Постучал по расщепленной боковой плите, сказал: «Вылезай».
Панкрат молчал. Мастер повторил: «Лучше вылезай сам».
Через несколько секунд Панкрат вышел. Мастер навел на него фонарик. Увидел, что рука висит плетью.
– Начальник, – сказал Панкрат. – Отпусти, начальник.
– С какого перепугу отпускать мне тебя?
– Эх, начальник! Я ведь запросто мог тебя завалить – я ж тебя на мушке держал. Да пожалел. Не стал жизни лишать, детей сиротить. А ты меня что – к стенке? Справедливо разве?
Глеб сказал:
– Обычные блатные разводки, командир. Я такое уже проходил. Гаси его.
Панкрат повернулся к окну, метнул взгляд – злобный.
Мастер не знал, как поступить. Он позвал: «Хозяин!..» Никто не ответил. Мастер положил фонарик на стол – так, чтобы Панкрат был в луче света, бросил Глебу: «Присмотри тут», – и вышел. Как только он перешагнул порог, грохнул выстрел. Мастер стремительно обернулся. Панкрат сползал по стене, оставляя на обоях широкий красный след… Мастер посмотрел на Глеба. Блинов произнес: «Поверь мне, командир, – так надо…» Мастер ничего не ответил и вышел.
Громов, его жена и дочь сидели на диване, прижавшись друг к другу. На женщинах были надеты тельняшки. Непроизвольно все трое жались друг к другу. Когда вошел Мастер, они замерли. Мастер сказал:
– Не бойтесь ничего. Все самое страшное – позади. Но мне, хозяин, нужна ваша помощь… На минуточку?
Громов неуверенно поднялся. Его жена всхлипнула, дочь прикусила губу. Мастер повторил:
– Ничего не бойтесь. Эти… люди ничего вам не сделают.
