Арсений Ахтырцев - Сабля Чингизидов
— Его застрелили, мадам, — грустно поправил следователь.
— Прекратите меня запугивать! — взвизгнула Эмилия. — Я вам не слабонервная гимназистка. Бедный Александр, добрый, доверчивый человек. Вы просто звери!
— Кто, мы? — оторопело попытался уточнить прокурорский.
— Ах, оставьте, хватит ломать комедию. Мы когда-нибудь поедем? Где машина?
По дороге в город сопровождающий снова попытался наладить контакт:
— Как вам нравится Москва, мадам?
— Как могут нравиться эти уродливые коробки, построенные на месте ГУЛАГа? — возмутилась баронесса.
— Но, мадам, — обиделся за родной город прокурорский, — ГУЛАГ находился совсем в другом месте, за тысячи километров отсюда.
— Не пытайтесь меня агитировать, господин чекист. Не получится!
Прокурорский сокрушенно вздохнул. Проезжая мимо стадиона «Динамо», он сделал еще одну попытку:
— А это стадион, мадам, где играла бельгийская сборная, когда приезжала к нам в прошлом году.
— Там, где людей пытали, а гитаристу отрубили руки? Как же, знаю.
— Какие руки? Что вы, мадам, это же было в Чили.
— Вы из меня идиотку не делайте. Я прекрасно знаю все ваши приемчики! — злобно фыркнула баронесса. — Стадион у него в Чили, а ГУЛАГ где? В Японии?
Сопровождающий вздохнул и стал тоскливо смотреть в окно на город, перестроенный из ГУЛАГа.
В холле гостиницы их ждал Доминик Перье. Он вежливо поздоровался с прокурорским и взял за руки Эмилию, переходя на французский.
— Ах, Эмилия, какое несчастье. — Перье поцеловал баронессу в щеку. — Бедный Александр.
— Почему ты меня не встретил, Доминик? Бросил меня с этим мужланом.
— Ну что ты, Эмилия, господин Резников — работник местной прокуратуры, очень приятный человек.
— Прекрати, он просто чудовище. Запугивал меня ГУЛАГом всю дорогу от аэропорта.
— Господин Резников? ГУЛАГом? Ты что-то путаешь.
— Он мне рассказывал, как отрубают руки на стадионах. — На глазах баронессы показались слезы.
— На каких стадионах? Эмилия, ты, наверно, подзабыла русский язык. Это естественно, тебе нужно пару дней, чтобы восстановить языковые навыки. Господин Резников — прекрасно воспитанный человек. Я тебя провожу в номер, в двенадцать ленч, а затем мы поедем на опознание.
— На опознание?
— Да, надо съездить в морг и подписать протокол опознания тела.
— В морг? Ты, Доминик, видно, окончательно здесь, в Москве, рехнулся. Ни в какой морг я не поеду! Хватит с меня ГУЛАГа.
— Но, Эмилия, это совершенно необходимая формальность. Ты должна его опознать.
— А ты его видел?
— Видел, я был там вчера.
— Ты его узнал?
— Узнал.
— Ну вот ты и подпиши. Я в морг не поеду! Ты меня хочешь свести в могилу вслед за Александром?
Перье вздохнул. Он предполагал, что с Эмилией будут проблемы, но не так быстро и не в таком объеме.
Доминик подошел к Резникову, и они долго обсуждали ситуацию. Затем мужчины вернулись к сидящей в кресле баронессе.
— В принципе, мадам, — осторожно начал Резников, — закон предусматривает возможность опознания не близким родственником в случае, если для опознания родственниками возникают непреодолимые обстоятельства. Подтверждаете ли вы, что обстоятельства, не позволяющие вам произвести осмотр, действительно носят непреодолимый характер?
— Совершенно непреодолимый, — подтвердила мадам. — Это абсолютно невозможно.
— Тогда мы составим бумагу, делегирующую данную функцию господину Перье. Вы ее подпишете, и он произведет официальное опознание от вашего лица.
— Готовьте бумагу, я подпишу, — милостиво согласилась баронесса.
Они поднялись в номер.
— Бумагу из прокуратуры подвезут к двенадцати. Я к вам заеду, мы спустимся на ленч в ресторан, заодно вы подпишете бумагу, и ее отвезут прямо в морг, где уже будет господин Перье. — Резников был предельно вежлив и корректен.
Баронесса никак на данный план не отреагировала, а Доминик согласно закивал головой.
— Посольство берет на себя все хлопоты по отправке тела в Брюссель, — сообщил Перье.
— Ах, — вздохнула баронесса и промокнула глаза платком.
— Счет за услуги будет выставлен от имени департамента, — продолжал Перье самым мягким и участливым тоном, на который был способен. Не помогло.
