Джеффри Линдсей - Дорогой друг Декстер
Дебора вернула ему улыбку. “Декстер волновался за меня.”
“Эй,” сказал Чацкий, “для чего ещё нужны братья?”
Она взглянула на меня. “Иногда я теряюсь в догадках.”
“Почему Дебора, ты же знаешь, что я просто прикрываю тебе спину,” возразил я.
Кайл захихикал. “Отлично. Я все понял,” сказал он, и они оба засмеялись. Она потянулась через стол и взяла его за руку.
“Все эти гормоны счастья укладывают мои зубы на полку,” заявил я. “Скажите, кто-нибудь на самом деле пытается поймать того жестокого монстра, или мы собираемся сидеть здесь без дела и заниматься трагической игрой слов?”
Кайл повернул голову назад ко мне и поднял бровь. “Каков твой интерес в этом, приятель?”
“Декстер испытывает нежность к жестоким монстрам,” объяснила Дебора. “Хобби такое.”
“Хобби,” повторил Кайл, уставившись на мое лицо своими темными очками. Кажется, это должно было запугать меня, но из всего, что я знал, его глаза могли быть и закрыты. Так или иначе, мне удалось не дрожать.
“Он хорош для непрофессионального профайлера,” добавила Дебора.
Кайл замер на минуту, и я задался вопросом, не заснул ли он за своими темными очками. «Ха», наконец сказал он, и откинулся назад на стуле. “Хорошо, что ты думаешь об этом парне, Декстер?”
“О, пока я не очень продвинулся,” сказал я. “Кто-то с большим опытом в области медицины и в операциях под прикрытием, тот, кто приехал расстроенный и желает сделать заявление, связанное с Центральной Америкой. Он, вероятно повторит это, рассчитав всё для максимального воздействия, а не потому что чувствует потребность. Так что на самом деле он не стандартный тип серийного убийцы… Что?” Спросил я. Кайл потерял свою непринужденную улыбку и сел прямо, сжав кулаки.
“Что ты имеешь в виду под Центральной Америкой?”
Я был уверен, что мы оба точно знали, что я подразумевал под Центральной Америкой, но полагаю, слово «Сальвадор», было бы лишним и могло нарушить мою "это – всего лишь хобби" личину. Моя истинная цель состояла в том, чтобы узнать о Доаксе, и когда я увидел что собеседник открыт, ну, в общем, я признаю, это было немного очевидно, но это сработало. «Ох», сказал я. “Это не так?” Годы практики в подражании человеческим выражениям окупились для меня сейчас, когда я надел свое лучшее невинно любопытное лицо.
Кайл определенно не мог решить, как среагировать. Он поработал челюстными мышцами и разжал кулаки.
“Я тебя предупреждала,” сказала Дебора. “Он хорош.”
Чацкий сделал глубокий вдох и покачал головой. «Да», сказал он. С видимым усилием он откинулся назад и включил свою улыбку. “Весьма хорош, приятель. Как ты до этого додумался?”
“О, не знаю,” скромно молвил я. “Это казалось очевидным. Самое трудное – выяснить, как в это вовлечен сержант Доакс.”
“Иисус Христос,” выдохнул он, и снова сжал кулаки. Дебора смотрела на меня и смеялась, не точно таким же видом смеха, как с Кайлом, но тем не менее, и это хорошо чувствовалось, время от времени она вспоминала, что мы в одной команде. “Я же говорила, что он хорош,” повторила она.
“Иисус Христос,” повторил Кайл. Он бессознательно согнул указательный палец, как будто сжимая невидимый спусковой крючок, затем повернул свои темные очки в направлении Деб. “Ты была права,” заявил он, и вернулся ко мне. Мгновение он смотрел на меня тяжелым взглядом, возможно гадая, не начну ли я говорить на арабском или понесусь к двери, затем кивнул. “Причем здесь сержант Доакс?”
“Ты ведь не пытаешься утопить Доакса в дерьме, не так ли?” спросила меня Дебора.
“В зале заседаний Капитана Мэтьюза,” сказал я, “когда Кайл впервые встретился с Доаксом, был момент, когда я подумал, что они узнали друг друга.”
“Я не заметила,” хмурясь, сказала Дебора.
“Ты была занята заливаясь краской,” парировал я. Она снова покраснела, на мой взгляд, немного черезчур. “Кроме того, Доакс знал, кому звонить, когда увидел место преступления.”
“Доакс знает кое что,” признал Чацкий. “Со времён службы в армии.”
“Что именно?” спросил я. Чацкий долгое время пялился на меня, или скорее пялились его темные очки. Солнечный свет отражался от большого алмаза в центре его глупого кольца на мизинце. Когда он наконец начал говорить, температура за нашим столиком упала на десять градусов.
