Дин Кунц - Подозреваемый
– Ничего важного, – ответил Митч. – Поговорим в другой раз.
– Я могу передать ей твои слова. – Дэниэль следом за Митчем пересекал гостиную.
– Не нужно ничего передавать. Я оказался неподалеку, вот и заехал, чтобы поздороваться.
Поскольку ранее подобного нарушения семейного этикета никогда не случалось, его слова Дэниэля не убедили.
– Что-то тебя тяготит.
«Думаю, ограничение информации, поступающей в мозг посредством органов чувств, скажем, на неделю, проведенную в учебной комнате, позволит избавиться от этих тягот», – хотелось сказать Митчу.
Но он улыбнулся и сказал другое:
– Я в порядке. И все у меня хорошо.
Но Дэниэль, который совершенно не разбирался в чаяниях человеческого сердца, обладал удивительным нюхом на финансовые проблемы.
– Если речь о деньгах, ты знаешь мою позицию.
– Я пришел не за ними, – заверил его Митч.
– Первейшая обязанность родителей, какой бы вид животных мы ни взяли, научить потомство самодостаточности. Дичь должна научиться убегать, хищник должен научиться охотиться.
Митч открыл входную дверь.
– Я – самодостаточный хищник, Дэниэль.
– Хорошо. Рад это слышать.
Он одарил Митча улыбкой, и тому показалось, что маленькие, неестественно белые зубы отца стали заметно острее с того момента, как он видел их в последний раз.
На этот раз Митч не смог заставить себя улыбнуться в ответ, даже для того чтобы окончательно развеять подозрения отца.
– Паразитизм, – продолжил Дэниэль, – не характерен ни для Homo sapiens, ни для любого вида млекопитающих.
Пожалуй, немногие дети могли услышать такую фразу от одного из своих родителей.
На крыльце Митч обернулся:
– Передай Кэти привет.
– Она будет поздно. Они всегда задерживаются, когда к ним присоединяется эта Робинсон.
– Математики, – пренебрежительно бросил Митч.
– Особенно эта.
Митч захлопнул дверь. Спустившись с крыльца и отойдя на несколько шагов, обернулся. Внимательно оглядел дом, понимая, что, возможно, уже никогда его не увидит.
Он не только жил здесь, но и учился с первого по двенадцатый класс. И большую часть своей жизни провел в этом доме, а не вне его.
Как всегда, его взгляд остановился на одном окне второго этажа, которое закрывалось ставнями изнутри. Окне учебной комнаты.
Теперь, когда дети покинули дом, для чего родители использовали эту комнату?
Дорожка огибала дом, вместо того чтобы вести прямо к улице, и когда Митч опустил глаза, то оказался лицом не к двери, а к одной из двух стеклянных панелей, которые располагались по обе стороны от нее, и увидел отца.
Дэниэль стоял перед большим зеркалом, разглядывая свое лицо. Поправил седые волосы. Протер уголки рта.
Митч понимал, что подсматривать нехорошо, но не мог отвести глаз.
Ребенком он верил, что у родителей есть секреты, и он, вызнав их, сможет освободиться. Дэниэль и Кэти, однако, знали, как хранить секреты, если они и были, всех держали на расстоянии вытянутой руки.
В холле Дэниэль большим и указательным пальцем ущипнул левую щеку, потом правую, чтобы придать им румянца.
Митч подозревал, что отец уже и забыл о его появлении в доме, благо приходил он не за деньгами.
В холле Дэниэль вертелся перед зеркалом, словно гордясь шириной плеч, узостью талии.
И как легко было представить себе, что отец, стоящий между зеркалами, не отбрасывал тысячу отражений, как Митч, потому что был не человеком, а призраком.
Глава 18
В 5.50, через четверть часа после прибытия к дому Дэниэля и Кэти, Митч уже отъехал от него. Повернул за угол, быстро миновал полтора квартала.
До наступления темноты оставались еще добрых два часа. Если бы кто-то ехал следом, он бы без труда смог заметить «хвост».
Митч свернул на пустую автостоянку у церкви.
Красный кирпичный фасад с многоцветными витражами поднимался к шпилю, который вворачивался в небо и отбрасывал густую тень на асфальт автомобильной стоянки.
Опасения отца были беспочвенными. Митч не собирался просить денег.
Его родители были людьми обеспеченными. Они могли легко расстаться с сотней тысяч долларов. Эта сумма нисколько не отразилась бы на их благосостоянии. Однако, даже попросив у них двести тысяч, Митч добыл бы лишь десятую часть затребованного с него выкупа.
Но он никогда не обратился бы к ним с такой просьбой, зная, что они откажут, исходя исключительно из своих теорий, определяющих отношения детей и родителей.
