Никита Максимов - Черника в масле
Во-первых, цель наверняка была крупной. Только на большой машине двигатели разнесены достаточно далеко друг от друга, чтобы нарисовать две раздельные колеи. У относительно небольших самолётов, вроде «сушки» Фёдора, след от близко расположенных турбин очень быстро сливается в одну ленту. Кроме того, только мощные двигатели способны выдать такие густые и отчётливые полосы конденсата.
Во-вторых, это не беспилотник. Те летают либо на одном движке, либо их моторы расположены так близко друг к другу, что дают один общий след, или не дают его вообще, потому что для беспилотника главное – быть максимально незаметным.
В-третьих, и это самое главное – всё вышеперечисленное являло собой весомый повод для беспокойства, а в случае Фёдора едва ли не для паники. Крупная двухмоторная машина, нагло и прямолинейно прущая в чистом небе на мощных движках в направлении центра страны. Бомбардировщик? Зачем? Да и кому придёт в голову начинать войну с такого одиночного вторжения? Да и просто – начинать войну? Разведчик? Опять же – зачем? Всё, что можно разглядеть с воздуха, гораздо проще увидеть из космоса. Десант? Тайная операция? Диверсанты? Чёрт побери, лейтенант Михалков имел все основания для паники. При полном отсутствии реального боевого опыта и весьма скромных навыках лётной практики, ему предстояло столкнуться с самой серьёзной угрозой за время службы. Причём не только столкнуться, но и предотвратить эту угрозу. Поэтому чем ближе становился к нему источник двух конденсационных струй, тем активнее лейтенант психовал, мучительно пытаясь вспомнить, чем он располагает и что ему надлежит сделать. Так, бортовой определитель «свой-чужой». Километров за 10 от цели он его запустит и если не получит отклика, будет знать, что самолёт перед ним – враг. Шесть ракет «воздух-воздух» на подвеске – больше вешать не стали, чтобы увеличить радиус полёта. Пушка в правом крыле, 150 снарядов к ней, каждый пятый в ленте (Фёдор будто проговаривал про себя учебник по вооружению) – трассирующий. Это на случай ближнего боя. На случай обороны – станция обнаружения облучения и блоки постановки помех. Обороны? Мать твою! А если и в самом деле этот чувак впереди вооружён? Какого чёрта об этом никто не подумал? Какого чёрта он делает тут один? Ведь ему обещали, что следом подымут ещё самолёты, и они будут здесь одновременно с ним! Где они?
– «Петрозаводск», это «тридцать седьмой», повторяю, это «тридцать седьмой», ответьте.
– «Тридцать седьмой», это «Петрозаводск», слушаю тебя.
– Где моя поддержка?
– Какая поддержка?
– «Петрозаводск», вы сказали, что поднимаете ещё истребители, и они догонят меня. Где они?
Голос в наушниках немного помолчал.
– «Тридцать седьмой», мы смогли поднять второе звено только через полчаса после вашего вылета. Они идут в твоём направлении, но, как ты должен понимать, прибудут к тебе на подмогу через эти самые полчаса. В лучшем случае, минут через двадцать. Пока что в зоне перехвата ты один.
– Но, может быть, мне тогда сделать круг, дождаться их?
– Нет, «тридцать седьмой», ответ отрицательный. Ты должен как можно скорее установить с целью визуальный контакт, чтобы определить, что это такое. Какой у тебя остаток горючего?
Лейтенант спохватился, что как-то забыл проверить этот показатель. Посмотрел на приборы и похолодел уже окончательно.
– «Петрозаводск», это «тридцать седьмой»! У меня горючего осталось всего ничего! Я успею только догнать нарушителя, пару минут посмотреть на него и мне надо будет тут же разворачиваться, иначе я не дотяну до базы. Разрешите вернуться!
– «Тридцать седьмой», это «Петрозаводск». Ответ отрицательный, – в голосе с командного пункта возникли нотки раздражения. – Ты обязан долететь до цели, опознать её и доложить нам. И ты это сделаешь.
– А что, если цель вооружена и будет защищаться?
– А ты, что, на «кукурузнике» туда летишь? Оценишь уровень угрозы, отреагируешь соответственно ей. Если нарушитель попытается тебя атаковать, собьёшь его. Постоянно докладывай, что происходит, мы тебе подскажем, как поступить. Давай, давай, лейтенант, подбери сопли и догоняй ублюдка! Это приказ.
