Файт Этцольд - Крой тела
Клара посмотрела в окно, где в грязно-серых сумерках постепенно зарождался новый промозглый осенний день.
Ее взгляд скользнул дальше. Рядом с кроватью — шкаф. На стуле — свитер с капюшоном. На ночном столике — книга Томаса Гарриса и справочник по здоровому образу жизни. Пыль на полках и на шкафу. Во всем остальном комната выглядела так, словно девушка еще вчера была жива.
«Это один из самых отвратительных типов убийц».
Клара снова посмотрела в сторону кровати. Ее взгляд задержался на лице девушки, словно какой-то магнит притягивал его к ужасной картине, к лицу, которое некогда было прекрасным, а теперь смотрело полупустыми глазницами в потолок. Лишь волосы остались такими же, как в день убийства. Такими же, как на компакт-диске. Светлыми, с легкими прядями.
«Он очистил черепную коробку от мозга».
Часто при первом, поверхностном осмотре обращаешь внимание на вещи, которые при детальном осмотре уже не замечаешь. Взгляд Клары скользнул по стенам, по плакату Моне, по цветам на подоконнике к секретеру у двери.
На секретере стоял ноутбук. На стене над ним висел календарь. Один из обычных отрывных календарей.
И снова жестокий удар в желудок.
Дата на последнем листе — 10 марта.
Глава 24
Клара устроилась на заднем сиденье черного «мерседеса», Винтерфельд — за рулем, Фридрих — на месте пассажира рядом с ним. Клара вытащила записную книжку и набросала на странице несколько диаграмм и графиков.
— Как вы думаете, труп лежит там с десятого марта? — спросила она. — Уже больше полугода?
— Вполне может быть, — ответил Винтерфельд, проезжая по Германнплац и уворачиваясь от пары пьяных наркоманов, которые проскочили перед машиной. — Лучше бы наш киллер вот такими занялся! — выругался он, резко затормозив. — Навскидку можно предположить, что прошло больше шести месяцев. А вы как думаете? — спросил он у Фридриха.
Тот согласно кивнул.
— Более детальную информацию получим от парней в резиновых перчатках, — сказал Винтерфельд и протер рукой запотевшее стекло. — Несколько жуков уже по дороге в Моабит. Труп туда отправят вслед за ними, как только закончат криминалисты. — На следующем светофоре он остановился и подкрутил печку в автомобиле.
«Парни в резиновых перчатках» — судмедэксперты из Моабита — должны провести исследование трупа Жасмин Петерс. Тогда и будет окончательно выяснено, идет ли речь именно о Жасмин Петерс, но вероятность этого приближалась к ста процентам. Если это труп кого-то другого, то получается, что он пребывает в квартире уже около шести месяцев, а Жасмин Петерс этого не заметила.
«Невероятно и почти невозможно», — подумала Клара.
Ноутбук на секретере тоже забрали криминалисты. В участке они сначала взломают пароль и осмотрят весь жесткий диск, проверят все: фотографии, документы, письма и электронную почту, с кем Жасмин Петерс общалась в последний раз, была ли у нее страничка в социальной сети — все, что могло бы указать на убийцу. Знала ли она его раньше, или он внезапно появился в ее жизни, как компакт-диск вчера вечером в жизни Клары.
— Что касается изнасилования, то я не уверен, — сказал Фридрих. — И боюсь, что по состоянию трупа нельзя будет установить что-то конкретное. А как думаете вы? — обратился он к Винтерфельду.
— Я не судмедэксперт, — ответил Винтерфельд. — Но исходя из ярко выраженного жестокого поведения убийцы, возможно, конечно, все.
— Или не все, — сказал Фридрих и взглянул на Клару. — Я почти уверен, что апогеем для преступника явилась съемка момента убийства. Это не совсем вяжется с изнасилованием, где апогей несколько иной. Прежде всего, он словами «Жасмин Петерс 13» в ролике помог полиции быстрее обнаружить тело. Словно он хотел, чтобы мы пришли в квартиру именно сегодня утром. Как вы считаете?
— Вы все так красиво сформулировали, — ответила Клара, ненавидя Фридриха за кристально четкую и одновременно неутешительную правду. — Он прислал компакт-диск именно мне. Может быть, его интересует, что я об этом думаю… Как я на это отреагирую.
— А как вы реагируете?
Она усмехнулась.
