Дуглас Престон - Ледовый барьер
Ллойд протянул руку, затем замер.
— Женщина? — Невольно вырвалось у него.
Она без промедления схватила его за руку.
— Вы очень наблюдательны, господин Ллойд. Салли Бриттон.
Её рукопожатие было кратким, но твёрдым.
— Ну да, — промолвил Ллойд. — Я просто не ожидал…
Почему Глинн его не предупредил? Глаза Ллойда задержались на элегантной фигуре, на пучке светлых волос, выскользнувших из-под фуражки.
— Я рад, что вы нас встретили, — сказал Глинн. — Я как раз хотел, чтобы вы увидели судно прежде, чем оно будет полностью замаскировано.
— Благодарю вас, господин Глинн, — ответила она с едва заметной улыбкой. — Не думаю, что я хоть раз в жизни видела что-либо, настолько омерзительное.
— Просто косметический ремонт.
— Я хочу удостовериться, что это так — и буду заниматься этим ещё несколько дней. — Она указала на крупный выступ на боку громадины. — Что вон там такое, за передними шпангоутами?
— Дополнительное охранное оборудование, — ответил Глинн. — Мы предпринимаем все возможные меры предосторожности, и даже больше.
— Как интересно.
Ллойд с любопытством разглядывал её в профиль.
— Эли ничего мне о вас не говорил, — заметил он. — Вы можете рассказать что-нибудь о себе?
— Я служила морским офицером в течение пяти лет, и капитаном три года.
Ллойд уловил, что речь идёт о прошлом.
— Какой тип судов?
— Танкеры и ОБПН.
— Прошу прощения?
— ОБПН, сокращение от «очень большие перевозчики нефти». Водоизмещением свыше двухсот пятидесяти тысяч тонн. Грубо говоря, танкеры на стероидах.
— Она несколько раз огибала мыс Горн, — заметил Глинн.
— Вы плавали вокруг мыса Горн? Я не знал, что этот маршрут до сих пор используют.
— Крупные ОБПН не могут пройти по Панамскому каналу, — сказала Бриттон. — Обычно маршруты огибают мыс Доброй надежды, но время от времени приходится проходить мимо мыса Горн.
— Это — одна из причин, по которой мы её наняли, — сказал Глинн. — Тамошние воды могут быть обманчивыми.
Ллойд кивнул, продолжая смотреть на Бриттон. Она вернула взгляд со спокойствием, которое не могли поколебать звуки снизу.
— Вы в курсе, что за груз мы повезём? — Спросил он.
Она кивнула.
— Груз не представляет для вас проблемы?
Бриттон посмотрела на него.
— Он не представляет для меня проблемы.
Что-то в её чистых зелёных глазах сказало Ллойду обратное. Он открыл было рот, чтобы продолжить разговор, но тут его перебил Глинн.
— Пойдёмте, — сказал он. — Я покажу вам кроватку для малыша.
Он повёл их дальше, вниз по помостку. С этого места им открывался непосредственный вид на палубу, по которой клубились дым от сварки и дизельные выхлопы. Настил был убран, и взгляд упирался в огромную яму посреди судна. Мануэль Гарза, ведущий инженер ЭИР, стоял на её краю, одной рукой удерживая рацию около уха, а второй делая знаки рабочим. Заметив троицу над головой, махнул им рукой.
Всматриваясь в приоткрытое пространство, Ллойд мог различить поразительно сложную структуру, с элегантностью кристаллической решётки. Полосы жёлтого цвета по её краям придавали тёмному трюму блеск и свечение, наподобие глубокого, заколдованного грота.
— Это и есть гнездо для метеорита? — спросил Ллойд.
— Резервуар, а не гнездо. Центральный резервуар номер три, если быть точным. Мы поместим метеорит по самому центру киля, чтобы повысить остойчивость. А ещё мы добавили коридор под главной палубой, который идёт вперёд, для дополнительного доступа. Видите — вон те механические двери, мы установили их на каждой стороне прохода внутрь.
Гнездо располагалась глубоко внизу. Ллойд прищурился от света бесчисленных огней.
— Будь я проклят! — Внезапно воскликнул он. — Да оно же наполовину из дерева!
Он повернулся к Глинну.
— Уже стёсываете углы?
Тот приподнял уголки рта, лаконично улыбаясь.
— Древесина, господин Ллойд — уникальный инженерный материал.
Ллойд потряс головой.
— Древесина? Для веса в десять тысяч тонн? В голове не укладывается.
— Дерево подходит идеально. Оно поддаётся очень мало, но никогда не деформируется. Тяжёлые предметы продавливают его и остаются на своём месте. Тип дуба, который мы выбрали, прослоенный эпоксидкой, обладает большей прочностью на разрез, чем сталь. К тому же дерево можно пилить, можно придать ему удобную форму и подогнать к кривизне корпуса. Оно не износится от трения о корпус и не устаёт, в отличие от металла.
— Но зачем создавать такую сложную конструкцию?