***
Беннета МакКрейна немного беспокоил пейзаж под ним. Ему казалось, что на всём протяжении пути он должен будет видеть слева от себя береговую линию Балтийского моря. Поначалу так оно и было, но затем водная гладь ушла за горизонт, а под брюхом самолёта, выполнявшего рейс NP412, раскинулся сплошной ковёр лесов, прорезанный ленточками рек, разнообразными по форме лужицами озёр и бурыми пустошами болот. Честно говоря, Беннет не был уверен, есть ли тут подвох или нет и как именно должен выглядеть этот ландшафт. За свою карьеру он ни разу не летал между Европой и Скандинавией и понятия не имел, какие здесь наземные ориентиры. Обычно после трансатлантического перелёта через приполярные области самолёт проходил вдоль побережья Норвегии на Северном море. Однако в этот раз обходной маршрут вокруг бури увёл их настолько далеко к северу, что двигаться приходилось над неизвестной местностью, опираясь только на показания аэронавигационной системы. «НАПС» сомнений командира экипажа не разделял и уверенно сообщал, что внизу – Швеция. МакКрейн электронике привык доверять и поэтому не вдавался в размышления по поводу своего смутного беспокойства, а просто внимательно осматривал горизонт, ожидая, что вот-вот снова покажется большая вода, означающая на этот раз, что полёт над Скандинавским полуостровом подходит к концу. Внезапно он увидел нечто, что заставило его забыть о пейзаже и отсутствующей Балтике. Из-за спины слева и повыше от них возник и стремительно пролетел вперёд предмет, который он никак не ожидал увидеть. Удлинённый, с хищно наклонённой передней частью, раскрашенный в серо-голубые оттенки самолёт. Боевой истребитель.
Глава 5
Майор Сергей Хоменко сильно жалел, что из строя вышел именно самолёт Петраковского. Конечно, в идеале он бы предпочёл, чтобы полёт продолжили оба, но раз уж кому-то оказалось суждено выйти из задания, лучше бы это был сопливый салага. Тут была возможна другая засада – а смог бы он посадить самолёт с одним движком, как это сделал Петраковский? Даже капитану это удалось только со второй попытки, и он повредил при этом шасси. И всё же, всё же. Майору Хоменко остро не хватало в зоне перехвата пилота с хоть каким-то опытом.
– «Тридцать седьмой», это «Петрозаводск». Повтори последнее сообщение.
– Я проскочил, проскочил мимо! Не сбросил скорость!
– Успокойся, «тридцать седьмой». Развернись и сделай ещё заход.
– Я… я боюсь, что мне не хватит горючего!
– «Тридцать седьмой», у тебя горючего ещё как минимум на три минуты. Выполняй разворот и снова заходи на цель. Доложи, что ты видел.
– Я… Есть. Выполняю левый разворот. «Петрозаводск», я не успел рассмотреть цель как следует, но это, похоже, обычный самолёт. Крупный, два двигателя. По бортам, кажется, есть ряды иллюминаторов. Повторяю, я шёл выше цели и на большой скорости, поэтому не разглядел точно.
В наушниках хрустели помехи, голос пилота звучал глухо и невнятно – видимо, из-за кислородной маски. А может, лейтенант просто слишком нервничал и глотал слова.
– «Тридцать седьмой», ты уверен, что это не военный самолёт? Не транспортник или заправщик, например? В какой цвет он покрашен?
– Серый, – донёсся сквозь шорохи и треск голос лейтенант Михалкова. – Он серый и на нём цветные эмблемы.
Офицеры на командном пункте переглянулись. Серый? Тёмно-серый военный или серый гражданский?
– «Тридцать седьмой», уточни цвет. Он тёмно-серый?
– Я… я не знаю точно. Не уверен. Здесь очень яркое солнце.
– Что за эмблемы на нём? Надписи, рисунки?
– Я не видел точно, но на хвостовом оперении и на крыльях у него белые и синие полосы. И надпись на фюзеляже. Только я её не разглядел.
Майор Хоменко начал внутренне закипать, но всеми силами старался сдержаться. Если он хотел, чтобы этот сопляк сделал хоть что-то полезное, надо быть терпеливым, как с малым ребёнком.
– «Тридцать седьмой», ты разглядел на нём какое-нибудь оружие? Что-нибудь необычное, что-то под крыльями? Или надстройку странной формы? Радар?
– Нет, ничего такого. Под крыльями не знаю, я шёл верхом. Сейчас заканчиваю разворот и попробую пройти ниже него, посмотрю.
Вот так, уже лучше. Если занять мозг лейтенанта вопросами, то он начинает соображать в нужном ключе.
– Отлично, «тридцать седьмой»! Не суетись, у тебя вагон времени, сбрось скорость и загляни под него. Ищи любые необычные контейнеры, подвесные баки, всё, что угодно.
– Вас понял, «Петрозаводск», приближаюсь к цели.
***Глава смены аэронавигационного узла Стокгольма Маркус Торсен заметил мигающий огонёк и на всякий случай поднял глаза поверх мониторов. Вызывающий его с другого конца зала Андреас Сандстрём смотрел прямо на него и знаками поднятой руки подчёркивал – «это важно»! Маркус нажал кнопку селектора.
