Кровь отверженных - Слотер Карин

Она слегка понизила голос:

– Видно теперь, в кого пошел Марк.

– Вы о чем?

– Он такой… – Дотти запнулась и пожала плечами. – Не знаю. Если вы его увидите, то поймете, что я имею в виду.

– Итак, – подытожила разговор Лена, – в Рождество Дженни ездила за город, несколько дней жила у Паттерсонов, после чего перестала ходить в церковь и общаться с Паттерсонами.

Дотти призадумалась.

– Да, сейчас и сама вижу, что так все и было. А я этой связи не уловила.

– Вы не подозревали дочь в употреблении наркотиков?

– Нет, она всегда это осуждала, – ответила Дотти. – Она даже кофе не пила, а в последнее время отказалась от сахара.

– Чтобы похудеть?

– Она сказала, что делает это ради здоровья. Она хотела очистить тело.

– Очистить, – повторила Лена. – Как думаете, не имеет ли это отношение к церкви?

– В церковь к этому времени она ходить перестала, – напомнила ей Дотти. – Не знаю, почему она так поступила. Однажды мы с ней ехали домой из школы, и она сказала: «Я не стану больше есть сладкого. Я хочу очистить свое тело».

– Вам не показалось это странным?

– В тот момент – нет, – сказала Дотти. – Впрочем, может, и показалось, но в последнее время она вообще вела себя странно. То есть не до такой степени, чтобы это бросалось в глаза, но она, например, перестала пить кока-колу. Когда приходила домой из школы, уделяла больше времени домашней работе. Она словно пыталась быть лучше. Становилась похожей на себя прежнюю.

– То есть до того, как она начала общаться с детьми Паттерсонов?

– Да, пожалуй, что так. – Дотти поджала губы. – Это было очень странно, потому что Лэйси – капитан спортивных болельщиков и очень популярна. С первого дня в школе Лэйси дразнила Дженни.

– За что? – спросила Сара.

– Да просто так, – ответила Дотти. – Дразнила за то, что она, дескать, толстая. А ведь тогда она была нормального сложения, разве только щечки пухлые. Во всяком случае, не такая, как в последнее время.

– Как думаете, Лэйси и Марк когда-нибудь ее били?

Дотти, похоже, удивилась.

– Да нет, что вы! Если бы я узнала, то сразу бы обратилась в полицию.

Она промокнула глаза платком.

– Они просто дразнили ее, вот и все. Никакого физического насилия. А потом, как я и сказала, они подружились.

– Отчего такая перемена? – спросила Лена.

– Не знаю. Это произошло, когда они перешли в старшие классы. К тому моменту Лэйси уже не была капитаном болельщиков, но сохранила командный тон. Вы же знаете подростков. Они любят подражать. Теперь мне кажется, что сахар, возможно, – идея Лэйси.

– Лэйси? – переспросила Лена.

– Да. У нее постоянно рождались идеи, и все должны были им следовать. В какой, например, одежде они должны ходить в школу, куда пойти на уикэнд. По телефону они часами обсуждали эти вопросы.

Лена улыбнулась.

– Мы с сестрой делали то же самое, – сказала она. – Может, здесь что-то связанное с религией? Как вы думаете?

– А что такое? – обеспокоенно спросила Дотти.

– Сахар. Кофе. Что-то в этом от религиозных запретов.

– Вы думаете?.. – Дотти запнулась. – Нет, вряд ли здесь дело в религии. Думаю, это влияние Паттерсонов. За плечами Марка были правонарушения – его уличили в кражах.

Дотти медленно покачала головой.

– Я не знала, что делать. Должна ли запретить ей встречаться с ним? Или разрешить проводить с ним все свободное время?

– С юными девушками всегда такая проблема, – согласилась Лена. – Вы все еще ходите в церковь?

– Да, конечно, – закивала Дотти. – Для меня это – большое утешение.

– Вы уже сделали распоряжения? Вероятно, по этому случаю все соберутся на заупокойную молитву?

Дотти вздохнула.

– Не знаю. Я просто…

Она замолчала, высморкалась в платок.

– Думаю, ей нравился проповедник Файн. Он приходил к нам, разговаривал с ней. И Брэд Стивенс – тоже. Церковь поручила ему работу с молодежью.

– Вот как? – спросила Лена.

