Сергей Магомет - Человек-пистолет
Матушка протянула заранее приготовленный листок с очередным рецептом для укрепления волос. Потом поинтересовалась, как Игорь Евгеньевич, берет ли меня к себе. Я ответил, что сам еще не готов к такому счастью – быть подчиненным Игоря Евгеньевича.
– Не сделай глупость! – испугалась она. – Провалял дурака в институте, так хоть теперь возьмись за ум. Пусть Игорь Евгеньевич поможет продвинуться, а потом на него наплюешь. Главное, хоть в небольшие начальники выбиться, все какая-то перспектива!
– Да ты посмотри, какие они все – начальники, – сказал я. – Одни хамы, грубияны, самодуры.
– Это верно.
– И ты хочешь, чтобы я стал таким же?
– Все-таки перспектива, – со вздохом повторила матушка.
Потом она говорила, что Лоре нужно наконец хорошенько подлечиться и рожать и я как мужчина должен, по ее мнению, на этом настоять. Я не возражал.
– А у вас какие новости? – спросил я.
– Вот в пятницу приглашены с отцом в гости. Помнишь, я тебе рассказывала о дедушкином друге? О дяде Иване… Представляешь, он все-таки разыскал нас после стольких лет! Говорит, что сохранил чувство благодарности к нашей семье и очень хотел бы что-то для нас сделать…
Я действительно кое-что слышал. О временах массового психоза доносительства и страха. О «врагах народа»… Когда вокруг дяди Ивана начала образовываться зловещая пустота, а сам он со дня на день ждал ареста, единственный, кто не побоялся навещать его, был мой дед… Я помнил, что-то рассказывалось о демонстративных чаепитиях у раскрытого окна на виду всей улицы, о кусте цветущей сирени под окном… А потом арест, лагеря. Потом реабилитация…
– А что он может для нас сделать? – спросил я.
– Понятия не имею. Но, может быть, у него какой-нибудь блат есть…
Матушка достала старые фотографии, сделанные еще до войны. В лицах людей было что-то такое, что делало их совершенно непохожими на моих современников. Меня это всегда удивляло, и в чем туг дело, я не понимал. Может быть, дело в глазах? Другое выражение глаз? В глазах предков – или страх, или предательство?.. Но у деда в молодости лицо всегда казалось мне вполне современным.
Па прощание матушка чмокнула меня в щеку и, как слесарю, сунула в карман трешку.
Я вышел от родителей с каким-то глупейшим ощущением «бездомности» (якобы раньше у меня был дом, а теперь – не стало). Вариант ухода по примеру Сэшеа мне явно не подходил. В ушах стоял звон отцовского велосипедного звонка.
Я вошел в телефонную будку и набрал номер Сокольников. Жанка сразу сняла трубку, словно ждала у телефона.
– У меня сложности с электричеством, а ты пропал! – лукаво молвила она. – Родители тобой недовольны!
– Еще какие новости?
– Валерий принес нам нового котенка. Очень милого. Маман сказала, что ты никогда бы не додумался до такого благородного поступка.
– Это попятно.
– Так как наша «программа»? – нетерпеливо спросила Жанка.
Весь вечер меня подмывало наведаться в «Некрасовку», повидать Кома.
– К вам мне сегодня что-то не хочется. Давай позанимаемся в библиотеке? – предложил я.
– В библиотеке? – удивилась Жанка.
– Библиотека способствует изучению законов электричества.
– Да-да! – вдруг обрадовалась Жанка. – Еще как способствует! Я и родителям так объясню!
Мы встретились на «Пушкинской».
– Эй, что это ты намазалась как проститутка? – недовольно покачал я головой.
– А ты общался с проститутками? – живо полюбопытствовала Жанка. – Они что – вызывают отвращение? А за что же им тогда деньги платят? А ты вообще платил женщинам деньги?
– Ну-ну, бессовестная!
– Куда пойдем? – спросила Жанка. – Сюда? – Она кивнула в сторону кафе «Лира».
– Нет, – ответил я, – туда!
– Что, правда – в библиотеку?! – разочарованно протянула Жанка. Я знала, что ты позвонишь, и даже отказала одному хорошему человеку, который обещал повести меня, куда я только захочу, а ты – в библиотеку! «Сэшеа, – подумал я. – Приобщается, идиот!»
– А что ты скажешь, если мы повидаем того, кого ты вчера так защищала – спросил я.
– Кого?
– Кома.
– Нет, не хочу! – испугалась Жанка. – Он страшный. И садист. Он нас ненавидит. И ты с ним не встречайся! Как ты вообще можешь встречаться с ним после вчерашнего?!
– Он не страшный. И не садист. Просто нервный, несчастный, одинокий. Мы с ним дружили в институте. Ему нужно помочь!
– Как же мы ему поможем?