— Понимаете, нам надо решить маленькую проблему, — ответил Глинн. — При весе в десять тысяч тонн метеорит должен быть абсолютно неподвижен, должен сидеть в трюме на одном и том же месте. Если «Рольвааг» повстречается со штормом на обратном пути в Нью-Йорк, даже крошечный сдвиг метеорита со своего места может с фатальным исходом дестабилизировать судно. Вон та сеть досок не только закрепит метеорит на месте, но и равномерно распределит его вес по всему корпусу, симулируя заполнение нефтью.
— Это впечатляет, — сказала Бриттон. — Вы приняли во внимание внутренний скелет судна, перегородки?
— Да. Доктор Амира — гений вычислений. Она провела расчёты, которые заняли десять часов машинного времени на суперкомпьютере «Крэй Т3Д» — в итоге мы получили конфигурацию гнезда. Конечно, мы не можем сделать её законченной — до тех пор, пока не узнаем точных размеров камня. Всё построено на основе данных облёта, который предоставил нам господин Ллойд. Но когда мы откопаем метеорит, мы соорудим вторую «колыбель» вокруг него, и поместим всё внутрь этой.
Ллойд кивнул.
— А они что делают? — Спросил он, жестом указывая в самую глубь трюма, где группа рабочих, едва различимых с такой высоты, разрезала плиты корпуса ацетиленовыми горелками.
— Люк экстренного сброса,[8] — ровно сказал Глинн.
Ллойд испытал приступ раздражения.
— Вы не пойдёте в рейс с этим люком.
— Мы это уже обсудили.
Ллойд приложил все силы к тому, чтобы его слова звучали рассудительно.
— Послушай. Если вы откроете люк на дне судна, чтобы сбросить метеорит в разгар какого-нибудь шторма, проклятый корабль утонет в любом случае. Это ясно даже полному идиоту.
Глинн пристально смотрел на Ллойда серыми, непроницаемыми глазами.
— Если люк активировать, то на всё про всё, уйдёт меньше минуты — чтобы открыть резервуар, отпустить камень и снова закрыть люк. Танкер не может утонуть меньше чем за шестьдесят секунд, неважно, насколько тяжёлый шторм. Наоборот, та вода, которая наберётся в трюм, компенсирует ту внезапную потерю балласта, когда метеорит окажется за бортом. Доктор Амира работала и над этим. Прелестное маленькое уравнение.
Ллойд в ярости сверлил его взглядом. Глинн, очевидно, получил удовольствие от решения вопроса, как сбросить бесценный метеорит на дно Атлантического океана.
— Я скажу так. Если кто-нибудь испробует этот люк на моём метеорите, то сам станет трупом!
Капитан Бриттон засмеялась — высокий, звенящий смех, поверх лязга внизу. Мужчины повернулись к ней.
— Не забывайте, господин Ллойд, — живо сказала она, — пока что это ничейный метеорит. И до него ещё плыть да плыть.
На борту «Рольваага», 26-е июня, 00:35МакФарлэйн пролез в люк, осторожно прикрыл за собой стальную дверь и прошёл на смотровую площадку. То была самая верхняя часть судовых надстроек, и пребывание на ней вызывало такое чувство, будто стоишь на крыше мира. Гладкая поверхность Атлантического океана простиралась более чем в сотне футов под ним, пёстрая в слабом отсвете звёзд. Нежный бриз издали доносил до него крики чаек и восхитительный запах моря.
Он подошёл вперёд, к перилам, и обхватил их руками. Он думал об огромном корабле, которому суждено быть ему домом в течение нескольких месяцев. Прямо под ногами располагался капитанский мостик. Под тем находилась палуба, непонятно зачем оставленная Глинном пустой. Ещё ниже — каюты для старших офицеров. А под ними, откуда представлялось, что МакФарлэйн стоит на высоте шестиэтажного дома, вдаль простиралась главная палуба, протянувшаяся к носу на одну шестую мили. Время от времени над палубой бака взмывали освещённые звёздами брызги. Сеть трубопроводов и клапанов для резервуаров осталась нетронутой, а вокруг неё, подобно детскому городку из деревянных кубиков, располагался лабиринт старых контейнеров — лабораторий и производственных помещений.
Через несколько минут ему надо спуститься на «ночной ланч», который станет их первым официальным ужином на борту. Но сначала ему было необходимо прийти сюда и убедиться в том, что путешествие и в самом деле началось.
Он вдохнул, пытаясь прочистить голову от суматохи последних дней, от обустройства лабораторий и повторной проверки оборудования. Ещё сильнее обхватил поручни, чувствуя, как внутри нарастает радость. «Вот так-то лучше», — подумал он. Даже время, проведённое в тюремной камере в Чили, казалось ему приятнее, чем необходимость постоянно чувствовать присутствие Ллойда, который беспрестанно заглядывает ему через плечо, пытается предугадать мысли, беспокоится о мелочах. Что бы они ни нашли в конце этого рейса — чем бы ни было то, что обнаружил Нестор Масангкэй — по крайней мере, путешествие уже началось.
