Дуглас Престон - Граница льдов
Вскоре ему предстоит присутствовать на «ночном ланче». Это будет первая официальная трапеза на борту корабля. Но он должен был сначала подняться сюда, чтобы убедить себя — плавание действительно началось.
Макферлейн глубоко вдохнул, пытаясь выкинуть из головы суету последних дней: размещение лабораторий и электронного оборудования. Он крепче ухватился за перила, чувствуя, как в нем нарастает радость. «Похоже, это произошло», — подумал он. Даже тюремная камера в Чили казалась предпочтительней присутствия Ллойда, постоянно заглядывающего ему через плечо, заранее озабоченного несущественными мелочами. Что бы ни ожидало их в конце плавания, чем бы ни оказалась находка Нестора Масангкея, они наконец в пути.
Макферлейн повернулся и прошел до кормового ограждения. Из глубины судна доносилось еле слышное монотонное гудение двигателей, но здесь, наверху, не чувствовалось даже намека на вибрацию. Он увидел вдалеке мигающие проблески маяка на мысе Мэй: один короткий, один длинный. После того как Глинн оформил документы таможенного досмотра, используя только ему известные частные каналы, они под покровом ночи покинули порт Элизабет, до конца сохранив секретность. Скоро они выйдут на главные морские пути, пролегающие за континентальным шельфом, и повернут на юг. Если все пойдет по плану, через пять недель они снова увидят этот маяк. Макферлейн попытался представить, что будет, если они успешно завершат миссию: неистовый шум, научное открытие и, возможно, его собственная реабилитация.
Макферлейн горько улыбнулся про себя. В жизни так не бывает. Проще представить себя снова в Калахари, с достаточным количеством денег в кармане, слегка пополневшим на корабельных харчах, разыскивающим неуловимых бушменов для продолжения поисков метеорита Окаванго. Но что бы он ни сделал, уже не изменить того, как он обошелся с Нестором, особенно теперь, когда его друг и партнер умер.
Макферлейн почувствовал, что к запаху моря примешался аромат табака. Оглядевшись, он понял, что он не один. На дальней стороне сигнального мостика в темноте мигнула красная точка и снова исчезла. Кто-то тихо стоял там — собрат пассажир наслаждался ночью.
Потом красная точка дернулась и закачалась, когда человек поднялся, чтобы подойти к нему. С удивлением Макферлейн понял, что это Рейчел Амира, сотрудник Глинна и его собственный, не внушающий доверия ассистент. Между пальцев ее правой руки была зажата толстая, выкуренная до последних нескольких дюймов сигара. Макферлейн тихонько вздохнул, недовольный вторжением этой язвительной женщины в его размышления.
— Чао, босс. Будут какие-нибудь приказания?
Макферлейн промолчал, почувствовав досаду при слове «босс». Он не нанимался никем руководить. Амира не нуждается в няньке. Она и сама не выглядит довольной этим назначением. О чем Глинн думал?
— Три часа в море, а мне уже надоело, — сказала она, протянув сигару. — Не желаете?
— Спасибо, нет. Хочу почувствовать вкус еды.
— Корабельной стряпни? Вы, должно быть, мазохист, — предположила Амира и с тоскливым вздохом оперлась на перила рядом с ним. — Этот пароход вызывает у меня дрожь.
— Почему?
— Он такой холодный, роботизированный. Думая о плавании, я представляла сильных мужчин, снующих по палубе и исполняющих громкие команды. Только посмотрите туда. — Она показала пальцем за плечо. — Восемьсот футов палубы, и ничто не шелохнется. Это корабль с привидениями. Безлюдный. Все делается компьютерами.
«В ее словах что-то есть», — подумал Макферлейн. Хотя «Ролвааг», по современным стандартам, считался супертанкером среднего размера, он был огромен. А чтобы его обслуживать, нужна небольшая вахтенная смена экипажа. Вместе с командой, специалистами и инженерами ЭИР и строительной бригадой на борту меньше ста человек. Круизное судно, размером вдвое меньше «Ролваага», могло бы вместить две тысячи человек.
— И он такой чертовски огромный, — услышал Макферлейн ее слова, так созвучные его мыслям.
— Благодарите за это Глинна. Ллойд был бы гораздо счастливей, потратив на меньший корабль меньше денег.
— А вы знаете, что такие танкеры — это первые из сделанных человеком судов, на которые из-за их огромных размеров оказывает влияние вращение Земли?
— Нет, я этого не знал, — ответил Макферлейн и подумал: «Этой женщине нравится звук собственного голоса».
