Уоррен Мерфи - Заговор на Нуич-стрит
Римо передали небольшую папку с эмблемой профсоюза.
– Спасибо, – поблагодарил Римо и, не сводя глаз со сцены, нашел распорядок дня на среду. Так: программные выступления, рассмотрение поправок к уставу, обращение к делегатам сенатора из Миссури. Не пойдет. Четверг: обращение к женам водителей, выступление президента Американского легиона, голосование по поправкам. И это не годится. Пятница: выступления президентов Братства железнодорожников, Международной ассоциации портовых грузчиков. Ассоциации пилотов и заключительное обращение министра труда. Отлично!
– Слушай, Эйб, докладчик, которому предстоит выступать, выходит на трибуну прямо из зала или с самого начала сидит на сцене в президиуме?
– Приходится сидеть в президиуме от начала до конца, – ответил Бладнер. – А что?
– Да просто так. Это же, наверное, тоска зеленая.
– Парень, тебя ведь никто сюда силком не тащил.
– Конечно, конечно. Я просто представил себе, как тоскливо сидеть там, в третьем ряду, целый день.
– Выступающий – он вроде почетного гостя и сидит всегда в первом ряду. Да, парень, что же ты мне такой тупой достался? Не обижайся, конечно, но ты в наших делах ни черта не понимаешь.
– Ага, – отвечал Римо, опускаясь в кресло. Транспарант вдруг заколыхался, по нему прошла рябь волн, и он повис неподвижно, а потом опять начал качаться. Балка, с которой свисал транспарант, была скорее всего прикручена болтами. Свет от ламп, освещающих зал, падает вниз и поэтому можно остаться незаметным для сидящих в зале, если проникнуть под потолок и сделать с балкой все, что задумано. Если будет выступать министр труда, то для него все может кончиться сломанной спиной.
В пятницу, перед закрытием съезда, Римо заберется наверх и ослабит крепление балки так, чтобы любое сотрясение нарушило ее равновесие, и она, как спичка, аккуратно установленная на лезвии ножа, рухнула бы вниз. Тысячефунтовая спичка.
Римо попытался оценить силу сквозняка под потолком. Сами по себе потоки воздуха ничего не сделают такому массивному предмету, как балка. Придется один ее конец отвинтить, а другой оставить висящим на волоске. Так, а если эта громадина рухнет раньше времени? Римо посмотрел наверх следя за поднимающимся к потолку воздушным шариком. Ничего, сойдет, не так уж силен сквозняк.
Он посмотрел на сцену, где будут сидеть лидеры профсоюзов – люди, собирающиеся наступить на горло Америки. Да, если Бладнер не прав насчет того, кто где будет сидеть, придется действовать по-другому.
Массовое убийство – крайне рискованное дело и в смысле его организации, и в плане исполнения. Трудно представить, какой вокруг этого поднимется шум. На расследование будут брошены все силы. Могут добраться и до КЮРЕ. Но будет гораздо страшнее, судя по объяснениям Смита, если сработает план создания суперпрофсоюза.
Если кто-то получит возможность контролировать все транспортные перевозки в стране – а именно эта цель преследуется при создании суперпрофсоюза транспортников – рухнет вся экономика Америки, а с нею и американский образ жизни. Рост стоимости перевозок ударит опять по тем, кто больше всех страдает от повышения цен, – по рядовому потребителю. Цены на мясо, овощи и молоко – и так уже достаточно высокие – окажутся недоступными для тех, кто когда-то был самым сытым народом мира. Те, кто существует на социальные пособия или живет на фиксированную зарплату, окажутся на диете населения голодающих стран. Повышение стоимости перевозок вызовет рост цен. Рост цен приведет к росту заработной платы. Последует невиданная доселе инфляция. Деньги в магазины народ понесет в сумках, а продукты домой – в кошельках. А если суперпрофсоюз забастует, безработица времен депрессии тридцатых годов покажется детской игрушкой. Или суперсоюз уничтожит нацию, или нация уничтожит его принятием соответствующих законодательных ограничений. Профсоюзное движение, позволившее рабочему почувствовать себя человеком, будет обречено.
На другой чаше весов – жизни четырех профсоюзных лидеров. Если не найти другого выхода – гибель их неизбежна. Римо сфокусировал внимание на балке транспаранта.
– Слушай, Эйб.
– Чего тебе, парень?
– А почему ты думаешь, что Джетро не сможет победить? Что может ему помешать?
– Во-первых, Новая Англия, у них там настоящий блок. Этот самый Маккалох, их лидер, он против Джетро, на дух его не переносит. Они пытались надавить на меня, да не вышло. Но Маккалох все равно будет бороться против Джетро, их блок поддержит любого, лишь бы только не нашего кандидата. Нам с ними не справиться.
