KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Триллер » Марио Пьюзо - Крестный отец (перевод М.Кан)

Марио Пьюзо - Крестный отец (перевод М.Кан)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Марио Пьюзо, "Крестный отец (перевод М.Кан)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Дон не выказал удивления, когда, возвратясь во вторник поздно вечером из Калифорнии, Хейген рассказал, чем кончились его переговоры с Вольцем. Он только настоял, чтобы Хейген не пропустил ни одной подробности, гадливо поморщился, когда он говорил о красивой девочке и ее мамаше. И буркнул «infamita» ― это слово у него выражало крайнюю степень отвращения. Под конец он задал Хейгену один вопрос:

― Есть в этом человеке настоящая крепость?

Хейген помолчал, стараясь уловить суть вопроса. В своих взглядах, как он успел убедиться за долгие годы, дон был до того не похож на большинство людей, что и слова у него могли иметь иное значение. Есть ли у Вольца характер? Есть сила воли? Да, безусловно, но не об этом спрашивает дон. Хватит ли у продюсера мужества не дать себя запугать? Хватит решимости пойти на тяжелые убытки, которые повлечет за собою простой на студии и скандал, когда его хваленого актера разоблачат как наркомана? Видимо, тоже да. Но и не это опять-таки имеет в виду дон. Наконец Хейген нашел правильное истолкование: достанет ли Джеку Вольцу крепости поставить на карту все ― всем рискнуть из мести, из принципа, ради чести?

Хейген улыбнулся. Нечасто он разрешал себе ответить дону шуткой, но сейчас не удержался.

― Вы спрашиваете, сицилиец ли он? ― Дон довольно покивал головой в знак того, что оценил лестный смысл остроты и согласен с ней. ― Нет, ― сказал Хейген.

И все. Дон раздумывал недолго. Уже в среду он вызвал Хейгена к себе после ленча и отдал нужные распоряжения. Остаток рабочего дня Хейген провел, выполняя их в состоянии, близком к телячьему восторгу. Он ни минуты не сомневался, что дон решил задачу и Вольц завтра же утром позвонит и объявит, что главную роль в его новом фильме о войне получает Джонни Фонтейн...

Зазвонил телефон ― но нет, то был голос Америго Бонасеры. Голос, срывающийся от избытка благодарности. Пусть Хейген передаст дону, что похоронщик ― его друг до гробовой доски. Пусть только дон скажет слово ― он, Америго Бонасера, все исполнит. Он жизнь отдаст за Крестного отца, да благословит его бог. Хейген обещал, что передаст.

«Дейли ньюс» не пожалела отвести центральный разворот на фотографии Джерри Вагнера и Кевина Мунана после избиения. Опытный фотограф постарался: в бесформенных грудах на тротуаре не осталось почти ничего человеческого. Каким-то чудом, писала «Дейли ньюс», оба остались в живых, но неизвестно, сколько месяцев пролежат в больнице и сколько пластических операций им придется перенести. Хейген записал себе ― сказать Клеменце, чтобы как-то отметил Поли Гатто. Похоже, что малый знает свое дело.

Работа спорилась; Хейген просидел над бумагами три часа, сводя воедино бухгалтерские отчеты о прибылях компании по продаже недвижимости, компании по импорту оливкового масла, строительной фирмы, принадлежащих дону. До сих пор дела там шли ни шатко ни валко, но война кончилась, и отныне каждое из трех предприятий должно было стать богатым источником доходов. Хейген стал уже забывать про Джонни Фонтейна и его проблемы, когда секретарша сказала, что звонят из Калифорнии. Ощущая вдоль спины холодок предвкушения, Хейген взял трубку.

― Хейген слушает.

Голос, ворвавшийся в телефон, был неузнаваем от ненависти, от неистовой злобы.

― Сволочь вонючая! ― визжал Вольц. ― Всех вас упрячу за решетку! Последний грош отдам, а вас сгною в тюрьме! Я этого Джонни Фонтейна на всю жизнь оскоплю, слышишь ты, падаль итальянская?

Хейген ласково сказал:

― Я полунемец, полуирландец.

Наступило долгое молчание, потом в телефоне звякнуло ― Вольц бросил трубку. Хейген усмехнулся. Ни единым словом Вольц не задел самого дона Корлеоне. Талант не остался без признания.


Джек Вольц всегда спал один. На его кровати легко поместились бы десять человек, а спальня с успехом годилась, чтобы снимать в ней сцену бала, ― и все-таки, с тех пор как умерла его первая жена, он вот уже десять лет спал один. Это не значит, что он обходился без женщин. Он был, несмотря на свои годы, еще полон жизни, но возбудить его теперь могли лишь совсем юные девочки, а сил и охоты ему хватало всего часа на два под вечер.

