Сидни Шелдон - Пески времени
– Я запомню.
– Обещай мне, что ты уедешь из Италии.
– Да, папа. Но сначала мне нужно кое-что сделать.
***Одно дело – гореть желанием отомстить, а другое – рассчитать, как это сделать. Она была одна, и это было нелегко. Лючии вспомнилась итальянская поговорка: «Rubare il mestiere – Овладей их ремеслом». «Я должна представить себя на их месте».
***Через несколько недель после того, как отец с братьями начали отбывать свой срок, Лючия Кармине пришла домой к судье Джованни Бускетта. Дверь открыл сам судья.
Он удивленно уставился на Лючию. Ему часто доводилось ее видеть, когда он приходил в гости к Кармине, но говорить им было особо не о чем.
– Лючия Кармине! Зачем ты сюда пришла? Тебе не следовало…
– Я пришла поблагодарить вас, ваша честь.
Он смотрел на нее с подозрением.
– Поблагодарить? За что?
Лючия заглянула ему в глаза.
– За то, что вы вывели моего отца и братьев на чистую воду. Я жила в этом страшном доме, ни о чем не подозревая. Я и не думала, какие чудовищные…
Не договорив, она разрыдалась.
Судья был в некотором замешательстве, затем потрепал ее по плечу.
– Ну-ну. Зайди, выпей чаю.
– Благодарю вас.
Когда они уже сидели в гостиной, судья Бускетта сказал:
– Я и не думал, что ты испытываешь такие чувства по отношению к отцу. У меня сложилось впечатление, что вы очень дружны.
– Лишь потому, что я и не представляла, кем он и братья были на самом деле. Но, когда я узнала… – Она содрогнулась. – Вы не знаете, каково мне было. Я хотела исчезнуть, но мне некуда было деться.
– Я не знал этого. – Он похлопал ее по руке. – К сожалению, я недооценивал тебя, моя милая.
– Я боялась его, – сказала она с жаром.
Уже не впервые судья Бускетта обратил внимание на то, что Лючия Кармине была красивой молодой женщиной. На ней было простое черное платье, подчеркивавшее изгибы ее роскошного тела. Посмотрев на округлость ее груди, он не мог не отметить, какой взрослой она стала.
«Было бы занятно переспать с дочерью Анджело Кармине, – подумал Бускетта. – Теперь он бессилен что-либо сделать. Старый черт думал, что купил меня, но я был слишком умен для него. Лючия, наверное, еще девочка. Я бы научил ее кое-чему в постели».
Пожилая горничная принесла на подносе чай, блюдо с печеньем и поставила на стол.
– Налить?
– Позвольте мне, – сказала Лючия бархатным многообещающим голосом.
Судья Бускетта улыбнулся ей.
– Вы можете идти, – сказал он горничной.
– Да, сеньор.
Судья смотрел, как Лючия, подойдя к столику, на котором стоял поднос, аккуратно налила ему и себе чаю.
– Мне кажется, что мы могли бы стать очень хорошими друзьями, Лючия, – осторожно сказал Джованни Бускетта.
Лючия одарила его очаровательной улыбкой.
– Я бы очень хотела этого, ваша честь.
– Джованни, зови меня, пожалуйста, Джованни.
– Хорошо, Джованни, – ответила Лючия, протягивая ему чашку, и, подняв свою как бокал, произнесла:
– Смерть злодеям.
Улыбнувшись, Бускетта поднял свою чашку:
– Смерть злодеям.
Сделав глоток, он поморщился. Чай был горьковат.
– Что, слишком?…
– Нет-нет. Замечательно, моя милая.
Лючия вновь подняла чашку.
– За нашу дружбу.
Она отпила, он тоже.
– За…
Бускетта так и не закончил свой тост. Спазм неожиданно сдавил ему горло, и он почувствовал, что его сердце будто пронзил раскаленный докрасна прут. Он схватился за грудь.
– О боже! Вызови доктора…
Лючия продолжала сидеть, спокойно попивая чай, наблюдая, как судья, задрожав, поднялся и рухнул на пол. Его тело еще некоторое время дергалось, а затем затихло.
– Это первый, папа, – сказала Лючия.
***Сидя в своей камере, Бенито Патас раскладывал пасьянс, когда тюремный надзиратель сообщил ему:
– У вас интимное свидание.
Бенито расплылся в улыбке. Как доносчик, он находился на особом положении, пользуясь многочисленными привилегиями, и то, что к нему пускали подруг для интимных свиданий, было одной из них. У него было с полдюжины девочек, которые навещали его по очереди. Он пытался угадать, какая из них пришла сегодня.
Он посмотрелся в висевшее на стене камеры маленькое зеркальце, слегка напомадил и пригладил волосы, затем последовал за охранником по тюремному коридору к отделению с комнатами для интимных свиданий.