Римо огляделся вокруг.
– Покажи мне Маккалоха.
Не поднимаясь с места, Бладнер ткнул пальцем куда-то вперед и направо, указывая сквозь спину широкоплечего делегата в белой рубашке, сидящего перед ними
– Вот там, рядов за двадцать от нас, в секции, где сидят Массачусетс, Мэн, Нью-Гемпшир и Вермонт. Они все заодно. Ты его отсюда не разглядишь, а вот видишь, там мужики все ходят взад и вперед по проходам и подходят все время к одному и тому же месту. Там сидит человек, ростом под два метра, рыжий, за сто тридцать кило весом. Это и есть Маккалох.
Римо встал ногами на сиденье кресла, но ничего не увидел.
– Ничего подобного я там не вижу.
– Посмотри внимательней, – ответил Бладнер.
– Эй, сядь! – раздался голос сзади. – Мне ничего не видно.
Вглядываясь на двадцать рядов вперед, Римо наконец разглядел делегацию Новой Англии, но Маккалоха видно не было.
– Приятель, я тебя по-хорошему прошу, сядь! – снова раздался бас сзади.
– Римо, садись. Потом сходишь туда, – сказал Бладнер. – А ты оставь парня в покое, он сейчас сядет.
По ряду, где сидели делегаты Массачусетса, пробирался похожий на шар человек в белой спортивной рубашке и брюках, напоминающих чехол для дирижабля. Может он остановится поговорить с Маккалохом?
– Эй, ты! Получай! – послышался сзади голос, и Римо ощутил легкий шлепок по заду. Поймав за спиной провинившуюся руку, Римо раздробил суставы пальцев. Его не интересовало происходящее сзади, а вот замеченный им толстяк впереди наклонился и, кажется, собирался с кем-то заговорить. А, черт! Нет. Он просто сел на место. Где же этот проклятый Маккалох? Придется сходить туда. Римо слез с сиденья и заметил, что Бладнер удивленно глядит на него. А позади высоченный здоровяк вцепился левой рукой в правую, будто стараясь перекрыть ток крови к кисти. Лицо было искажено гримасой боли. Он приплясывал на месте, переминаясь с одной ноги на другую. Римо взглянул на его руку. Ага, кто-то раздавил соседу сзади суставы пальцев. А, это, наверное, тот самый мужик, что шлепнул его по заду! Точно, это он и есть.
– Опусти руку в холодную воду, – посочувствовал ему Римо и, извинившись за беспокойство, протиснулся мимо Бладнера, застывшего на месте с раскрытым ртом.
– Нечего было лезть к парню, – сказал Бладнер. – Не надо было приставать.
Римо протиснулся к рядам, занятым делегацией Массачусетса. В поисках Маккалоха он вертел головой, звал его, ругался, но Маккалоха не было.
– Эй, слушайте, а где же Маккалох? – поинтересовался Римо у окружающих.
Толстяк, перед этим пробиравшийся вдоль ряда, крикнул в ответ:
– А сам-то ты кто такой?
– Римо Джоунс, делегат от Нью-Йорка.
– Его тут нет.
– А где он?
– Он ушел.
– Это у тебя значок с Джетро? – спросил Римо.
– Нет, с Элвисом Пресли!
– А для неграмотного ты довольно сообразительный, – сказал Римо, не придумав ничего пообиднее.
– Сам ты дурак! – заорал толстый. – Сам неграмотный! Педик!
Так закончилось обсуждение проблем профсоюзного движения.
Бладнер чрезвычайно заинтересовался сообщением о значке и о том, что Маккалоха нигде нет. Присмотревшись, он обнаружил, что все делегаты от Новой Англии надели значки с изображением Джетро.
– Вот почему мне показалось, что в толпе, когда мы демонстрировали поддержку Джетро, я заметил ребят из делегации Новой Англии! Значит, так оно и было.
– По порядку ведения! – изо всех сил закричал вдруг Бладнер. – Господин председатель! По порядку ведения! Заявление делегации Нью-Йорка, объединенных советов и региональных организаций!
Председатель дал слово коллеге из Нью-Йорка.
– Господин председатель, братья, коллеги. Позор! Вопиющая несправедливость! – грохотал Эйб-Ломик Бладнер. – Безобразие! На нашем съезде до сих пор надлежащим образом не представлено изображение величайшего борца за права рабочего человека. Я говорю о самом выдающемся, честнейшем человеке во всем Международном братстве водителей! Это Юджин Джетро, который, несомненно, станет следующим президентом нашего…
Голос Бладнера утонул в восторженных воплях, за которыми последовала бурная демонстрация сторонников Джетро. Председатель звонил в колокольчик, призывая к порядку демонстрантов и делегацию Нью-Йорка, но безуспешно.