В этот четверг он почему-то проснулся рано. Светало, но над огромной спальней, словно туман над лугом, еще стлался сумрак. Далеко, в ногах необъятной кровати, виднелся какой-то предмет знакомых очертаний, и Вольц грузно приподнялся на локтях, чтобы получше разглядеть его. По форме предмет напоминал лошадиную голову. Еще не очнувшись, спросонья, Вольц потянулся и зажег свет на ночном столике.

То, что он увидел, сокрушило его, словно приступ внезапного недуга. Словно его ударили в грудь тяжелой кувалдой. Сердце остановилось, потом бешено заскакало ― и Вольца вырвало прямо на роскошный ковер.

На спинке кровати, в лепешке запекшейся крови, была укреплена вороная, шелковистая голова знаменитого жеребца Хартума. Белыми нитями торчали сухожилия. На морде лежала пена; крупные, как яблоки, с золотым отблеском глаза налились тусклой, мертвой кровью, точно плод гнилью. Вольца обуял животный ужас ― от ужаса он стал не своим голосом звать слуг, от ужаса позвонил Хейгену и разразился неистовыми угрозами. Он так бесновался, что не на шутку всполошившийся дворецкий вызвал к нему его личного врача и помощника с киностудии. Но к тому времени, как они приехали, Вольц уже овладел собой.

Он был глубоко потрясен. Кем же надо быть, чтобы обезглавить коня ценой в шестьсот тысяч долларов? Без всяких предупреждений. Без единой попытки сторговаться и избежать этой крайности. Полная беспощадность, полное пренебрежение ко всем и всяческим ценностям выдавали человека, который не чтит иных законов, кроме собственной воли, иных богов, кроме себя самого. И обладает при этом такой силой и изобретательностью, что никакая охрана ему не препятствие. Ибо к тому времени уже выяснилось, что жеребца сначала накачали снотворным, а потом не спеша отрубили ему топором треугольную тяжелую голову. Ночные сторожа божились, что ничего не слыхали. Вольц не верил. Вздор, им можно развязать языки. Их подкупили, и можно выведать, кто с ними расплачивался.

Вольц был человек неглупый, только в высшей степени самоуверенный. Он заблуждался, полагая, что превосходит силой дона Корлеоне. Чтобы разуверить его, просто требовались доказательства. На этот раз он все понял правильно. Что как он ни богат, как ни вхож к президенту Соединенных Штатов, как ни дружен с директором ФБР, но некая серая личность, чье дело ― ввозить из Италии оливковое масло, устроит так, что его убьют. Возьмут и убьют! Потому что он не дает Джонни Фонтейну сняться в той роли, какая ему нравится. Это было невероятно. Люди не имеют права так поступать! В мире что-то нарушилось, если люди так поступают. Это безумие. Это значит, что ты не волен распоряжаться по-своему ни собственными деньгами, ни предприятием, принадлежащим тебе, ни властью, которая тебе дана. Это в сто раз хуже всякого коммунизма. Этого невозможно допустить...

Врач дал ему успокоительную таблетку, она помогла Вольцу унять свои нервы и собраться с мыслями. Больше всего его ошеломило, с какой небрежной легкостью этот Корлеоне погубил коня, прославленного на весь мир, стоящего шестьсот тысяч долларов. Шестьсот тысяч! А ведь это только первый шаг. Вольц содрогнулся. Он подумал о той жизни, которую себе создал. Он богат. К его услугам самые обворожительные женщины в мире, стоит лишь поманить их пальцем и обещать контракт. Его приглашают на свои приемы короли и королевы. У него есть все, чем власть и деньги способны украсить человеческое существование. Надо сойти с ума, чтобы поставить такую жизнь на карту ради пустой прихоти. Ах, добраться бы до этого Корлеоне! Интересно, что полагается по закону за убийство лошади?.. Он дико захохотал; врач и слуги уставились на него с испугом. Потом ему пришло в голову другое. Ведь, пожалуй, из-за того, что какой-то наглец посрамил его своей дерзкой выходкой, ему грозит опасность стать посмешищем всей Калифорнии. Это решило дело. Это ― и еще мысль, что, может быть, они и не убьют его. Может быть, у них есть в запасе что-нибудь пострашнее, поизощренней.

Вольц начал отдавать приказания. Он привел в действие аппарат своих приближенных. Со слуг и с доктора, под страхом навлечь на себя вечную немилость Вольца, взяли клятву хранить молчание. Прессе сообщили, что знаменитый рысак Хартум стал жертвой болезни, от которой его не уберегли, когда везли из Европы. Останки были тайно преданы земле в поместье Вольца.

Через шесть часов режиссер-постановщик позвонил Джонни Фонтейну и сказал ему, чтобы с понедельника приступал к работе.


В тот вечер Хейген пришел к дону Корлеоне, чтобы подготовить его к завтрашней, очень важной встрече с Виргилием Солоццо. Дон Корлеоне призвал и старшего сына ― Санни Корлеоне стоял, лениво прихлебывая виски. Его тяжелое лицо осунулось от усталости. «Все трудится над невестиной подружкой, ― подумал Хейген. ― Мало мне было забот».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*