— Кто-то получает конфеты и цветы от «Флёроп». А госпожа Видалис получает от незнакомца конверт с компакт-диском, подписанный помадой, на котором ролик с убийством. — Она захлопнула записную книжку. — Мы, полицейские, видимо, туповаты, и услужливый убийца называет имя своей жертвы и номер дома. Нет, на самом деле я просто обескуражена. И тот факт, что Жасмин произносит фразу «Я не первая и не последняя», указывает на серийного убийцу. Он так быстро не успокоится. И насколько ему хватит кайфа? А если он убил еще несколько женщин, то снимал ли это на видео? И если да, то кому отправлял эти ролики? Он прислал мне ролик только про это убийство, но что он сделал с остальными женщинами? И почему он вообще снимал убийства? Чтобы возбудиться?
Фридрих кивнул.
— Серийные убийства женщин без сексуального мотива крайне маловероятны. Возможно, он насиловал до или даже после убийства. — Фридрих обернулся к Кларе. — А может быть, и нет. Я считаю, что он, прежде всего, хотел показать убийство. Это преступление, с изнасилованием или без него, выглядит насилием над вами. — Он пристально посмотрел на Клару. — Я уверен, что вчера весь вечер убийца представлял себе, как вы просматриваете компакт-диск и какую реакцию это у вас вызывает.
Кларе не понравилась такая мысль. Она, конечно, была правдоподобной, но от этого все становилось только хуже.
— Но зачем?
— Он видит связующее звено между собой и вами, — ответил Фридрих. — Может, вы уединитесь и хорошенько подумаете? Возможно, в прошлом было что-то — личности, события, — что можно связать с происходящим. И я тоже над этим подумаю.
* * *Клара смотрела в окно машины: снаружи дождь серыми нитями падал в грязные лужи на Мерингсдамм; Винтерфельд ехал к центральному зданию УУП.
«Что-то в моем прошлом…» — подумала Клара. Она поймала себя на том, что весь этот ужас: ночной просмотр компакт-диска, мумифицированный труп, жуки — стал желанной переменой, возможностью отвлечься от угрозы, которую Клара все время пыталась от себя отстранить, но безуспешно.
Преступник отправил диск именно ей, Кларе.
Почему?
Глава 25
Клара смотрела на труп молодой женщины, лежавший на металлическом столе в Моабите, — на высохшее, а некогда милое лицо; на тело, которое когда-то отличалось красотой и грациозностью; на глаза, ранее полные жизни, а теперь представлявшие собой полуразложившуюся студенистую массу. Человеческое тело более чем на семьдесят процентов состоит из воды. Поэтому мумии часто весят всего двадцать-тридцать килограммов.
Женщина была слишком молода, чтобы лежать здесь: двадцать шесть лет, как значилось в адресном столе. Она мечтала, надеялась, строила планы… И все закончилось в один ужасный, кровавый день, когда в ее квартиру пришел монстр с ножом и камерой.
— Мы все начинаем лучше, чем заканчиваем, — заметил доктор фон Вайнштейн, исполняющий обязанности директора института судебной медицины. У него смуглая, загорелая кожа, смазанные гелем, зачесанные назад черные волосы с полосками седоватых прядей, на носу серебристые очки в дизайнерской оправе, — в общем, Клара не так себе представляла доктора судебной медицины.
Вскрытие шло полным ходом. Винтерфельд стоял в торце секционного стола, там, где находилась голова мумии. Ассистенты полностью раскрыли грудную клетку и брюшную полость. Один как раз собирался резать череп Жасмин осцилляционной пилой, чтобы изъять мозг. Клара знала предписание (параграф 89 уголовно-процессуального кодекса): вскрытие тела, если позволяет состояние, должно начинаться со вскрытия черепной коробки, грудной клетки и брюшной полости.
И здесь, в зале для вскрытий в Моабите, он возник снова, причем сильнее, чем прежде, — смрад смерти, сладковатая, отвратительная вонь, которую невозможно забыть, если один раз почувствовал.
— Типичные повреждения насекомыми, — сообщил фон Вайнштейн и посветил фонариком в брюшную полость, где все еще копошились омерзительные жуки.
— Крови в артериях нет совсем.
Клара внимательно следила за лучом фонарика. Остатки кишечника и желудка сохранились, но и там промышляли жуки, которые ползали в покрытых струпьями внутренностях, как в причудливой сталактитовой пещере.
— Это очень необычно, — продолжал фон Вайнштейн и постучал скальпелем о туловище, как дирижер.
Клару всегда раздражала эта привычка: она считала ее непочтительной. Но, возможно, для фон Вайнштейна это был один из способов абстрагироваться от повседневного ужаса.
— Есть люди, которых оставляют и забывают о них, — говорил доктор, — и никто о них не вспоминает месяцы, а иногда и годы. Пока их не обнаружат в собственной квартире. — Он вынужден был повысить голос, так как ассистент начал работать с черепной коробкой.