– А вот пойдем, поговорим с ним как ни в чем не бывало. Покажем, что он не одинок. Что у него есть друзья.
Я уговорил Жанку, и мы вошли в библиотеку. Мы разделись в гардеробе на один номерок. На Жанке были джинсы в обтяжку, заправленные в высокие сапоги, просторная, распахнутая кофта, под которой виднелась все та же футболка с трафаретом. На губах у меня вдруг ожил вчерашний поцелуй. «Боже мой, ей же всего четырнадцать лет, – ужаснулся я про себя, – это ж развратные действия!» Однако тут мое внимание было отвлечено другим.
– Смотри! – усмехнулся я.
Среди одежды на вешалках гардероба сразу бросились в глаза шинель и панама Кома.
Мы поднялись в читальный зал. Несмотря на многолюдность, я сразу увидел Кома, потому что, как только мы вошли, он обернулся, как будто почувствовал нас спиной. Я недоумевал, померещился мне или нет намек на смущение, пробившийся сквозь его непроницаемую маску, когда он увидел со мной Жанку.
Мы подсели к нему. На столе рядом со стопой синих томов Ленина лежала горбушка черного хлеба.
– Бери пример, – сказал я Жанке, – человек тянется к знаниям, идет по ленинским стопам. Не то что ты!.. – Что изучаешь? – спросил я Кома.
– «Уроки декабрьского восстания», – отвечал тот, глядя на нас так спокойно, словно не он угробил вчера кота.
– Мы же это все проходили и в школе и в институте, – удивился я.
– А результатов никаких, – сказал Ком.
– То есть?
– А нам теперь еще и двадцать шестой съезд придется проходить! – вздохнула Жанка.
– Слушай, – сказал я Кому, – мы тут подумали и решили, что нам нужно как-то опять сдружиться… Вот Жанка предлагает даже «Лиру» посетить…
– А я окончательно решил с работой, – сказал Ком, пропуская мимо ушей мои слова. – Буду устраиваться в ваш НИИ.
– Вот это ты молодец, – одобрил я.
Ком отщипывал от горбушки кусочки хлеба и жевал.
– Угостите? – попросила его Жанка.
– А, конечно! Извините! Я автоматически… – смутился он. Они стали жевать вдвоем.
– Неудобно как-то – жуете в читальном зале, – сказал я и предложил выйти в вестибюль.
Мы вышли в вестибюль.
– Главное, получше сдружиться, – снова сказал я. – Верно?
– Верно, – кивнул Ком.
– Пошли на улицу, что-нибудь придумаем!
– Нет. Мне сегодня еще нужно позаниматься.
– Что с тобой поделаешь, занимайся!
Мне надоело ломать голову, чтобы понять его.
– Я могу зайти к тебе вечером, – предложил он, – если ты не слишком рано ложишься спать. Поговорим.
– Заходи, – пожал плечами я. – Ну, пойдем, – сказал я Жанке.
– А он действительно несчастный, – шепнула она.
На улице я предложил ей зайти в кафе-мороженое, но она не захотела, а попросила отвезти ее домой. Я взял такси. Жанка молчала всю дорогу, и только когда я высаживал ее около дома, сказала:
– Теперь ты будешь сам просить, чтобы я тебя поцеловала!
– Договорились, – кивнул я, подумав: «Какое все-таки еще детство!»
Я возвращался на том же такси… Подъезжая к дому, мы разминулись с белыми «Жигулями». Лора была в машине с Валерием. Поднявшись в квартиру, я обнаружил на столе ее записку, в которой она сообщала, что ночует в Сокольниках.
Настроение сделалось хуже некуда, но ревность тут была ни при чем. На кухне я достал из шкафа банку с бразильским кофе (снабжение Валерия!), не спеша перемолол зерна в ручной кофемолке и сварил кофе. Потом я позвонил в Сокольники. К телефону подошла маман, но я отчетливо разобрал в трубке голос Лоры: «Если он, то меня нет!»
– Ее нет, – сказала маман.
– Не унижайте себя ложью, маман, – сказал я. – Я же слышал ее голос! Я просто хочу сказать ей «спокойной ночи»!
– Он хочет сказать «спокойной ночи»! – воскликнула маман с неожиданной злостью.
Они долго совещались; трубка, очевидно, была зажата ладонью, и я не понимал, что происходит. Наконец трубку взяла Лора. Ее тон поразил меня: столько в нем было неприязни.
– Я хотела отложить разговор до завтра, но это даже хорошо, что ты позвонил, – начала она, не давая мне вставить ни слова. – Мы поговорим. Но это не телефонный разговор! Ты должен немедленно приехать сюда. Не приедешь – тем хуже для тебя. Пожалеешь. Так что бери такси и приезжай. И не задавай мне сейчас никаких своих вопросов!
– Да что случилось?
– Случилось! Приезжай и узнаешь! – Лора бросила трубку.