Опять же, он уже начал подозревать, что похитителям требуется нечто большее, чем деньги. Пока он понятия не имел, что им нужно, помимо наличных, но похищение жены садовника, который не зарабатывал в год и ста тысяч, не имело никакого смысла, если только они не хотели получить что-то особенное, и единственным источником был только он.
Ранее он исходил из того, что похитители задумали ограбление и хотят использовать его в качестве робота с дистанционным управлением. Этот сценарий Митч по-прежнему не отбрасывал, но уже предполагал, что возможно и иное развитие событий.
Из-под водительского сиденья он достал револьвер с укороченным стволом и лодыжечную кобуру.
Внимательно оглядел оружие. Судя по всему, предохранителя не было.
Откинув барабан, Митч обнаружил, что патронов пять. Это его удивило, он ожидал насчитать шесть.
Все знания об оружии он почерпнул из книг и фильмов.
Несмотря на все разговоры Дэниэля о том, что первейшая обязанность родителей – научить детей самодостаточности, он не смог подготовить Митча к встрече с такими, как Джон Нокс.
«Дичь должна научиться убегать, хищник должен научиться охотиться».
Родители воспитали его дичью. Но теперь, когда Холли попала в руки убийц, бежать Митчу было некуда. Он бы скорее умер, чем спрятался, оставив ее им на растерзание.
Застежка-липучка позволила закрепить кобуру повыше лодыжки. Из-под штанины она не высовывалась. Он не любил расклешенные джинсы, но эта пара отлично скрыла компактный револьвер.
Он надел пиджак. Прежде чем выйти из машины, намеревался засунуть пистолет за пояс, на пояснице, чтобы не виднелся из-под пиджака.
Пистолет он осмотрел так же внимательно, как револьвер. И вновь не обнаружил предохранителя.
После нескольких неудачных попыток вытащил обойму. Насчитал восемь патронов, оттянув затвор, увидел девятый.
Вставив обойму в рукоятку и услышав щелчок, указывающий, что она заняла положенное место, Митч положил пистолет на пассажирское сиденье.
Зазвонил мобильник. Часы на приборном щитке показывали 5.59.
– Тебе понравился визит к папе и маме? – спросил похититель.
Слежки он не заметил, и тем не менее они знали, где он был.
– Я им ничего не сказал, – без запинки ответил он.
– А зачем заезжал? За пирожными или молоком?
– Если вы думаете, что я могу получить у них деньги, то вы ошибаетесь. Они не столь богаты.
– Мы знаем, Митч. Мы знаем.
– Дайте мне поговорить с Холли.
– Не в этот раз.
– Дайте мне поговорить с Холли.
– Расслабься. С ней все в порядке. В следующий раз ты с ней поговоришь. Это та самая церковь, в которую ходили ты и твои родители?
На стоянке других автомобилей не было, ни один не проезжал мимо. На другой стороне улицы автомобили стояли только на подъездных дорожках, ни одного – у тротуара.
– Вы ходили в эту церковь? – переспросил похититель.
– Нет.
И хотя Митч сидел в закрытой машине с запертыми дверцами, ощущал он себя мышью в открытом поле, на которую внезапно упала тень ястреба.
– Ты был алтарным служкой, Митч?
– Нет.
– Это правда?
– Вы, похоже, знаете обо мне все. И вам известно, что это правда.
– Для человека, который никогда не был алтарным служкой, Митч, ты очень уж похож на алтарного служку.
Он не ответил, полагая, что ответа не требуется, но, поскольку похититель держал паузу, сказал:
– Я не понимаю, о чем вы.
– Во всяком случае, не о том, что ты набожный. И не о том, что ты всегда говоришь правду. В разговоре с лейтенантом Таггартом ты показал себя изворотливым лжецом.
В двух предыдущих разговорах похититель говорил только по делу, как и положено профессионалу до мозга костей. А тут вдруг болтовня ни о чем. Не вязалось все это с тем обликом, который сложился у Митча.
Но, с другой стороны, собеседник называл себя манипулятором. И прямо сказал, что Митч для него – марионетка, которой он будет управлять.
Поэтому пустопорожняя болтовня, несомненно, преследовала какую-то цель, пусть она и ускользала от Митча. Похититель определенно хотел сбить его с толку, чтобы потом добиться нужного ему результата.
– Митч, ты уж не обижайся, но ты наивен, словно алтарный служка.
– Раз вы так говорите, будем считать, что так оно и есть.
– Говорю. Я так говорю.
Возможно, похититель хотел разозлить его, потому что злость путала мысли, а может, этим похититель выражал сомнения в его способности справиться с тем делом, которое ему собирались поручить, только покорностью и послушанием многого не добьешься.