Охранник показал ему, в какую из них войти. Предвкушая удовольствие, Патас нарочито небрежно вошел туда и тут же остановился, вытаращив от удивления глаза.
– Лючия! Боже мой, какого черта ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась?
– Я сказала, что мы помолвлены, Бенито, – тихо произнесла Лючия.
На ней было ярко-красное шелковое платье с большим вырезом, подчеркивавшее ее великолепную фигуру.
Бенито Патас попятился от нее.
– Уходи.
– Как хочешь, но прежде я хочу тебе кое-что сказать. Когда ты стал давать показания на суде против моего отца и братьев, я смотрела на тебя и чувствовала, как ненавижу тебя. Я хотела убить тебя. – Она подошла поближе. – Но потом поняла, что это был мужественный поступок с твоей стороны. Ты осмелился встать и сказать всю правду. Отец и братья не были злодеями, но они делали ужасные вещи. И ты был единственным, кому хватило храбрости бросить им вызов. – Поверь мне, Лючия, – начал он, – полиция заставила меня…
– Не надо ничего объяснять, – мягко сказала Лючия. – Тем более мне. Ты помнишь, как мы впервые занимались любовью? Я уже тогда поняла, что полюбила тебя и буду любить всегда.
– Лючия, я бы никогда не сделал…
– Любимый, давай забудем о случившемся. С этим уже ничего не поделаешь. Сейчас гораздо важнее, что мы опять вместе.
Она подошла к нему уже совсем близко, он чувствовал пьянящий аромат ее духов. Он совсем растерялся.
– Ты… ты это серьезно?
– Более, чем когда-либо в жизни. Поэтому я и пришла сюда сегодня, чтобы ты понял это, чтобы доказать тебе, что я – твоя. И не только на словах.
Ее пальцы потянулись к бретелькам, и через секунду платье соскользнуло на пол. Она стояла перед ним совершенно голая.
– Теперь ты мне веришь?
«Боже, до чего же она прекрасна».
– Да, я верю. – Его голос был хриплым.
Лючия прильнула к нему всем телом.
– Раздевайся, – прошептала она. – Быстрее!
Она смотрела, как Патас раздевался. Сняв с себя все, он взял ее за руку и подвел к маленькой кровати в углу комнаты. Не утруждая себя ласками, он через секунду был уже на ней. Самодовольно улыбаясь, он раздвинул ей ноги и глубоко погрузился в нее.
– Все как прежде, – сказал он самоуверенно. – Ты ведь не смогла меня забыть, а?
– Да, – прошептала она ему на ухо. – И знаешь, почему я не смогла тебя забыть.
– Нет, mi amore. Скажи мне.
– Потому что я – сицилийка, как и мой отец.
Протянув руку за голову, она вытащила из волос длинную резную шпильку.
Бенито Патас почувствовал, как что-то вонзилось ему под ребра, и от резкой боли он готов был закричать, но Лючия зажала ему рот поцелуем, и в тот момент, когда тело Бенито дергалось и извивалось на ней в конвульсиях, Лючия испытала оргазм.
Через несколько минут она была уже одета и шпилька вновь оказалась в волосах. Бенито лежал под одеялом с закрытыми глазами. Лючия постучала в дверь камеры и улыбнулась охраннику, открывшему дверь, чтобы ее выпустить. – Он уснул, – прошептала она.
Взглянув на красивую молодую женщину, охранник не сдержал улыбки.
– Вы, наверное, несколько утомили его.
– Я думаю.
***Эти два откровенно дерзких убийства потрясли Италию. Молодая красивая дочь мафиозо отомстила за своих отца и братьев, и впечатлительная итальянская общественность поддерживала и «болела» за нее. Полиция же, вполне естественно, была другого мнения. Убив уважаемого судью, Лючия Кармине совершила затем второе убийство прямо в стенах тюрьмы. И, что фактически приравнивалось к первым двум преступлениям, она оставила полицию в дураках. Газеты просто захлебывались от восторга на эту тему.
– Мне нужна ее голова, – прорычал комиссар полиции своему заместителю. – И сегодня же.
Поиски становились все более интенсивными, в то время как виновница всей это шумихи скрывалась в доме Сальваторе Джузеппе, одного из людей отца, которому удалось избежать ареста.
Изначально единственным желанием Лючии было отомстить за честь отца и братьев. Она полностью отдавала себе отчет в том, что может быть схвачена, и была готова принести себя в жертву. Когда же ей удалось выйти из тюрьмы и скрыться, ее мысли переключились с мести на то, как уцелеть. Теперь, когда она выполнила то, что наметила, жизнь вдруг снова обрела ценность. «Я не дамся им, – поклялась она себе. – Никогда».
***Сальваторе Джузеппе и его жена сделали все возможное, чтобы как-то изменить внешность Лючии. Они осветили ей волосы, подкрасили зубы, купили ей очки и мешковатую одежду.