– Да. Брэд – активный общественник.

– А проповедник Файн приходил к вам, когда Дженни забросила церковь?

– Да, – кивнула Дотти, по-видимому, ей нравилось, что она способна вспомнить нечто важное. – Он пришел после того, как она пропустила две воскресные службы.

– Вы слышали, что она ему сказала?

– Нет, – ответила Дотти. – Они были в кабинете, и я не хотела мешать.

Она продолжила, кое-что припомнив:

– Через неделю после разговора он позвонил по телефону, но она велела сказать, что ее нет. Это, должно быть, была суббота, потому что днем я была дома. Помню, что в тот день ей еще дважды звонили, и она оба раза не подходила к телефону.

– Вам это не показалось странным?

– Тогда – нет, – ответила Дотти. – Кажется, дело было в феврале. Помню, я почувствовала облегчение, когда она больше не захотела встречаться с Марком.

– Она с ним поссорилась?

Дотти пожала плечами.

– Все, что я знаю, это то, что она его возненавидела. Начала с того, что проводила с ним все свободное время, а кончила ненавистью.

– Эта ненависть из разряда тех, когда девушка готова стереть в порошок парня, потому что он не зовет ее погулять?

Дотти откинулась на спинку стула и строго посмотрела на Лену. Кажется, она догадалась, что разговор с ней затеян не для того, чтобы обелить Дженни, а чтобы выявить ее вину.

Лена повторила вопрос.

– Нет, – резко ответила Дотти. – Конечно, нет.

– Вы уверены?

– Примерно в это время его арестовали, – сказала Дотти; видимо, она почувствовала себя увереннее, напомнив о криминальном проступке Марка. – За нападение. Он напал на свою сестру.

Джеффри обругал себя за то, что не проверил это раньше. Снял телефонную трубку и набрал номер Марлы.

– Да? – сказала Марла.

– Принеси мне дело, – вполголоса произнес Джеффри. – Дело Марка Паттерсона.

– Вчерашнего подростка?

– Да.

– Сейчас, – сказала она и повесила трубку.

Когда Джеффри снова взглянул на комнату переговоров, атмосфера там резко изменилась. Дотти Уивер сидела, сердито сжав губы.

– Может, хотите что-нибудь выпить? – спросила ее Лена.

– Нет, спасибо.

– Вы знали, что в прошлом году ваша дочь повредила руку?

Дотти удивилась и спросила у Сары:

– Она что же, обращалась к вам без меня?

– Нет, – ответила Сара.

Она сердилась, но не на Дотти Уивер.

Лена усилила давление.

– Ваша дочь интересовалась культурой Африки или Ближнего Востока?

Дотти непонимающе покачала головой.

– Конечно, нет. А в чем дело? К чему все эти вопросы?

– Дотти, может, сделаем перерыв? – спросила Сара.

Лена, поерзав на стуле, продолжила вопросы.

– У вашей дочери был усталостный перелом в тазовом поясе, миссис Уивер. Вы знали об этом?

Дотти безмолвно пошевелила губами.

– Вероятно, ее изнасиловали, – сказала Лена; сделала паузу и потом ровным голосом добавила: – Грубо изнасиловали.

– Я не… – Дотти повернулась к Саре, а потом снова к Лене. – Я не понимаю.

– А как насчет шрамов на ее руках и ногах? – продолжила Лена. – Почему они появились? Зачем ваша дочь резала себя?

– Резала себя? – поразилась Дотти. – О чем вы говорите?

– На всем ее теле были порезы. Судя по всему, она их сама себе наносила. Как получилось, что вы о них не знали?

– Я не видела ее обнаженной, – сказала Дотти. – И одежду она носила закрытую. Я никогда…

Лена прервала ее.

– Вы знали, что полгода назад она перенесла операцию?

– Операцию? – переспросила Дотти. – Да что вы такое говорите?

– Не операцию, – вмешалась Сара и положила ладонь на руку Дотти. – Дотти, когда я осматривала Дженни…

Лена открыла папку с делом и бросила через стол фотографию, потом еще одну. Со своего места Джеффри не видел, какие это фотографии, но понимал по выражению лица Дотти, на что в данный момент смотрит мать.

– О господи, девочка моя!

Дотти прижала ко рту руку.

– Лена! – воскликнула Сара и прикрыла фотографии.