— Счет? Вы его убили, — вскричала баронесса, обращаясь к Резникову, — а я еще должна платить?
— Мадам, — терпеливо продолжил Резников, не обращая внимания на чудовищное обвинение, — я представляю прокуратуру Российской Федерации. Мы проводим следственные мероприятия по убийству вашего мужа. Нашим следователям необходимо встретиться с вами. Вы им можете дать очень ценную информацию, которая поможет найти убийцу вашего супруга.
— Можно подумать, что вы не знаете, кто убийца, — саркастически хмыкнула баронесса.
— Эмилия, ты должна взять себя в руки. Ты не можешь разговаривать с официальным лицом в таком тоне, — вмешался Перье.
— Быстро ты тут освоился, Доминик. Ты уже у этих большевиков адвокатом работаешь?
Доминик только развел руками.
— Я буду готова к двенадцати, — неожиданно спокойным тоном возвестила баронесса.
— Вот и хорошо, я позвоню вам снизу, — обрадовался Резников.
— Вы уж простите, у нее стресс, она сама не знает, что говорит, — извинился Перье за баронессу, выходя из гостиницы.
— О, не волнуйтесь. Ничего особенного. Я уже привык.
В двенадцать тридцать баронесса фон Ройбах спустилась в холл гостиницы, где ее уже ждал Резников, и подписала доверенность Доминику Перье на осмотр тела ее мужа. Резников передал бумагу водителю, и они с баронессой прошли в ресторан.
— Это какой-то кошмар, — возмутилась Эмилия, знакомясь с меню. — Не ресторан, а какая-то забегаловка. Даже свежих устриц нет.
Резников согласно кивал головой. Всем своим печальным видом он разделял беспокойство о состоянии дел в отечественной ресторанной индустрии. Вообще он решил следовать тактике соглашательства и баронессе ни в чем не перечить. Так что отсутствие устриц чрезвычайно его огорчило.
— А вы знаете, мы нашли ваших родственников, — поделился Резников.
— Российских родственников?
— Да, потомков Елены Каратаевой.
— Ну и что они? — вяло спросила баронесса. — Живут, небось, в нищете и хотят поживиться за наш счет?
— Да нет, это генеральская семья, и живут они вполне обеспеченно.
— Вот как? — заинтересовалась Эмилия.
— Да. Лидия Арсанова, ваша внучатая племянница, замужем за генералом Николаем Арсановым. А старший Арсанов, его отец, занимал очень высокий пост в Генеральном штабе. Они очень сочувствуют вашему горю и приглашают вас к себе в гости на дачу в пятницу.
— Дачу? Это такой лесной домик?
— Ну, о даче Арсановых я бы так не сказал. Скорее большая вилла. Под Москвой. Лида глубоко сожалеет, что им не удалось познакомиться с вашим мужем. Может быть, если бы он к ним обратился, то и несчастья удалось бы избежать.
— Вы знаете, сугубо между нами, — баронесса заговорщически наклонилась к Резникову, — но сожалеть им особенно не стоит.
Резников изумленно посмотрел на Эмилию. Она с удовольствием наблюдала за произведенным эффектом.
— Мы с Александром не живем уже больше десяти лет. Наш брак чисто формальный. Он, как бы это выразиться, не отказывал себе в удовольствиях вне брака. Нет, вы не подумайте, я вовсе не ханжа, да я и сама не без греха, — тут баронесса одарила работника прокуратуры пронзительным взглядом, — но есть же какие-то рамки, за которые просто нельзя выходить порядочному человеку. Вы согласны?
— Да, конечно, — поспешил согласиться Резник. — Рамки должны быть обязательно.
— Для Александра никаких рамок не существовало. Ему ничего не стоило появиться в обществе с публичной девкой. Один раз он вообще притащил на прием к герцогу Виттенгофу целых три девицы. В конце концов, ему просто стали отказывать от дома.
— Боже мой, мадам, сколько вам пришлось вынести…
— Да, он никого не слушал. И с этим каратаевским наследством. Сколько раз я ему говорила: не лезь ты в это дело. Но разве его остановишь? Закусил удила. Это и мое наследство, мы, Ройбахи, в родстве с Самариными. Вот и лежит теперь в морге. Родственник.
— А что, он действительно имел права на наследство?
— Чисто номинально. Какой-то Ройбах женился в позапрошлом веке на какой-то Самариной. Самарины были чрезвычайно состоятельной семьей, а Ройбахи всегда охотились за богатыми невестами. А ценности так называемого наследства бригадира перешли к Каратаеву от Самариных.
В дверях ресторана показался Перье.
— О боже, Доминик, ты его видел?
— Да, все в порядке, Эмилия, я выполнил все формальности.
— Его сильно изуродовали?
— Нет, очень аккуратная дырочка.