— А чтобы эта «детка» остановилась, ей нужно три морские мили при команде двигателям «полный назад».
— Вы неисчерпаемый кладезь сведений о танкерах.
— О! Я хорошо умею поддерживать разговор за выпивкой.
Амира выпустила в темноту кольцо дыма.
— В чем еще вы хороши?
Амира засмеялась.
— Я не очень плоха в математике.
— Наслышан об этом.
Макферлейн отвернулся, оперся на перила, надеясь, что она поймет намек.
— Знаете, не можем же мы все становиться стюардессами, когда вырастаем.
Наступила благословенная тишина, пока Амира дымила своей сигарой. Однако всего через минуту она воскликнула:
— Эй, знаете что, босс?
— Буду вам признателен, если вы не будете меня так называть.
— Но вы же им являетесь?
Макферлейн повернулся к ней:
— Я не просил об этом назначении. Мне не нужен ассистент. Мне это нравится не больше, чем вам.
Амира выпустила дым, язвительная улыбка тронула губы, глаза наполнились весельем.
— У меня появилась идея, — сказал Макферлейн.
— Какая?
— Давайте считать, что вы не мой ассистент.
— Вы что, меня уже увольняете?
Макферлейн вздохнул, подавляя импульсивную реакцию.
— Нам придется проводить вместе много времени. Давайте работать на равных, ладно? Глинну не нужно этого знать. Я думаю, мы оба станем счастливей.
Амира посмотрела на удлинившийся столбик пепла на конце сигары и выбросила ее в море. Когда она заговорила, ее голос звучал более дружески.
— Я просто обалдела от вашей выходки с сэндвичем. Рочфорт фанатически благопристоен. Оказаться вымазанным джемом для него величайшее унижение. Мне это понравилось.
— Я всего-навсего привел доказательство.
Амира хихикнула, и Макферлейн глянул в ее сторону, на глаза, блестевшие в полутьме, на темные волосы, сливающиеся с темнотой позади нее. За маской девчонки-сорванца скрывался сложный человек. Он снова повернулся к морю.
— К тому же я не собираюсь становиться приятелем Рочфорта.
— И никто не собирается. Он же получеловек.
— Как Глинн. Не думаю, что он хоть раз помочился, не просчитав предварительно все возможные траектории.
Последовало молчание. Макферлейн понял, что шутка была ей неприятна.
— Позвольте мне рассказать вам немного о Глинне, — заговорила Амира. — За всю жизнь у него было только две работы: «Эффективные инженерные решения» и армия.
Что-то в ее голосе заставило Макферлейна взглянуть на нее.
— До создания ЭИР Глинн был разведчиком в войсках особого назначения. Допрос заключенных, фотослежка, подводные взрывы — такого рода деятельность. Он возглавлял команду «А». Начинал в воздушно-десантных войсках, потом стал рейнджером.[6] Во Вьетнаме зарабатывал свои доллары в программе «Феникс».
— Интересно.
— Чертовски. — Амира говорила почти с яростью. — Они показали себя молодцами в жарких ситуациях. Гарса рассказывал, что у команды было прекрасное соотношение убитых ими и собственных потерь.
— Гарса?
— Он был в команде Глинна инженером-строителем. Его заместителем. Только тогда они не строили, а взрывали.
— Вам все это рассказал Гарса?
Амира замялась:
— Кое-что Эли мне сам рассказывал.
— Так что случилось?
— Его подразделение попало в переплет, когда они удерживали мост на границе с Камбоджой. Из-за ошибочных разведывательных данных о противнике Эли потерял всю команду, кроме Гарсы. Теперь Глинн руководит ЭИР и все разведывательные данные собирает сам. Так что, Сэм, я думаю, у вас сложилось о нем ошибочное мнение.
Амира достала из кармана арахис и очистила его.
— Вы, похоже, его хорошо знаете.
Неожиданно у Амиры затуманился взор. Она пожала плечами, потом улыбнулась. Чувственность во взгляде померкла так же быстро, как появилась.
— Как красиво, — сказала она, кивнув на еще видимый за простором воды маяк на мысе Мэй, который словно махал им в темноте ночи, как последний привет Северной Америки.
— Это точно, — откликнулся Макферлейн.
— Хотите поспорить, сколько миль до него?
Макферлейн нахмурился.
— Простите?
— Маленькое пари. На расстояние до этого маяка.
— Я не спорщик. Кроме того, у вас, по-видимому, наготове какая-нибудь загадочная математическая формула.
— Тут вы правы.
Она очистила еще несколько орехов, закинула их в рот и выбросила в море шелуху.