“Приятель,” сказал он, “я не хочу служить причиной твоих неприятностей, но ты должен оставить это. Отступись. Найди другое хобби. Или иначе ты оказался в мире дерьма – и тебя смоет.” Официант материализовался у локтя Кайла прежде, чем я смог придумать остроумный ответ. Чацкий долгий миг продержал темные очки обращенными ко мне. Затем он вручил меню официанту. “Попурри здесь действительно хорош,” сказал он.
Дебора исчезла до конца недели, что сильно ударило по моему чувству собственного достоинства, потому что как ни ужасно признавать это, без её помощи я застрял. Я не смог придумать ни одного альтернативного плана угробить Доакса. Он все еще был рядом, стоял под деревом через дорогу у моей квартиры, провожал меня к дому Риты, и я не мог найти решение. Мой некогда гордый мозг гонялся за собственным хвостом и ловил один воздух.
Я чувствовал как Темный Пассажир мутит и хнычет, желая подняться и сесть за руль, но Доакс, внезапно надвигающийся через ветровое стекло, вынуждал меня сидеть тихо и пить очередное пиво. Я слишком долго и тяжко трудился при создании своей прекрасной маленькой жизни, и не собирался разрушать всё теперь. Мы с Пассажиром могли подождать. Гарри обучил меня дисциплине, и она позволит мне переждать до более счастливых дней.
____
“Терпение,” молвил Гарри. Он сделал паузу, чтобы покашлять в Клинекс. “Терпение важнее чем ум, Декс. Ты достаточно умен.”
"Спасибо," сказал я. И я действительно это имел в виду, не из вежливости, потому что мне нисколько не удобно было сидеть в больничной палате Гарри. Запахи лекарств, дезинфекции и мочи, разлитое в воздухе сдержанное страдание и клинические смерти, заставляли меня жалеть, что я не нахожусь где-то еще. Конечно, как юный монстр, я не задавался вопросом, чувствовал ли Гарри то же самое.
“В твоем случае ты должен быть более терпеливым, потому что ты будешь думать, что достаточно умен, чтобы избежать неприятностей,” сказал он. “Это не так. Никто не бывает достаточно умен.” Он прервался на приступ кашля, на сей раз это заняло больше времени и, казалось, пошло глубже. Видеть Гарри таким – неуязвимого суперкопа, приемного отеца Гарри – трясущимся, покрасневшим, со слезящимися от напряжения глазами было почти невыносимо. Я отвел взгляд. Когда я оглянулся назад мгновение спустя, Гарри наблюдал за мной.
“Я знаю тебя, Декстер. Лучше чем ты знаешь себя.” В это было легко поверить, пока он не добавил, “Ты в основном хороший парень.”
“Вовсе нет,” сказал я, думая о замечательных вещах, которые мне еще не разрешали; даже желание сделать их в значительной степени исключало любую ассоциацию с добром. Не исключая также тот факт, что большая часть моих ровесников, этих прыщавых жертв гормонального взрыва, которых считали хорошими парнями, была похожа на меня не больше орангутанга. Но Гарри не стал слушать.
“Да, ты,” повторил он. “И ты должен в это поверить. Твое сердце по большей части находится в правильном месте, Декс,” сказал он, и сотрясся в действительно эпическом приступе кашля. Это продлилось несколько минут, затем он откинулся на подушку. На мгновение он прикрыл глаза, но когда он открыл их снова, вороненая сталь Гарри сверкнула на бледно зеленом фоне его умирающего лица. «Терпение», повторил он. И он заставил это звучать сильно, несмотря на ужасную боль и слабость, которую он должно быть, чувствовал. “Тебе еще столькому нужно научиться, а у меня так мало времени, Декстер.”
“Да, я знаю,” сказал я. Он закрыл глаза.
“Это я и имею в виду,” сказал он. “Ты должен был сказать нет, не волнуйся, у тебя еще полно времени.”
“Но у тебя его нет,” сказал я, не уверенный, что понимаю, к чему он клонит.
“Да, у меня его нет,” сказал он. “Но люди притворяются. Чтобы заставить меня чувствовать себя лучше.”
“Ты почувствовал бы себя лучше?”
"Нет," сказал он, и снова открыл глаза. “Но ты не должен использовать логику на человеческом поведении. Ты должен быть терпеливым, наблюдать и учиться. Иначе ты попадешься. Будешь пойман и… Половина моего наследия.” Он снова закрыл глаза, и я услышал напряжение в его голосе. “Твоя сестра будет хорошим полицейским. Ты,” он медленно улыбнулся, немного сожаленно. “Ты будешь чем-то еще. Реальным правосудием. Но только если будешь терпеливым. Если шансы не в твою пользу, Декс, жди.”
Восемнадцатилетнему ученику-чудовищу все это казалось ошеломляющим. Все, чего я хотел, было просто пройтись, танцуя в лунном свете с сияющим лезвием, свободно скользя – столь легко, столь естественно и сладко – чтобы прорубиться сквозь эту чепуху прямо к сердцу вещей. Но я не мог. Гарри все усложнил.
